Belə ki, macar missioneri Yulianın məktubuna görə, monqollar Qottadan çıxmış tatarlardır və onların başçıları da Qurqut olmuşdur [3; 163]. Yulian bu məktubda monqolların Çingiz xanını Qurqut, yəni Qorqud adlandırır. Orta əsrə aid olan «Berton monastırının salnaməsi»nin təfsirində isə deyilir: «Çirkam adı altında Çingizxan gizlənir ki, rus salnaməsində Çanoqiz və Çiqizakon, Avropa mənbələrində isə Gurqatan, Cecarcarius, Zingiton, İngischam, Tharsus, David, Presbyter İoannes və s. adlanır» [3; 806]. Burada Çingiz xanı – Qurqatan və Sezar, Pars Davud və s. adlandırırlar ki, Qurqatan adı elə Qorqud adının digər yazılış variantlarından biridir.
Erməni mənbələri çenləri, yəni çinliləri (kitaylılar) V əsrdən tanıyırlar. Ilk dəfə çenlər haqqında Favst Buzand (V əsr) xəbər vermişdir və yazmışdır ki, Muşel Mamikonian mühacir etmiş çenlərdəndir [50; 242]. Erməni müəlliflərin yazdığına görə çenlilər Ermənistana III əsrdə gəlmişlər və məşhur şahzələr nəsli olan Mamikonianlar sülaləsi yaratmışlar. Deməli, erməni sayılan Mamikonianlar sülaləsi Çin sülaləsidir. Mamikonianlar nəslinin baş komandanının «sparapet» vəzifəsini daşıması o deməkdir ki, bu sülalə bilavasitə Pet, yəni türk Yapet/Yafətin törəmələridir. Əgər biz nəzərə alsaq ki, çen rəmzi deyəndə «iç», yəni iç Oğuz nəzərdə tutulur, razılaşarıq ki, Çinə gəlmiş sülalə deyəndə iç Oğuza, yəni Ermənistana köçmüş Sak Amon – Sökmən nəzərdə tutulmalıdır. Sökmənin Xelatı alandan sonra özünü «Şahi-Ərmən» adlandırması isə o deməkdir ki, Gelə, yəni Gelarküniyə gəlib bu ərazidəki dağın altında Babil qülləsi tikiləndən sonra O – Ra-Amona (Rəhmana) Allahına, yəni Ərmənə çevrilmişdir.
Buradakı Çepetux rəmzi isə «Iç Ptax», yəni «Pta Allahının iç dünyası» sözündən əmələ gəlmişdir. Məlumdur ki, ermənilər Çin hökmdarlarına Çen Bakur titulu vermişlər [50; 243]. Lakin Bakur M. Xorenatsiyə [73; 63] görə sünilərin, yəni gel nəsli – Gelarküninin nəsil başçısıdır və Ermənistanda hətta Bakurakert şəhəri olmuşdur. Bütün bunlar onu göstərir ki, qədim yazılarda «çen» adı altında «iç Oğuzların» dünyası – Çen Oğuz nəzərdə tutulur. Çen-Oğuz obrazı mənbələrdə «Çingiz» kimi yazılır və tatar xanı sayılır. Kirakos Qandzaketsi onun haqqında danışarkən qeyd edir ki, tatar xanları Göylərdən əmələ gəlmişlər: «Onların (tatarların – F. G. B.) hökmdarı Allahın qohumudur və o Göyü özünə götürərək yeri xaqana vermişdir. Deyilənə görə, guya xaqanın atası, Çingiz xan kişi toxumundan əmələ gəlməmişdir: yox yerdən işıq peyda olmuş və evin damındakı dəlikdən keçərək [Çingizin] anasına demişdir: Sən hamilə olacaq və oğul – yerin hökmdarını doğacaqsan. Deyirlər o, beləcə doğulmuşdu» [109; 173]. Belə çıxır ki, Çingiz xan da məhz Amon Allahını obrazıdır.
Gürcü mənbələrində çenləri sadəcə «türklər» adlandırırlar [50; 243]. XIII əsrin mənbələrində cin tayfalarının III Dəryal darvazalarından keçib, Gürcüstana köçürülməsi və onların Orbet qalasında yerləşdirilməsi qeyd olunur ki, buradan Orbeliani soyadları çıxmışdır. Mənbədə bildirilir ki, bu tayfa «orbel tayfası» adlandırılır, hansı ki, əvvəllər «ceneul», yəni «cin» adlanırdı. Stepan Orbelini (XIII əsr), Albaniyanın Sisakan əyalətinin son hakimləri nəsli olan Orbeliani şahzadə nəslində baş verənləri yazaraq bildirir ki, onun atasını adı Taranç idi. Özü isə Tatevsk monastırının mitropoliti olmuşdur. Onun rəvayətindən məlum olur ki, onun əcdadları da çenlərlə gəlmişdir. Nəsilin banisi cinlər ölkəsindən qaçaraq Gürcüstanda məskən salmışdır [50; 243, 244]. Bu isə o deməkdir ki, məşhur gürcü nəsli olan Orbeliani nəsli də Sisakan, yəni Gelarküni bəglərinin nəslidir və gürcü deyəndə «Qor Allahının ruhlar dünyası» başa düşülməlidir ki, cin, yəni hunn tayfaları da məhz Iç Oğuzun bu dünyasından yerə enmişlər.
Xassə rəmzinin «ruh» mənasını verən «ksaya», «xşaya» forması çinlilərdə «xsiao» kimi qeyd olunur. Bahəddin Ögəl, «Böyük hunn imperiyası» kitabında yazır ki, hunnlar, «Yo-ti» adını çinlilərin «xsiao» adına dəyişdirdilər. Çin şahzadəsi öləndən sonra onu «xsiao» adlandırdılar [89; 149]. Belə çıxır ki, ölməz ruh mənasını verən sak [SK] rəmzi, Çin mənbələrində xsiao [XS] kimi qeyd olunur.
Ümumiyyətlə, bildirmək lazımdır ki, Ubaydullah bin Xordadbehin «Xəbərlər kitabı»na görə, türklər çinlilərə (kitay) aiddirlər [153; 41]. Islam tarixində çinliləri, yəni kitaylıları «qarakitay» adlandırırdılar. Qeyd etdiyimiz kimi, Bartolda görə, qarakitaylılar Balasaqunu tutub, özlərinin, Yeniseydən Talasa qədər olan dövlətlərini yaratmışdılar [72; 50]. Qarakitay [QRKT] rəmzi bizə deyir ki, bu rəmz qədim Misirin Qoraxti [QRXT], yəni Oğuzların atası olan Qorqud [QRQD] Atanın adı ilə bağlıdır. Lakin biz bilirik ki, Qud/Xut/Kit rəmzləri Allah mənasında olub «Xuda» deməkdir və bu ad kuti/quti/qot və s. rəmzlərlə adlanan Midiya tayfasının rəmzidir. Bu isə o deməkdir ki, «kitay» rəmzi altında da kuti, yəni xuda tayfası dayanır ki, əgər yəhudi mənbələrində bu Allah nəslinin adının qarşısında ehtiram mənasında «ya» («ya-xuda», yəni yəhudi) rəmzi yazılırsa, türk yazılarında «ya» rəmzi «ay» mənasında «kit», yəni «xuda» rəmzinin ardında (xudaya – kitay) qeyd olunur. Biz yuxarıda Kitay rəmzi ilə eyni mənalı olan Kuday rəmzi ilə bağlı yazdıq ki, bu rəmz altaylarda «baş Allah» mənasındadır. Belə çıxır ki, kitay nəsli də elə «Göylərdən enmiş» kuti (göy türkləri), yəni xuda tayfasıdır.
Maraqlı faktdır ki, 1771-ci ilə aid İngiltərə Ensiklopediyası coğrafiyasının cədvəlində Rusiya bir neçə hissədən ibarət göstərilmişdir. Burada Rusiyanın paytaxtı Peterburqdan (ərazisi 1103485 kvadrat mil) başqa, paytaxtı Tobolsk olan və üç dəfə böyük (ər. 3050000 kv. mil) Moskva Tartariyası və Müstəqil Tartariya da qeyd olunmuşdur ki, onun da paytaxtı Səmərqənd şəhəridir (ər. 778290 kv. mil). Eyni zamanda burada, paytaxtı Çinyan olan Çin Tartariyası (ər. 644000 kv. mil) da göstərilir [3; 371]. XVIII əsr Asiyanın xəritəsində isə Rusiya – Böyük Tartariya adlanır və bura Koreya, Pakistan, Hindistan və Çinin də bir hissəsi də daxildir ki, burada Rusiya adı yoxdur. XVI əsrə aid Kiçik Merkatorun xəritəsində Moskva ətrafının bütün şəhərləri dəqiqliklə göstərilməsinə baxmayaraq, Moskva şəhəri qeyd edilməmişdir [3; 32, 901]. Təbii ki, bu paradoksal faktların izahını qəbul olunmuş məntiqlə vermək qətiyyən mümkün deyildir
Hun şanyusu Çin transkripsiyasında – «Vade-Giles» adlanır [89; 93]. Şanyu titulunun «Vade-giles» ilə eyni olması göstərir ki, Şanyu [ŞN] rəmzi erməni mətnlərində Gel rəmzi ilə bağlı olan «Süni» [SN] rəmzidir. Çinə (Kitay) məktubunda hunn xaqanı yazırdı ki, o iki dünya tanıyır: Cənubda böyük Kitay. Şimalda isə qüdrətli hunnlar [158; 49]. Deməli, hunnlara görə, Çin – «iç dünya», yəni Iç oğuz – sağ qanadı təşkil edir. «Allahın qürurlu nəsli» – hunnlar isə «tış dünyada», yəni sol qanadda yaşayırlar. Məlumdur ki, Stirak və Qlom «iç hunnların» rəhbərləri olmuşlar ki, buradakı Qlom rəmzi elə Gelam rəmzidir [92; 78]. Qeyd etmək istərdik ki, Çin yazılarında rast gəlinən Kuça şəhəri – «Çoqa», yəni «Iç Oğuzla» eyni mənadadır.
Digər antik mənbə Çini «ser əhli» adlandırırdılar [2; 273]. Maraqlı haldır ki, SERKLAND adı – XIII-XIV əsrlərin mənbələrində yalnız müsəlman ölkəsinin əhalisinə şamil edilir. Araşdırıcı Melnikovaya görə müxtəlif mənbələrdə onlar Asiya və ya Afrikaya aid edilirlər. «Dünyada hansı torpaqlar yerləşir» traktatında bu rəmz Fələstinlə, iki başqa əsərdə Mesopotamiya və ya Xaldeya ilə eyniləşdirir [2; 630]. Skandinav müəllifi isə bu mənada yazır: «Deyilənlərə görə çox torpaqlar var ki, iki ad daşıyır, məsələn Serkland və Kaldeya [2; 631]. Göründüyü kimi burada Serkland, yəni Sera rəmzi Xaldeyaya, yəni Gel elinə aid edilir. Bu isə o deməkdir ki, Osiris/Osiri/Oziri rəmzlərindən yaranmış Sera/Azər rəmzi bilavasitə Gel eli ilə bağlıdır ki, məhz gel eli mənbələrdə «Xaldeya» adlanır.
| Чингиз-хан |
Есугей-баатур (монг. Есүхэй баатар?, ᠶᠢᠰᠦᠭᠡᠢ
ᠪᠠᠭᠠᠲᠤᠷ?, баатур (багатур) — «герой», «доблестный воин», «богатырь»[1]; ? — 1171) — отец Тэмуджина-Чингисхана. Предводитель большой части монгольских племён. Основатель рода Кият-Борджигин[2].
Содержание
2.4Сватовство старшего сына и гибель
Происхождение[править | править код]
Есугей-багатур был третьим сыном Бартан-баатура, внуком Хабул-хана, первого общемонгольского хана[3]. Хабул-хан имел семерых сыновей, которые дали начало роду Кият[2].
Несмотря на такое количество прямых наследников, Хабул-хан завещал править своему троюродному брату Амбагаю. Родство Хабул-хана и Амбагая восходит к общему прадеду Хайду. У Хайду было три сына: Байшингор-Догшин, Чарахай-Линху и Чаоджин-Ортегай. Хабул-хан был внуком Байшингор-Догшина, Амбагай был внуком Чарахай-Линху. Амбагай-хан и другие потомки Чарахай-Линху основали род тайджиут[4].
Следующий хан, Хутула-хан, был дядей Есугея и четвёртым сыном Хабул-хана. Кроме Есугея у Бартан-багатура было ещё трое сыновей, старшие: Мангету-Киян, Некун-тайджи и младший — Даритай-отчигин.
Биография[править | править код]
Женитьба и потомство[править | править код]
Долина Делюн-Болдок, предположительное место рождения первенца Есугея — Темуджина.
Перед войной с татарами Есугей во время охоты встретил меркита Эке-Чиледу и его невесту Оэлун из племени олхонут. Поразившись редкой красотой девушки, он вернулся за своими братьями Некун-тайджи и Даритай-отчигином и отбил её.
Кроме Темуджина, Оэлун родила Есугею ещё троих сыновей: Хасара — в 1164 году, Хачиуна — в 1166 году, Тэмуге — в 1169 году и дочь Тэмулун — в 1170 году[5]. Вторая жена, Сочихэл, родила Есугею двоих сыновей, Бектера и Бельгутея.
Война с татарами[править | править код]
Однажды Амбагай-хан лично отправился к татарам, чтобы, по одной версии, проводить свою дочь, которую он выдавал замуж[6], либо же, чтобы выбрать себе в жёны одну из татарских девушек[7]. Он был вероломно схвачен татарами, передан чжурчжэньскому «Алтан-хану» Улу, которым и был казнён.
Есугей вступил в войну с татарами за кровь своего дяди Амбагая. Сын Амбагай-хана Хадан-тайджи провёл тринадцать безуспешных походов на татар[8], Есугей же был более успешен в этой войне. В 1162 году к нему в плен попали двое татарских воинов, Темуджин-Уге и Хори-Буха. В это же время Оэлун родила ему первенца, которого назвали именем убитого при его рождении знатного татарина Темуджина.
Военная помощь Тоорил-хану[править | править код]
Есугей-багатур был побратимом (анда) кереитского хана Тоорила, который впоследствии сыграл большую роль в жизни его сына, Темуджина. Тоорил, взойдя на престол, казнил нескольких своих родственников, препятствовавших наследованию им титула отца. Среди выживших оказался дядя Тоорила, носивший титул гурхана. Он сумел свергнуть Тоорила, однако в 1171 году Есугей-багатур, придя на реку Тола с войском, изгнал гурхана за Гоби, к тангутам, а ханство вернул Тоорилу.
Сватовство старшего сына и гибель[править | править код]
Есугей скончался в молодые годы[9], когда его старшему сыну Темуджину было девять лет. Есугей отправился сватать ему невесту олхонутского рода, из которого происходила и Оэлун. По дороге он повстречал унгиратского Дай-Сэцэна. Дай-Сэцэн пригласил его с сыном переночевать, и заодно взглянуть на его дочь Борте. Борте понравилась Есугею, и на утро он сосватал Борте Темуджину, оставил его погостить в зятьях и отправился обратно домой.
По дороге, в Цекцерской степи, ему повстречались татары на привале. По древней степной традиции Есугея пригласили к трапезе, но татары его узнали и, скорее всего, тайно отравили. Уезжая от них, он почувствовал себя дурно, и добравшись домой, отправил к Дай-Сэцэну одного их своих нукеров, Мунлика, чтобы привезти Темуджина, однако к моменту их возвращения Есугей скончался[10].
Образ
О монгольском роде кият
О монгольском роде кият
Согласно степным преданиям, род кият восходил к легендарному Огуз-хану — прародителю всех тюркских и монгольских племен. Его потомок и девятый преемник Ильхан в незапамятные времена потерпел поражение от своего врага Сююнюч-хана и погиб вместе с большинством своих детей. Удалось спастись только его младшему сыну Кияну и его родственнику Нукузу,[3] которые нашли убежище в местности Эргунэ-Кун. Со временем их многочисленное потомство положило начало целому ряду тюрко-монгольских племен. Потомки Кияна стали называться киятами, поскольку «были отважны, храбры и крайне мужественны», а само слово «киян» переводится как «большой поток, текущий с гор в низину, бурный быстрый и сильный».[4]
Персидский историк начала XIV в. Рашид ад-Дин сообщает, что Киян жил «примерно за две тысячи лет до настоящего времени»,[5] т. е. за несколько веков до нашей эры. Абу-л-Гази, хивинский хан-историк XVII в., пишет, что Киян и Нукуз жили за четыреста лет до Борте-Чино, мифического предка монгольских ханов.[6] Согласно традиционной монгольской историографии, Борте-Чино жил в VII—VIII вв.,[7] следовательно, жизнь Кияна датируется III—IV вв. Современные исследователи не без оснований относят формирование легенды о Кияне и Нукузе к еще домонгольской эпохе — времени существования центрально-азиатского союза племен сяньби.[8]
После того как потомки Кияна и Нукуза умножились, их могущество укрепилось, и они покинули Эргунэ-Кун, расселившись по всей Великой Степи. При этом кияты — прямые потомки Кияна традиционно считались главной ветвью среди этих племен и родов. К киятам также принадлежал и полулегендарный прямой предок Чингис-хана — Добун-мэргэн (Добу-Баян), потомок Борте-Чино. Однако впоследствии эта группа племен стала больше известной как «дарлекин», а не «кият».[9]
Лишь в 1130-1140-е гг. имя киятов вновь оказалось востребованным в связи с возвышением Хабула — первого хана «Хамаг Монгол Улус» («Государства всех монголов). Впоследствии историки монгольских ханов выводили происхождение киятов от Алан-Гоа (супруги вышеупомянутого Добун-мэргэна) через ее пятого, младшего сына Бодончара.[10] Но во времена Чингис-хана и его потомков к этому роду стали относить только прямых потомков самого Хабул-хана, Бодончар же стал считаться лишь первопредком киятов — равно как и ряда других монгольских племен.[11] Зачем же Хабулу понадобилось вспоминать о столь далеком предке, как Киян? По-видимому, это должно было стать доказательством того, что его род имеет право властвовать над всеми монгольскими племенами как старший среди других родов.
Сам Хабул-хан, в свою очередь, стал основателем нескольких родов, которые сохранили в своих названиях элемент «кият». От его старшего сына Окин-Бархака пошел род кият-джуркин (кият-юркин); внуком Окин-Бархака был Сача-бэки, который в 1180-е гг. безуспешно соперничал за ханский титул с Тэмуджином — будущим Чингис-ханом. Есугей-багатур, сын Бартан-багатура (второго сына Хабул-хана) и отец Чингисхана, стал основателем рода кият-борджигин — из него происходили все последующие монгольские ханы и их преемники, правители тюрко-монгольских государств Евразии. Рашид ад-Дин специально оговаривает, что потомки Есугея были «и кияты, и бурджигины».[12] Однако любопытно отметить, что в некоторых исторических сочинениях Есугей-багатур и сам Чингис-хан нередко называются просто киятами.[13]
Таковы самые ранние сведения о роде кият, к которому принадлежал Мамай.
Киятское происхождение Мамая подтверждается по меньшей мере тремя источниками (правда, относящимися к XVI-XVII вв.). Утемиш-хаджи, хивинский историк середины XVI в., в сочинении «Чингиз-наме» (или «Тарих-и Дост-султан») пишет: «Кыйат Мамай забрал правое крыло и ушел с племенами в Крым…».[14] В составленном примерно в это же время русскоязычном «Подлинном родослове Глинских князей» сообщается: «…И тако от Черкутлуева царства [Чер-кулева царство»] роду Кияты родословятца [родословятся] и имянуются царьского [царскаго] рода даже и до Мамая царя».[15] Наконец, в татарском сочинении конца XVII в. «Дэфтэрэ Чынгыз-намэ», автор которого также неизвестен, Мамай также назван среди знатных представителей рода киятов.[16]
Единодушие трех независимых друг от друга источников позволяет, на наш взгляд, с большой степенью уверенности говорить, что Мамай происходил из рода (в монгольской традиции — «кости») кият, к которому принадлежали также первые ханы монголов, Чингис-хан и его потомки. Таким образом, Мамай язлялся родственником Чингизидов. Однако в какой же степени родства они находились?
Киятами (без дополнительных этнонимов) в исторических источниках обычно называли потомков Мунгэду-Кияна, старшего брата Есугей-багатура. Рашид ад-Дин сообщает, что «многие кияты, которые ныне находятся в стране Дешт-и Кипчак, происходят из его рода, его двоюродных братьев по отцу и родичей».[17] В связи с этим некоторые ученые однозначно относят род золотоордынских киятов, а следовательно и Мамая, к прямым потомками Мунгэду-Кияна,[18] и мы не видим причин не соглашаться с ними. Но поскольку Рашид ад-Дин упомянул, что золотоордынские кияты происходили не только «из его рода», но и от «двоюродных братьев и родичей» Мунгэду, некоторые авторы высказывают и другие предположения о происхождении нашего героя — например, от рода кият-джуркин, потомков Сача-бэки.[19]
Как бы то ни было, довольно близкое родство киятов с Чин-гис-ханом не дало им существенных преимуществ для карьеры в Монгольской империи. Привилегированное положение в имперской иерархии по принципу семейной принадлежности заняли лишь члены рода кият-борджигин — прямые потомки Есугей-багатура по мужской линии. Впрочем, даже из них не все вошли в число высшей знати: Чингис-хан только своего следующего по старшинству брата Хасара (Джучи-Хасара) «соизволил… пожаловать и [выделил его] из всех братьев и сыновей братьев, дав ему и его детям, в соответствии с установленным обычаем правом, вытекающим из положения брата и царевича, степень [высокого] сана и звания. И до настоящего времени обычай таков, что уруг Чингиз-хана из всех [своих] дядей и двоюродных братьев сажает в ряду царевичей только уруг Джочи-Касара; все же другие сидят в ряду эмиров».[20]
Как видим, даже братья Чингис-хана и их потомки не имели привилегированного положения в силу своего происхождения, так что о каких-то привилегиях более дальних родственников говорить тем более не приходилось! Поэтому потомки Хабул-хана, которым не посчастливилось родиться от Чингис-хана и Хасара и их прямых потомков, выдвигались лишь благодаря своим личным заслугам. Так, например, Онгур-«кравчий», сын Мунгэдукийана, возглавил племя баяут и стал одним из 95 тысячников Чингис-хана, потому что в течение многих лет был его верным сподвижником.[21] Согласно Рашид ад-Дину, другой сын Мунгэду-Кияна, Чанши-ут, который «состоял при особе… Чингиз-хана», унаследовал улус своего отца, а его владения перешли к внукам Мунгэду-Кияна — Куки-нойону и Мугэту-бахадуру, также ставшим тысячниками.[22] Таким образом, близкое родство представителей рода кият с Чингис-ханом не привело их к вершинам власти в Монгольской империи. Неудивительно, что многие из них стали искать счастья в отдельных улусах, в частности — в Улусе Джучи, старшего сына Чингис-хана, сегодня более известном как Золотая Орда.
Когда именно кияты переселились в Золотую Орду, точно неизвестно: среди первых «тысяч», переданных Чингис-ханом в 1208 г. своему старшему сыну Джучи (прав. 1208-1227 гг.), они не упоминаются.[23] Однако, согласно «Муизз ал-ансаб», тимуридскому генеалогическому сочинению первой половины XV в., Джучи также «были переданы и другие амиры с множеством войск, однако их имена теперь неизвестны».[24] По-видимому, потомки Куки-нойона и Мугэду-бахадура вместе со своими сородичами были среди них: известно об их деятельности в Улусе Джучи при Бату — сыне и преемнике Джучи (прав. 1227-1256 гг.). https://history.wikireading.ru/221405
Крадин H., Скрынникова Т. Империя Чингис-хана
Глава третья.
Иерархия идентичностей у средневековых монголов
Возвращение к исследованию Монгольской импе-
рии, а именно не политической и событийной ее истории, а внутрен-
них, глубинных процессов монголизации социокультурного и геопо-
литического пространства потребовали неотложного обращения к ана-
лизу феноменов, скрытых под именем «монголы». Понятие это специ-
ально дано в кавычках, поскольку хотелось обратить внимание на пе-
ренасыщенность его различными смыслами. Актуальность подобного
исследования определяется тем, что, с одной стороны, накоплен зна-
чительный материал, а с другой — тем, что этот материал не анализи-
ровался не только российскими, но и зарубежными монголоведами
в парадигмах современной науки, выработанных социокультурной
антропологией. Применение нового подхода к изучению социальных
и политических процессов на исторической арене Центральной Азии
в предчингисову и Чингисову эпоху и их интерпретация совершенно
необходимы. На наш взгляд, следует сконцентрироваться на процессе
сложения собственно кочевого ядра Монгольской империи, выявлении
субстратных единиц, его формировавших.
Сложение кочевого ядра Монгольской империи отличается тем,
что в процесс вовлекались разные этносы. Это обусловило то, что да-
же властная элита стала представлять собой полиэтничное сообщест-
во. В этом контексте огромное значение должно иметь исследование
идентификации и самоидентификации, поскольку идентификация яв-
ляется одной из функций политической культуры, через которую реа-
лизуется потребность человека в понимании своей групповой принад-
лежности. Эти процессы нашли отражение в письменных средневеко-
вых памятниках как собственно монголов, так и соседствовавших с ни-
ми народов, имевших собственную историографическую традицию.
Исследование включает также изучение феноменов, которые обо-
значаются как потестарно-политическая организация и потестарная/по-
литическая культура, на материале конкретного средневекового коче-
вого общества — монгольского. Необходимо также провести систем-
ный анализ собственно монгольского общества XII-XIII вв., его соци-
альной структуры и общественной организации, выявить мобильный
социокультурный механизм, обеспечивавший корпоративный доступ
к власти в монгольском обществе, т.е. реконструировать идентифика-
ционные процессы. Исследование идентификационных практик сред-
невековых монголов должно проходить на основе максимально полно-
го привлечения идентификационных лексем, содержащихся в ориги-
нальных источниках, и их сопоставления, а не на иллюстративной вы-
борке, адекватность которой исторической реальности вызывает со-
Реконструкция социального, культурного и политического содер-
жания понятия монголы должна выходить за пределы примордиалист-
ских представлений об общности «крови и почвы» (гердеровское Blut
und Boden), т.е. только этнического, и должна соответствовать совре-
менной концепции формирования идентичностей, где одновременно
актуализируется исследование идеологических концептов обоснова-
ния границ идентичности, социальных практик и невербального поля
культуры (ритуала), которые сами агенты рассматривали как значи-
мые. Заметное место должны занимать не только эксплицитные дан-
ные, которые зачастую являются основным или единственным мате-
риалом для исследователей, но и имплицитные. Именно поэтому важ-
но, с одной стороны, реконструировать границы общностей (как этно-
сов, так и социально-политических объединений) через употребление
этнонимов/политонимов в историческом контексте средневековых
сочинений, а с другой — моделировать не только социокультурное, но
и геополитическое пространство через выявление ритуального поля
традиционной культуры.
Рассматриваемый период постоянного переструктурирования соци-
ально-политических объединений требует столь же регулярного ос-
мысления (констатации) и пересмотра границ своей общности. В ре-
зультате как идентификация, так и самоидентификация становятся
рядом выбора, который осуществляется по иерархии идентичностей
ситуативно, что можно обозначить как «смену одежд». Наиболее акту-
альной и осознанной манифестацией своей идентичности в мире явля-
ется этничность, которая отвечает коллективной потребности и при-
обретает особую значимость в полиэтничном обществе, где на фоне
сложения множественной идентичности ей отдается приоритет. Зна-
чение этничности особенно возрастает в ситуации перемен, что и на-
блюдается при формировании Монгольской империи.
Моделируемые властной элитой границы общностей становятся
эффективными механизмами конкретной социальной практики, кото-
рые регламентируют принципы взаимоотношений групп (этносов, по-
литий, союзов, конфедераций), носящих, с одной стороны, нестабиль-
ный, изменчивый характер вследствие специфики кочевых обществ.
С другой стороны, для конца XII — начала XIII в. постоянная измен-
чивость границ общностей определялась завоевательной политикой не
только Чингис-хана, но и его предшественников и современников.
Лишь понимание того, что идентификация — это прежде всего постоян-
ный, непрекращающийся процесс, позволяет, на наш взгляд, выявить
реальную картину становления кочевого ядра Монгольской империи.
В этом контексте особенно необходимо исследовать идентифика-
ционные процессы, проходящие до и в эпоху Чингис-хана, проанали-
зировать как самоидентификацию монголов, так и внешние формы
идентификаций, представленных в средневековых источниках, на эт-
ническом и политическом уровне (кият, борджигин, монголы, тюрки,
татары и др.). При этом следует подчеркнуть, что оба типа идентифи-
каций оказывают влияние друг на друга, например, внешняя иденти-
фикация может стать одним из уровней самоидентификации, как и по-
следняя выступает основной формой идентификационных практик.
В кочевом обществе, где генеалогия является регулятором внутри-
и межродовых отношений (ритуальная практика, браки), эпоним часто
заменяет имя. Сколь бы виртуальной ни была генеалогия, какой бы
фиктивной она ни была, она становится феноменологической реально-
стью и выполняет свою главную задачу — моделирует границы общ-
ности, которые всегда актуальны для своего времени. Именно поэтому
тексты, составленные в разных частях общности, воспринимаемой
сейчас как некая целостность, могут содержать не совпадающие пол-
ностью генеалогии, т.е. в них конструируются разные модели пред-
ставления о данной общности.
Поскольку идентификация является той функцией политической
культуры, через которую происходит осознание человеком своей груп-
повой принадлежности, что способствует также выполнению ею и дру-
гих функций (адаптивной, ориентации, социализации, интеграции и
коммуникации), постольку границы общности не могут представлять
и никогда не представляют собой «прокрустово ложе» идентификаци-
онных практик как во внутренних, так и во внешних идентификациях.
В данной главе предпринимается попытка выявления тех уровней
идентификации, которые были связаны с Чингис-ханом и общностью,
сформированной им, но именуемой по-разному. Пожалуй, предпочти-
тельно начать с термина монголы’, связанного к тому же с обозначени-
ем общности как Великой Монгольской империи (Yeke Mongol ulus).
I. ДВЕ МОНГОЛИИ
На теме Монгольской империи всегда пересекалось
большинство исследований в монголоведении, связанных с этно- и
политогенезом, поиском национальной идентичности [Мункуев 1977;
Далай 1996; Билегт 2000; Гэрэлбадарх 2005, и др.]. В исторической
литературе и благодаря ей в обыденном сознании понятие Великое
Монгольское государство настолько прочно закрепилось, что неяс-
ность его значения практически не осознается. Перевод этого понятия
и одновременно его интерпретация являются порождением более
поздней историографической традиции: в оригинальном тексте «Со-
кровенного сказания» нет эксплицитного представления выражения
Yeke Mongol ulus. На наш взгляд, его значение архетипично и имеет
иную, скорее всего, сугубо географическую (пространственную) се-
мантику. Определение великий (yeke) указывает прежде всего на тер-
риторию вторичной колонизации. Неоднократное подтверждение это-
му можно найти в мировой истории, о чем речь будет идти ниже.
При изучении проблемы идентификации, этнической в частности,
особое значение имеют общее имя, общий миф о происхождении
и ассоциации с определенной территорией. Различные основания (са-
мо)идентификации порождают и различные, часто иерархизированные
идентификационные уровни, которые зачастую тесно переплетаются,
создавая запутанный лабиринт отношений, связей, нуждающихся
в объяснении. Исследование разных уровней идентификации может
базироваться на анализе общепринятого и повсеместно распростра-
ненного самоназвания, в данном случае монгол. Однако имеет смысл
остановиться лишь на одном аспекте истории ранних монголов, свя-
занном с территорией их расселения.
Не останавливаясь сейчас на интерпретации имени монгол (об этом
см. ниже), здесь лишь заметим, что обозначение сообщества, избрав-
шего первого монгольского хана Хабула, понятием все монголы
132
(qamuy mong-/ol), безусловно, подчеркивает множественность групп,
обозначаемых монголами или приписываемых им и составлявших
вновь образованную политию. Обратимся к ранним упоминаниям име-
ни монгол в китайской историографии, значение которой трудно пере-
оценить для периода бесписьменной истории кочевников. Многочис-
ленные свидетельства китайских источников о монголах могут слу-
жить доказательством того, что в XII в. они представляли собой поли-
тию, значимую не только в кочевой среде.
Общепризнанным фактом стало то, что в средневековье монголы
проживали на двух территориях: из первой вышли группы, создавшие
первые кочевые объединения, которые составили ядро Монгольской
империи; на второй начала формироваться Монгольская империя бла-
годаря деятельности Чингис-хана и его предшественников. Об акту-
альности обеих территорий свидетельствует значимость в более позд-
ний период двух сакральных центров, где проходила интронизация
побратимов-соперников — Темучжина и Чжамухи. Это Трехречье
(Онон, Керулен, Тола) и Эргунэ-кун (Аргунь).
О наличии двух территорий, населенных монголами, с полной
определенностью писал, например, сунский автор Ли Синь-чуань в со-
чинении «Различные официальные и неофициальные записи о [собы-
тиях] периода правления Цзяньянь» («Цзяньянь илай чаое цзацзи»);
«Однако два государства жили на востоке и на западе, и обе стороны
глядели друг на друга на расстоянии нескольких тысяч ли. Не знаем,
по какой причине [их] объединяют и [они] получили единое наимено-
вание» (цит. по [Кычанов 1980: 145]).
Приведенное замечание китайского автора требует разъяснения.
Причем следует обратить внимание на использование в данном случае
по отношению к этим образованиям термина го. Трудно сказать, на-
сколько монгольское социально-политическое образование на Восто-
ке, получившее достаточную известность и сохранившееся в истори-
ческой памяти, соответствовало термину государство, но отрицать
существование некоего сообщества монгол на этой территории невоз-
можно. Ведь указывается не только его локализация в тот период, но
и отмечается его существование на протяжении достаточно длитель-
ного времени. Тот же Ли Синь-чуань, согласно комментарию к тексту
«Мэн-да бэй-лу», сообщает: «Существовало еще какое-то монгольское
государство (мэн го). [Оно] находилось к северо-востоку от чжурчио
ней. При Тан его называли племенем мэн-у. Цзинцы называли его мэн-
у, также называли его мэн-гу. [Эти] люди не варили пищи. [Могли ви-
деть ночью]. [Они] из шкуры акулы („водяные монголы”. — авт.) де-
лали латы, [которые] могли защитить от шальных стрел» [Мэн-да бэй-
лу 1975:51].
133
На этом хотелось бы прервать цитату, поскольку здесь заканчива-
ется описание Монголии и монголов, которые находились к северо-
востоку от чжурчжэней. Эти монголы отмечались китайскими хрони-
стами уже во времена Танской династии (618-907) и сохраняли свою
воинственность во времена чжурчжэньской династии Цзинь (1115-
1234). Если же продолжить цитату, то появится описание другой Мон-
голии, располагавшейся к юго-западу от Цзинь: «С начала [годов
правления] Шао-син (1131-1162) [они] начали мятежи. Главнокоман-
дующий Цзун-би воевал [с ними] в течение ряда лет, [но] в конце кон-
цов не смог покарать; только разделив войска, удерживал важные стра-
тегические пункты и, наоборот, подкупал их щедрыми [подарками].
Их владетель также незаконно назывался „первым августейшим импе-
ратором-родоначальником” (цзу-юань хуан-ди). Во времена цзиньско-
го Ляна [они] причиняли зло на границах. [Как видно], они появились
давно. <3десь опускаем.> Теперь татары называют себя Великим мон-
гольским государством, и поэтому пограничные чиновники именуют
их [сокращенно] мэн-да» [там же].
В этом отрывке можно выделить три важных момента. Во-первых,
упоминание о «первом августейшем императоре-родоначальнике», по-
явление которого по времени вполне соответствовало избранию, со-
гласно «Сокровенному сказанию», первого правителя всех монголов —
Хабул-хана. Во-вторых, пометка «Здесь опускаем», в примечании к ко-
торой Н.Ц.Мункуев писал: «Ван Го-вэй опустил фразу, в которой упо-
минается о нападении монголов на государство Цзинь: „Когда монголы
(мэн-жэнь) вторглись в государство Цзинь, [они] назвали себя Великим
монгольским государством (Да мэн-гу го). Поэтому пограничные чи-
новники прозвали их Монголией (Мэн-гу)” (Ли Синь-чуань. Цза-цзи,
сб. 2, гл. 19, с. 591)» [там же: 123]. Исходя из этого текста, Мункуев
считал, что «государство Чингис-хана стало именоваться „Великое мон-
гольское государство” с 1211 г.» [там же: 124]. Возможно, правильнее
было бы сказать, что уже к 1211 г. Монгольский улус, созданный Чин-
гис-ханом, назывался Великий Монгольский улус (в тексте нет указаний
на то, что это обозначение применяется впервые). Официальное обозна-
чение Монгольской империи как Yeke Mongol ulus отмечается и позже,
в частности на печати Гуюк-хана (1246-1248) и в двуязычных китай-
ско-монгольских надписях XIV в. [там же]. Несмотря на отсутствие
прямых свидетельств, можно предположить, что выражения августей-
ший император и Yeke Mongol ulus появились одновременно, что, без-
условно, связано с упоминаемой в «Сокровенном сказании» интрониза-
цией Хабул-хана в политии все монголы. И в-третьих, на этой террито-
рии по отношению к монголам наряду с прежним обозначением Mongol
ulus стал использоваться и другой идентификационный маркер — мон-
134
голо-татары (мэн-да). Тем самым подчеркивается сопряженность тер-
ритории вторичной колонизации монголов с территорией расселения
татар.
В последней части текста Ли Синь-чуаня обнаруживается следую-
щее уточнение: «В период процветания государства Цзинь были
созданы северо-восточное вербовочно-карательное управление для
обороны от монголов (мэн-у) и Кореи и юго-западное вербовочно-
карательное управление для контроля над территорией татар и Си Ся,
Монголы, очевидно, занимали [земли, на которых находились] два-
дцать семь круглых крепостей того времени, когда У-ци-май начинал
дело (т.е. только что вступил на престол. — Н.М.), а границы татар на
востоке соприкасались с Линьхуаном, на западе располагались в со-
седстве с государством Ся, на юге доходили до Цзинчжоу и достигали
государства Больших людей на севере» [Мэн-да бэй-лу 1975: 51].
В таком полном тексте, без сомнения, еще более четко выявляется
существование двух Монголии. Одной, расположенной к северо-вос-
току от чжурчжэней, в непосредственной близости от воды (это под-
тверждают латы из кожи акулы, вероятно крупной рыбы) и находив-
шейся под наблюдением северо-восточного вербовочно-карательного
управления. Другая находилась под контролем юго-западного вербо-
вочно-карательного управления. Н.Ц.Мункуев пишет, что, соглас-
но Цзинь ши, вербовочно-карательные управления (чжао-тао сы)
«создавались только на северо-западе, юго-западе и северо-востоке…
Это были органы по поддержанию связей с соседними народами» [там
же: 124].
В переводе Е.И.Кычанова текст Ли Синь-чуаня выглядит так:
«…когда Цзинь достигло расцвета, было учреждено северо-восточное
пограничное управление, Дунбэй чжаотао сы, с целью зашиты от мэнгу
(монголов), Гаоли (Кореи) и юго-западное пограничное управление, Синь
чжаотао сы, с целью управления северными районами, удерживаемыми
Западным Ся и мэнгу (монголами)» [Кычанов 1980:145]. Таким образом,
монголы, обозначенные одним и тем же именем мэнгу, отмечаются как на
северо-востоке, так и на юго-западе от Цзинь. Северо-восточная террито-
рия имела самостоятельное значение, эта Монголия приравнивалась
к Корее; Монголия, находившаяся на юго-западе, называлась yeke,
т.е. великой, и связывалась с проживавшими там же татарами.
Итак, китайская историографическая традиция позволяет утвер-
ждать, что две Монголии существовали не только в представлениях,
были не только воображаемыми сообществами, но и объектами реаль-
ной внешнеполитической практики Китая. Для этой практики требо-
вались и реальные знания о кочевых соседях. Какими они были?
135
1. Монголы северо-востока
Для определения как местонахождения первона-
чальной территории проживания монголов, так и характера их сооб-
щества достаточно информации на китайском языке. Да и сами иссле-
дователи способствовали решению этих вопросов. Однако о террито-
рии первоначального расселения монголов, на наш взгляд, стоит ска-
зать специально, чтобы подтвердить данные о том, что монголы Чин-
гис-хана не возникли ниоткуда.
Так, в сочинении E Лун-ли о киданях (XII в.) находим следующее
сообщение: «Государство монгол. У государства нет правителя, кото-
рым оно управляется, как нет вспашки земли и посевов. Занимаются
охотой. Их местожительство непостоянно. Кочуют в каждое из четы-
рех времен года, единственно гоняясь за водой и травой. Питаются
только мясом и кумысом, и все. Не воюют с киданями, а только лишь
обменивают с ними быков, баранов, верблюдов, коней, кожаные
и шерстяные вещи. От них на юг до Верхней столицы Ляо более 4 тыс.
ли (2000км)» [Кычанов 1980: 144]. Безусловно, в этом тексте под-
тверждается тот факт, что монголы, сообщество которых опять обо-
значается термином го, обнаруживаются на упомянутой территории,
контролируемой пограничным северо-западным вербовочно-каратель-
ным управлением.
Хотелось бы сделать замечание по поводу значения термина го
в данном контексте. Как и в упомянутом выше случае, китайский тер-
мин здесь не маркирует сообщество государственного уровня, он не
обозначает государства, поскольку, как видим, у этого сообщества
даже нет главы. В данном случае термин го, как и монгольское слово
улус, служит лишь указанием на то, что определенная группа людей
представляет собой некую общность, в данном случае объединенную
именем. Именно поэтому в переводе В.С.Таскина начало текста звучит
так: «Прямо на севере земли киданей доходят до владения (выделено
нами. — авт.) Мэнгули. В этом владении нет правителя, который бы
управлял народом» [Е Лун-ли 1979: 305].
Значение этнонима монгол обнаруживается и в китайских извести-
ях в связи с группой племен ши-вэй. Как было в свое время отмечено
Н.Ц.Мункуевым, «название „монгол” впервые в китайских источниках
встречается в Цзю Тан шу („Старая история [династии] Тан”, состав-
лена в 945г.) в форме „мэн-у ши-вэй”2 („монголы-шивэйцы”)…
В Синь Тан шу („Новая история династии Тан”, составлена в 1045-
1060 гг.) этот этноним передан через „мэн-ва бу” („племя мэн-ва”)…
В Цзю Тан шу и Синь Тан шу соответственно мэн-у и мэн-ва указаны
среди племен ши-вэй… возможно, что (монгол. — авт.) является древ-
136
ней формой множественного числа на -/» [Мэн-да бэй-лу 1975: 89-90].
В переводе Е.И.Кычанова сообщение о племенах шивэй и их локали-
зации выглядит так: «Севернее больших гор есть племя больших шивэй.
Это племя живет около реки Ваншянхэ. Истоки этой реки на северо-
восточных границах тюрков, у озера Цзюйлунь. Отсюда, извиваясь, она
течет на восток и протекает через границы владений западных шивэй,
далее она течет снова на восток и протекает через границы больших
шивэй, еще далее на востоке она протекает к северу от мэнъу шивэй»
[Кычанов 1997: 174—175]. Следует учитывать факт постоянно упомина-
емой близости проживания тюрков, шивэй и монголов. Более того, их
размещение по соседству вдоль реки, что, безусловно, способствует под-
держанию постоянных связей и зачастую зависимости друг от друга.
В «Суй шу» («История династии Суй») можно прочесть: «На севе-
ре есть большие горы. За горами живут большие шивэй, которые рас-
селены по берегам реки Шицзяньхэ. Река вытекает из озера Цзюйлунь
и течет на восток. К югу от [реки] есть племя мэнва» [там же: 175].
В отличие от Танского периода, когда монголы связывались с шивэй,
здесь фиксируется самостоятельность монголов. Ниже Е.И.Кычанов
определяет географию расселения объектов из цитируемых текстов:
«Озеро Цзюйлунь отождествляется с оз. Хулуньчи (Хулунь-нор, Да-
лай-нор), в которое впадает р. Керулен. Река Ванцзянхэ — это р. Ар-
гунь, вытекающая из оз. Далай-нор, и р. Амур в среднем течении. Река
Шицзяньхэ тоже должна быть Аргунью, так как сказано, что она вы-
текает из оз. Цзюйлунь. В то же время Шизянь — это явное название
р. Шилки, из слияния Шилки и Аргуни образуется Амур. Поэтому
в „Синь Тан шу” мы имеем дело с явным смешением Аргуни и Шил-
ки» [Кычанов 1997: 175].
Но для выявления места первоначального расселения монголов
смешение Аргуни и Шилки и неважно, главное — определить общее
направление этого расселения. Японский исследователь Комаи Ёсиа-
ки, работавший с китайскими текстами, пришел к выводу, что «в эпо-
ху Тан та часть племен шивэй, которая именовалась монголами, жила
по южному берегу р. Амур, западнее впадения в Амур р. Сунгари
и восточнее р. Малый Хинган. Проф. Тамура Дзицудзо также отожде-
ствляет оз. Цзюйлунь с оз. Далай-нор. Реку Ванцзян он предлагает
считать Аргунью… делает вывод, что „монголы в это время (VIIX
вв. — Е.К.) жили кочевой жизнью в степных районах к югу от
р. Аргунь”» [там же: 138]. Исследователи определяют территорию
расселения ранних монголов на восток или на запад от Большого Хин-
гана (большие горы).
В следующем по времени написания сочинении Хун Хао «Сунмо
цзивэнь» («Воспоминания о Сунмо», 1090-1155) сообщается, что
137
«„мангушы — это тот народ, который кидани в своих записях собы-
тий начинали Мэнгу го, государством Монгол”… [Они] постоянно
переправляются на южный берег реки и грабят. Получив отпор, они
возвращаются на свою территорию. Население Цзинь только и может,
что сдерживать и отражать их вторжения» [Кычанов 1980: 144]. Ука-
зание на то, что монголам для набегов и грабежей требуется перепра-
виться на южный берег реки, свидетельствует о том, что они жили се-
вернее киданей и чжурчжэней.
Хотелось бы обратить внимание на то, что уже в который раз со-
общения китайских авторов о монголах связывают последних с ре-
кой/водой, что совпадает со сведениями другого китайского источника
об изготовлении монголами лат из кожи акулы. Известно, что в своих
путевых заметках Плано Карпини, говоря о Великой Монголии, упо-
минает народ, который «назывался су-монгал, то есть водяные монга-
лы». И не только в исторических текстах монголы привязываются
к реке/воде. Есть и другие свидетельства такой привязки. По мнению
В.И.Рассадина, охотничья и рыболовная лексика монгольских языков
аналогична таковой в тунгусо-маньчжурских языках, что свидетельст-
вует о территориальной близости народов этих языковых групп на на-
чальной стадии их этно- и культурогенеза [Рассадин 1992: 146-147].
Постоянное разночтение сведений, допускавшееся ранними китай-
скими историографами, которые в одном контексте приводили данные
о разных монголах (северных и юго-западных), непонимание поздни-
ми комментаторами причин, по которым эти монголы объединялись
и по которым разные группы получили одинаковое наименование,
встречаются и позднее, уже после образования Чингис-ханом Мон-
гольской империи. Появление столь сильного соседа и его активность
на исторической арене побуждали китайцев искать объяснения этому
феномену и выяснять происхождение новых политических акторов.
В частности, автор «Мэн-да бэй-лу» пишет: «Татарское государство на
юге находится в соседстве с племенами цзю, а слева и справа с ша-то
и другими племенами. В старину существовало государство Монгус…
[Я], Хун, часто расспрашивал их [об их прошлом] и узнал, что монго-
лы уже давно истреблены и исчезли» [Мэн-да бэй-лу 1975: 50].
По мнению российского востоковеда, знатока китайского языка
и монгольской истории Н.Ц.Мункуева, с которым нельзя не согла-
ситься, «монгус (мэн-гу-сы, mongyus) — одна из транскрипций этно-
нима „монгол”. Очевидно, здесь мы имеем форму этого этнонима
с окончанием множественного числа -s» [там же: 122]. Текст о «госу-
дарстве Монгус» довольно расплывчатый, тем не менее он дает осно-
вания предположить, что упоминание об истреблении и исчезновении
было связано с первоначальной территорией расселения монголов.
13*
Монголы этой территории, вероятно, перестали играть сколько-нибудь
значимую роль в регионе, в отличие от монголов, занимавших терри-
торию вторичной колонизации по соседству с татарами. Соседство
с татарами привело к появлению нового обозначения для этой второй
общности — .монголо-татары или, как в некоторых текстах, в частно-
сти в «Мэн-да бэй-лу», даже татарское государство.
И еще одно сообщение китайского источника, включенного в каче-
стве комментария к тексту «Мэн-да бэй-лу»: «[Мэн-do бэй-]лу, оче-
видно, основано на записях Ли [Синь-чуаня]. Однако Ли [Синь-чуань]
пишет в неуверенных выражениях, а в [Мэн-да бэй-]лу прямо говорит-
ся о том, что прежнее монгольское государство уже было уничтожено
и что нынешние монголы и есть татары. В Гу-цзинь цзи-яо и-тнь Хуан
Дун-фа сказано: „существовало еще какое-то монгольское государство
(мэн-гу го). [Оно] находилось к северо-востоку от чжурчжэней. Во
времена цзиньского Ляна (Хайлин вана, 1150-1161) [оно] вместе с та-
тарами причиняло зло на границах. Только в четвертом году нашего
[периода правления] Цзя-дин [17.1.1211 — 4.1.1212] татары присвои-
ли их имя и стали называться Великим монгольски.» государством
(выделено нами. — авт.)”» [Мэн-да бэй-лу 1975: 51-52]. Если сущест-
вование Мэн-гу го прежде на северо-востоке от чжурчжэней фиксиру-
ется в прошедшем времени, то политическое образование на террито-
рии вторичной колонизации обозначено как Великое монгольское го-
сударство (сохраняется терминология переводчика, следующего тра-
диции передавать китайское слово го как «государство»).
Конечно, довольно сложно с уверенностью реконструировать пере-
ход группы, возглавляемой монголами, с территории у р. Амур (Ар-
гунь) в район Трехречья (Онон-Керулен-Тола). Но можно, на наш
взгляд, с определенной осторожностью согласиться с Е.И.Кычановым:
«Возможно, приход собственно монголов в Монголию мог произойти
где-то во второй половине X в., даже в начале XI в. Проф. Тамура
Дзицудзо обращает внимание на тот факт, что еще в середине X в. во
время походов на р. Орхон в район древней уйгурской столицы Кара-
балгасуна кидани не застают монголов В этом районе. Он приходит
к выводу: „Обзор путей миграции монголов показывает, что они нача-
ли движение в конце X — начале XI в. с их родных мест обитания
в период Тан, вероятно на равнинах Хайлара и по среднему течению
Аргуни. Как показывает легенда о Бодончаре, во второй четверти пер-
вой половины XII в. они пересекли озеро Кулунь-Нор и вышли к ниж-
нему и среднему течению реки Онон, где они приняли кочевой образ
жизни…” Ученые осторожны в выводах, и это понятно: нет хроноло-
гии, указания точных направлений движения монгольских племен. Но
важно твердое убеждение в том, что приход в Монголию где-то во
139
второй половине X — в начале XI в. — очевидный исторический
факт» [Кычанов 1980: 141].
Можно с большой долей уверенности предположить, что был про-
должительный период, когда группы «речных монголов», перекоче-
вавших с Аргуни-Амура в Трехречье, на какой-то период останавли-
вались в степях, что отразилось в китайском тексте, представляющем
монголов степняками-кочевниками. Безусловно, этот переход боль-
шой группы людей с Амура в Трехречье не был мирным: территории,
на которых приходилось останавливаться, захватывались с боем.
Представляется, что именно эти стычки за территорию жизнеобеспе-
чения могли отождествляться в китайской историографии со всеми
монголами Хабул-хана и его последователями в Великой Монголии.
Главное же заключается в том, что, несмотря на всю эту неразбе-
риху с очередностью событий, а отчасти и с их сутью, в китайской
историографической традиции (заметим, хорошо развитой) упорно
называются две территории, на которых проживали этнические груп-
пы с одинаковым названием монгол как субъекты политической прак-
тики региона. Уже на старой территории, вероятно, термин монгол
выступал и как этноним, причем, вероятно, обозначал как малую
фуппу (род), так и более широкую (племя), а также как политоним.
Если на территории вторичной колонизации — в Великой Монголии
этноним монгол приобретает более широкое значение, то на террито-
рии первоначального проживания, где монголы (шивэй) не столь ак-
тивно участвовали в событиях на политической арене, этот этноним
был не столь ярким, но все же не остался незамеченным. И последнее,
что хотелось бы сказать, прежде чем перейти к анализу понятия Вели-
кое монгольское государство. Хотя уже достаточно много внимания
уделялось доказательству связи двух Монголии, даже при условии
полного совпадения иероглифического написания обозначений терри-
торий первичной и вторичной колонизации нельзя говорить и о совпа-
дении их состава. Речь может идти только об обозначении лидирую-
щей (правящей) ее части, давшей имя всему сообществу.
2. Великий Монгольский улус
Несомненно, встречающиеся в китайских текстах
обозначения монголов юго-запада как да мэн-гу и да мэн-гу го требо-
вали от исследователей анализа, разъяснения и соответствующей ин-
терпретации. Н.Ц.Мункуев попытался собрать все упоминания об
этом в китайской историографии. По его предположению, «Великое
140
монгольское государство — да мэн-гу го, по-видимому, является пе-
реводом монгольского выражения „Yeke Mongyol ulus”. В Хзй-да ши-
люе мы находим название Да мэн-гу, которое соответствует монголь-
скому „Yeke Mongyol”. Оно встречается у Плано Карпини (у него
в форме „Йека-Монгал”). В ТИМ мы находим выражения „Mongqoljin
ulus”, „mongqol ulus” („монгольское государство”) (§ 202) и „olon
mongqol ulus” („многочисленное монгольское государство”) (§ 273).
Из текста Цза-цзи Ли Синь-чуаня вытекает, что государство Чингис-
хана стало именоваться „Великое монгольское государство” с 1211 г.
Хуан Дун-фа… также сообщает, что татары в 1211 г. назвали свое го-
сударство Да мэн-гу го… В надписи на печати Гуюк-хана (1246-1248)
на послании его папе Иннокентию IV, привезенном Плано Карпини
и сохранившемся в архиве Ватикана, мы находим официальное мон-
гольское название монгольского государства „Yeke Mongyol ulus”. To
же выражение встречается в двуязычных китайско-монгольских над-
писях 1335, 1338, 1346, 1362 гг., переведенных и тщательно проком-
ментированных Ф.В.Кливзом» [Мэн-да бэй-лу 1975: 123-124].
В этом собрании фактов можно выделить несколько интересных
для нас моментов. Первый заключается в том, что практически все
интерпретаторы выражения Yeke Mongyol ulus (да мэн-гу го) в китай-
ских текстах воспринимают его как констатацию момента декларации
некоего качественно нового сообщества, маркируемого словом вели-
кий. Причем неважно, переводят они слово ulus как государство или
как народ. Н.Ц.Мункуев считает, что наименование Монгольского
улуса Великим монгольским государством можно датировать 1211 г.,
что связано с упоминанием появления монгольских войск на границе
с Китаем. По имеющимся в распоряжении исследователей материалам
вряд ли возможно с точностью до года датировать появление выраже-
ния yeke mongyol ulus в качестве обозначения определенной политии
на юго-западе от Китая. С высокой степенью уверенности можно
только утверждать, что обозначение это как маркировка определен-
ным образом организованной общности монголов отмечалось уже
в первой половине XII в. в связи с монгольско-чжурчжэньскими столк-
новениями.
Второй момент касается нативной монгольской традиции. В «Со-
кровенном сказании» отсутствует обозначение собственного сообще-
ства как Yeke Mongyol ulus, все варианты его обозначения перечислены
Н.Ц.Мункуевым.
Последние изыскания в этом направлении были предприняты
П.Рыкиным, который, пересказав текст Н.Ц.Мункуева [Рыкин 2002:
56], в примечании пишет: «Термин yeke mongyol ulus в зарубежной и
отечественной монголоведной литературе принято передавать сочета-
141
нием „Великая Монгольская империя”, то есть понимать yeke и
mongyol в качестве сложного определения к ulus. Однако в 1952 году
Мостэр и Кливз, основываясь главным образом на том, что в китай-
ских источниках употребляется выражение да мэнгу, предложили по-
нимать yeke как атрибут mongyol, а не ulus и соответственно перево-
дить рассматриваемый термин „Империя Великих монголов”. Обе ин-
терпретации, впрочем, сходятся в понимании ulus как „империя”. Та-
кое понимание подверг критике де Рахевилц: по его мнению, это соче-
тание следует переводить „Великая Монгольская нация”. Подвергнув
тщательному анализу все контексты употребления слова ulus в „Тай-
ной истории монголов” и других среднемонгольских текстах, я при-
шел к выводу, что подлинным значением этого слова в рассматривае-
мую эпоху было „люди, народ”. Таким образом, выражение yeke
mongyol ulus я понимаю как „народ великих монголов”» [там же: 80]3.
Как же в действительности можно понять и интерпретировать это
словосочетание? Попробуем предложить наше понимание. Напомним
отрывок из китайского источника, где упоминается Великая Монголия
в связи с ее нападениями на государство Цзинь. «Когда монголы (мэн
жэнь) вторглись в государство Цзинь, [они] назвали себя великим мон-
гольским государством (выделено нами. — авт.) (да мэн-гу го). По-
этому пограничные чиновники прозвали их Монголией (Мэн-гу)», —
писал Ли Синь-чуань [Мэн-да бэй-лу 1975: 123]. Действительно, в пе-
риод с 1135 по 1147 г. между монголами и чжурчжэнями происходили
многочисленные столкновения. Причем для чжурчжэней, как и для
зафиксировавшего этот факт китайского историографа, противник не
был дикой ордой. Монголы представляли собой достаточно организо-
ванную структуру, показателем чего является как самоназвание этого
социально-политического образования, выраженного совершенно оп-
ределенным термином Yeke Mongol ulus, так и подчеркивание того, что
оно возглавлялось лидером — первым августейшим императором-
родоначальником (цзу-юань хуан-ди), что может соответствовать мон-
гольскому хан. Конечно, китайская историография интерпретирует это
событие как незаконное, ведь титулы может раздавать только китай-
ский император и титул должен быть ниже, чем у него. Но это не ме-
шает констатировать, что внутри монгольского общества назрели тен-
денции к фиксации социальной стратификации и наделению самим
этим обществом определенных личностей инвеститурой. Вполне мож-
но согласиться с выводами Е.И.Кычанова, поддерживаемого и други-
ми исследователями, в отношении носителя этого титула: «Монголь-
ский хан Аоло боцзилэ (в другой транскрипции — Олунь бэйлэ) был
признан чжурчжэнями государем государства Мэнфу (мэнфу го чжу).
Однако сам Аоло не довольствовался этим и принял императорский
142
титул Цзуюань хуанди — императора, основателя династии. Он объ-
явил собственный девиз царствования — Тянь-син („Подъем/расцвет,
[дарованный] Небом”)… И Комаи Ёсиаки и ТамураДзицудзо сходятся
на том, что под именем Аоло боцзилэ скрывается один из предков
Чингис-хана, Хабул-хан» [Кычанов 1980: 147]. Представляется, что Ли
Синь-чуань хотел подчеркнуть, что в данном случае те монголы, кото-
рые напали на государство Цзинь, пришли с юго-запада, т.е. из Вели-
кой Монголии.
Структурное оформление монгольского сообщества на юго-западе
в политию определенного уровня — Yeke Mongol ulus, безусловно, из-
менило геополитическую ситуацию в регионе. Оно дало толчок к по-
явлению новых идентификационных моделей в дополнение к тради-
ционным, не элиминировав, однако, последних, Как цитировалось
выше: «…в Гу-цзинь цзи-яо и-пянь [17.1.1211— 4.1.1212] татары
присвоили их имя и стали называться Великим монгольским государ-
ством (выделено нами.— авт.)”» [Мэн-да бэй-лу 1975: 51-52]. Это
достаточно интересный факт: татары, завоеванные к этому времени,
к 1211—1212 гг., уже обозначались не только собственным именем, но
и именем завоевателей. Но поскольку в китайской политической прах-
тике имя татары сохраняло актуальность и, может быть, было даже
престижней, во внешнеполитических отношениях монголы пользова-
лись им. Можно сказать, что татары и монголы, сохраняя собственное
имя (вплоть до родовых обозначений), в идентификационной практи-
ке, определяемой конкретной ситуацией выбора, одновременно ис-
пользовали второе или двойное имя.
Причем необходимо заметить, что такой выбор характерен прежде
всего для внешнеполитической идентификации, в монгольской же
традиции, зафиксированной «Сокровенным сказанием», не обнаружи-
вается не только словосочетание монголо-татары, но и фраза типа:
монголы, они же татары. Зато двойная идентичность часто встречается
в китайских источниках. Автор «Мэн-да бэй-лу» Хун пишет о разде-
лении татар на «белых», «черных» и «диких», относя монголов Чин-
гис-хана к «черным» [там же: 71]: «Нынешний император Чингис,
а также все его полководцы, министры и сановники являются черными
татарами», например, Мухали также принадлежал к черным татарам
[там же: 48, 59]. Этому не противоречат сведения других китайских
авторов. Так, сунский посол Пэн Дая, посетивший монголов, конста-
тировал: «Государство черных татар называется Великой Монголией
(да мэнгу)» [Линь Кюн-и, Мункуев 1960: 136]. Обозначение политии,
расположенной в Трехречье, одновременно разными идентификаци-
онными маркерами (Великая Монголия, монголо-татары)— явление
архетипичное. «Ситуативность самоотождествления— явление со-
143
вершенно естественное и нормальное практически для любого региона
и любой эпохи, — пишет И.В.Ведюшкина. — Она ни в коей мере не
может и не должна рассматриваться как признак какой-то „недоразви-
тости”, отсутствия четкого представления как о собственной идентич-
ности, так и о разделении на „своих” и „чужих”» [Ведюшкина 2003:
309].
В «Истории Татар» Ц. де Бридиа о монголах написано: «А прочая
же часть именуется Восток, в которой расположена земля тартар…
и называется Моал (выделено нами. — авт.)» [де Бридиа 2002: 100].
Данное определение, а также некоторая синонимичность употребле-
ния в китайских источниках выражений да мэн-гу и да мэн-гу го на-
толкнули нас на мысль, что их, как и монгольское yeke mongyol ulus,
можно понимать как обозначение территории, т.е. как Великая Монго-
лия. В связи с этим хотелось бы обратить внимание на один любопыт-
ный факт, до сих пор не замеченный монголоведами, а именно на ар-
хетипическую интерпретацию геополитических понятий, первой ча-
стью которых является слово великий. Вот что пишет Ф.Б.Успенский
по поводу значения дефиниции великий в обозначении территориаль-
но-политических образований: «С этим предположением в принципе
хорошо согласуется то обстоятельство, что модель с названием „Вели-
кий” (здесь и ниже выделено нами.— авт.), по наблюдениям иссле-
дователей (О.Н.Трубачев и др.), всегда относится к области вторич-
ной колонизации, а не к метрополии (ср. Великобритания и Бретань4,
расположенная на материке, или Великая Греция (Magna Grecia)
в Южной Италии)» [Успенский 2002: 226].
Примеров архетипичности данного феномена множество. Так,
Плано Карпини, рассказывая о западном походе монголов, упоминает
и походы на Волгу, когда после войны в Польше и Венгрии и разоре-
ния последней монголы повернули назад, на восток, где после победы
над мордвой, «подвинувшись отсюда против билеров, то есть Великой
Булгарии, они (монголы. — авт.) и ее совершенно разорили. Подви-
нувшись отсюда еще на север, против баскарт, то есть Великой Венг-
рии, они победили и их» [Плано Карпини 1997: 51]. Карпини повторя-
ет названия этих территорий — Баскарт, т.е. Великая Венгрия, Биле-
ры, т.е. Великая Булгария, — и при перечислении земель, которые
монголы себе подчинили [там же: 60]. В обоих случаях Великая Бул-
гария и Великая Венгрия, расположенные на Средней Волге и к восто-
ку от нее, — территории вторичной колонизации.
Таким образом, обе Монголии5 были объектами реальной внешне-
политической практики Китая; невозможно оспорить тот факт, что
в Китае были два разных управления по поддержанию отношений
с монголами (северо-востока и юго-запада), а значит, объектами ре-
144
альной внешнеполитической практики Китая были две Монголии.
И в середине XIII в., когда Плано Карпини посетил Монголию, он от-
метил: «I. Есть некая земля среди стран Востока, о которой сказано
выше и которая именуется Монгал. Эта земля имела некогда четыре
народа: один назывался йека-монгал, то есть великие монгалы, второй
назывался су-монгал, то есть водяные монгалы, сами же себя они име-
новали татарами от некоей реки, которая течет через их страну и на-
зывается Татар; третий народ назывался меркит, четвертый — мекрит.
Все эти народы имели одну форму лиц и один язык, хотя между собою
они разделялись по областям и государям. II. В земле Йека-Монгал
был некто, который назывался Чингис» [Карпини 1997: 43]. Приводя
эту достаточно известную цитату, важно подчеркнуть, что путешест-
венник отмечает актуальную и в середине ХШ в. в монгольской среде
дихотомию: usutu inongol (водные монголы)6 — yeke mongol (великие
монголы). Значит, она оставалась значимой в монгольской среде
и в середине XIII в. Нельзя не заметить таксономический аспект этой
дихотомии, она становится маркером проявившейся в ХП-ХШ вв.
иерархии территорий, заселенных монголами.
Для определения места в иерархии наибольшее значение имел пе-
реход власти и престола как символа власти, обусловленный перене-
сением центра политической активности монголов из Приамурья
в Трехречье. В цитированных выше китайских текстах неоднократно
отмечался именно этот факт: «Их владетель также незаконно называл-
ся „первым августейшим императором-родоначальником” (цзу-юань
хуан-ди)», поскольку в китайской политической практике уже был
один субъект с именем монгол. Но «незаконный» для Китая акт ин-
тронизации имел вполне законные основания в монгольской традиции.
Можно даже говорить о перенесении «престола» — места интрониза-
ции, о чем свидетельствует «Сокровенное сказание».
Сакральная топография в источнике реконструируется через пере-
чень географических объектов, в котором преимущественное значение
приобретают территории, связанные с ними. Как правило, священная
гора находится у истока реки, что усиливает сакральность обоих объ-
ектов. Горы, как и реки, были основными конструктивными элемента-
ми, структурирующими существующий миропорядок. Можно отме-
тить три географических объекта, с которыми были связаны жизненно
важные для монголов ритуалы: Эргунэ-кун, Хорхонах-чжубур и Бур-
хан-халдун. Все упомянутые возвышенности были так или иначе свя-
заны с горой, рекой, лесом или деревом.
Уже общеизвестным является описание интронизации Хутул-ха-
на — третьего хана в Трехречье («Сокровенное сказание», § 57). Цент-
ральным объектом Хорхонах-чжубура являлось священное «развеси-
стое дерево» (saqlaqar mod). В § 117 дается развернутая характеристи-
ка его местоположения — «на южном склоне Хулдахаркуна, что на
урочище Хорхонах-чжубур, под развесистым деревом» [там же: 106].
Именно здесь проходили значимые события, например заключение
отношений побратимства между Чингис-ханом и Чжамухой, важная
встреча Чингис-хана и Мухули [там же: 106, 161]. Территориальная
привязка этих событий свидетельствует о значении, которое придава-
лось Хорхонах-чжубуру как сакральному центру общности. А тем, что
в Трехречье, территории вторичной колонизации, сложился такой
символ легитимности, фактически декларировалось появление новой
общности (yeke mongol ulus), которая создавала собственную властную
иерархию, не зависящую от метрополии.
Сакральные центры обладали высокой семиотической значимостью
и были реальным механизмом легитимации отношений власти и вла-
ствования. Например, если в начале своей жизни и деятельности Чин-
гис-хан был связан с деревом Хорхонах-чжубура на ононском Хулда-
хар-куне, то с захватом им власти в Монгольском улусе перемещается
и сакральный центр, им становится Бурхан-Халдун, связанный прежде
всего непосредственно с Чингисом.
Бурхан-Халдун, горный массив, стал объектом культа не какого-
либо одного рода, а более крупного этносоциального организма и, ес-
тественно, отмечался как общемонгольская святыня и в «Сокровенном
сказании», и в «Сборнике летописей». Рашид-ад-дин совершенно оп-
ределенно говорит о погребально-поминальном характере Бурхан-
Халдун: «В Монголии есть большая гора, которую называют Буркан-
Калдун… Чингис-хан выбрал это место для своего погребения… Из
сыновей Чингис-хана место погребения младшего сына Тулуй-хана
с его сыновьями Мэнгу-кааном, Кубилай-кааном, Арик-бугой и дру-
гими их потомками, скончавшимися в той стране, находится там же»
[Рашид-ад-дин 1952а: 233-235].
Захоронение являлось в традиционной культуре не только местом,
связанным с уходом в небытие, но и местом, где все порождается (пуп
земли), где совершались ритуалы. Кроме ежегодных ритуалов, связан-
ных с началом года и включавших в себя обряды поклонения Небу,
культу предков и совершаемых в местах их захоронения, здесь же
проводились и обряды интронизации. Согласно «Сокровенному сказа-
нию», «Темучжина же нарекли Чингис-хаганом и поставили ханом над
собой» [Козин 1941: 109] в истоках р. Сэнгур, впадающей в р. Керулен
у оз. Куку-нор в горах Бурхан-Халдун.
Благодаря проявлению сакрального и небесного покровительства
верховному правителю, Бурхан-Халдун становится его защитником:
душа (амин), ответственная за жизнь человека, была сохранена Темуч-
Ufi
жином благодаря сооружению «дома» из веток ивы (бургасун гэр), что
и называлось «дом защиты» (халхасун гэр) на горе Бурхан-халдун
[Rachewiltz 1971: § 193]. Вероятно, можно даже воспринимать это как
описание обряда интронизации Темучжина, после которой он приоб-
рел сакральность — второе рождение, когда «Бурхан-Халдуном для
амин было установлено место и время… была оказана милость… она
была защищена» (burqan-qaldun-a bo’esun-u tedui amin-iyan bulji’uldaba…
qayiralan… qalqalaqdaba [Rachewiltz 1971: 40, § 103]). После этого
Темучжин совершил обряд поклонения солнцу утром на вершине Бур-
хан-Халдун и завещал делать это своим потомкам.
Но в дихотомии yeke mongol ulus— usutu mongol сохраняется
и значение для каждой территории их сакральных центров. Если в Ве-
ликой Монголии таковым, как было показано, были Хорхонах-чжубур
и Бурхан-Халдун, то сакральный центр Монголии (метрополия) ре-
конструируется на основании имплицитных данных. Прежде всего это
обозначение земли (Эргунэ-кун)7, местности, из которой предки мон-
голов вышли, чтобы оказаться в Трехречье. По преданию, монголы
вынуждены были расплавить гору Эргунэ-кун, после чего род Чингис-
хана получил право совершать новогодний обряд [Рашид-ад-дин
19526: 154-155]. Именно сюда, на Эргунэ-кун, был вытеснен Чингис-
ханом Чжамуха вместе с остатками сторонников, в числе которых бы-
ли и тайчжиуты.
На наш взгляд, между территорией первоначального расселения
монголов и территорией вторичной колонизации существовали посто-
янные контакты, миграционный процесс был продолжительным, а не
разовым, как сообщают об этом источники. Неслучайно для легитима-
ции своей верховной власти над группой племен Чжамуха, вытеснен-
ный Чингис-ханом с территории Трехречья с ее уже закрепленным
в традиции сакральным центром, должен был провести обряд своего
избрания гурханом также в месте, освященном традицией. Побежден-
ный Чжамуха со своими сторонниками бежит на территорию праро-
дины, в Эргунэ-кун, где останавливается у впадения в Аргунь р. Кан,
в сакральном центре которого и состоялась интронизация Чжамухи:
«§ 141 …Все они покочевали вниз по течению реки Эргуне и соверши-
ли обряд возведения Чжамухи в Гур-ханы на вершине поросшей лесом
горы при впадении в Эргуне реки Кан-мурен» [Козин 1941: 116]. Та-
ким образом, можно говорить, что и в период становления Монголь-
ской империи память о сакральном центре первоначальной общности
и о его значимости сохранялась монголами Трехречья.
Все сказанное выше позволяет заключить, что употребление назва-
ния Великая Монголия было обусловлено необходимостью идентифи-
кационного отделения ее населения от монголов северо-востока.
У новой общности были выраженная иерархическая структура, общая
обрядовая система (нельзя забывать, что ритуал конструирует границы
общности и подтверждает их)8. И имя монгол китайцам было известно
уже не одно столетие, и обозначение новой политии (Великая Монго-
лия) к моменту интронизации Чингис-хана успешно применялось как
монголами, так и их оседлыми соседями уже более полувека. Что же
было маркером единства? В качестве такового можно трактовать фор-
мулу mongol(jin] ulus в качестве формулы формировавшегося самосоз-
нания племен и групп, как прибывших с Аргуни, так и вновь вклю-
ченных в процессе завоевания.
3. Монголо-татары
Как нам кажется, в идентификационной практике
Великой Монголии в дополнение к упоминаемому выше денотату yeke
в наименовании своей страны (Yeke Mongol ulus) для различения мон-
голов этой территории от северных (usutu mongol) использовался еще
один маркер — мэн-да. Этот термин был символом не только внеш-
ней, но и самоидентификации, поскольку был необходимым инстру-
ментом внешней политики в данном регионе. Выше приводились сви-
детельства китайских хроникеров о монголах, которые отличаются
чрезвычайной сбивчивостью. Существование двух Монголии услож-
няло описание кочевых соседей Китая того времени (сюжеты о Вели-
кой Монголии перемежались рассказами о монголах севера), что затем
приумножалось позднейшими комментаторами. Соответственно, это
перенеслось и в научные исследования.
Монголы, вклинившиеся на территорию, заселенную татарами,
способствовали смешанному (анклавному и рассеченному) расселе-
нию аборигенного и пришлого населения. Необходимость отделения
себя в реальной политической практике от прародины актуализирова-
ла идентификацию юго-западных монголов, перекочевавших в Трех-
речье, где жили общности, обозначаемые в китайской историографи-
ческой традиции как татары через второй маркер — мэн-да. Вот чем,
по нашему мнению, объясняется странная на первый взгляд информа-
ция Хуна: «[Я], Хун, лично замечал, как их временно замещающий
императора го-ван Мо-хоу каждый раз сам называл себя „мы, татары”;
все их сановники и командующие [также] называли себя „мы…” по-
дозреваю, что [после этого слова] пропущено три иероглифа: „да-да
жень”.> Они даже не знают, являются ли они монголами (в тексте
сокр.: мэн) и что это за название… По монгольскому тексту Юань-чао
би-ши, монголы во всех случаях называют себя манхол, а не говорят
148
„татары”. Здесь [монголы] разговаривают с китайцем и поэтому упот-
ребляют название, [распространенное] в Китае» [Мэн-да бэй-лу 1975:
53]. Конечно, объяснение Н.Ц.Мункуева справедливо, и в этом кон-
тексте можно интерпретировать отрицание принадлежности Мухали
к монголам и его дифференцирующей идентичности татарам. Но воз-
можно и другое объяснение: Мухули и в самом деле не монгол, а чжа-
лаир. В «Сокровенном сказании» (§ 137) сказано, что чжалаирский
Гуун-ува приводит в боголы к Чингис-хану двух своих сыновей —
Мухали и Буха. Вероятно, прежняя идентичность сохранялась не
только в начале XIII в., но и до рубежа XIII-XIV вв. Так, во втором
разделе «Сборника летописей», посвященном описанию «тюркских
племен, которых в настоящее время называют монголами», есть све-
дения о чжалаирах и сообщается, что они служили Гур-хану, «кото-
рый был государем уйгуров» [Рашид-ад-дин 1952а: 93]. И возможно,
фраза о Мухали в «Мэн-да бэй-лу» констатирует этнолингвистиче-
скую принадлежность чжалаиров, что соответствует классификации
Рашид-ад-дина.
Поскольку именно Великая Монголия оставила заметный след
в истории, в том числе восточноазиатской, постольку в китайско-мон-
гольских словарях юаньской и минской эпох монголы интерпретиру-
ются как дада, а дада, в свою очередь, как mongjol. Следует заметить,
что не только в китайской историографии эта территория обознача-
лась татарской. Так, Махмуд Кашгарский (XI в.) «называет обширный
регион между Северным Китаем и Восточным Туркестаном „татар-
ской степью”» [Кляшторный, Савинов 1994: 61]. Монголы стали за-
нимать земли, которые были заселены народами, носящими в китай-
ской историографии общее имя дада, а в монгольской традиции, за-
фиксированной «Сокровенным сказанием», известными как татар.
Естественно, когда на самых разных социальных уровнях стали прак-
тиковаться смешанные браки, в источниках часто татары называются
народом, откуда монголы берут себе жен, т.е. они были свойственни-
ками по браку (анда-куда). Это способствовало появлению новой тен-
денции — формированию новой, смешанной властной элиты и закре-
плению земель в руках монголов. В результате создаются союзы, объ-
единенные представлениями об общности происхождения, культур-
ных традиций и исторической памяти.
Новый термин монголо-татары не только стал инструментом
внешнеполитической деятельности, но и зафиксировал некое внутрен-
нее состояние гетерогенного населения данной территории и свиде-
тельствовал о появлении новой реальности — общности, находящейся
в состоянии одновременного существования амбивалентных связей:
союза (анда-куда, богол) и вражды (кровной мести). Часто отношения
принимали враждебный характер, что было вызвано борьбой за пре-
имущественное главенство на данной территории.
Территория расселения чжалаиров
Доказательством того, что термин монголо-татары был маркером
не только внешней, но и самоидентификации, кажется, может служить
тот факт, что и на западе Евразии их обозначали этим именем. Трудно
предполагать, что оно стало известно далеко на западе благодаря китай-
цам, вероятнее всего, его там распространили сами монголы, точнее их
войска. Этот закрепившийся за населением Монгольского улуса маркер
был известен и понятен всем, европейские миссии в одинаковой степе-
ни оперировали как отдельными терминами (монголы или татары), так
и парным этнополитонимом (монголо-татары или, чаще, татаро-монго-
лы). Известно, что самоидентификация монголов Великой Монголии
как монголр-татар оставила след не только в китайской историографии,
но и в европейской. Например, армянский хронист Киракос Гандзакеци
употребляет сочетание «мугал татары» [Киракос 1976: 153], многочис-
ленны упоминания монголо-татар и в русских хрониках.
В период острой политической борьбы имя группы, расширяющей
территорию власти, актуализируется и приобретает манифестный ха-
рактер. А в случае с Монгольской империей XIII в., периода утвер-
ждения на политической арене нового политического образования,
монголам требовалось еще дистанцироваться от своей прародины.
150
Группы монголов, перекочевавшие из Малой в Великую Монголию,
стали пользоваться двойной идентичностью: они обозначали себя
и как монголы, сохраняя свою этническую идентификацию, и как та-
тары — монголо-татары или татаро-монголы, выделяя геополитиче-
ский аспект, в зависимости от того, что они хотели подчеркнуть.
Иногда дифференциация (отделение себя от монголов севера) была
настолько сильной, что имя татар могло приобретать характер рода,
тогда как монгол обозначало вид. Анализ текста Плано Карпини
и употребления терминов татар и монгол в его изложении позволяет
заметить, что они используются, с одной стороны, как синонимы,
а с другой — в широком смысле как татар и в узком — как монгол,
т.е. частное от татар. Например, «татары, а именно монголы», и ни-
когда наоборот. В разделе, озаглавленном Карпини «О князьях татар»
(§ II), перечисляются сыновья Чингис-хана и констатируется, что «от
этих четырех лиц произошли все вожди монгалов» [Плано Карпини
1997: 48].
Плано Карпини употребляет двойную идентичность монголов, от-
давая приоритет в их обозначении имени татар. Под этим именем
они и стали известны в Евразии — как участники походов Чингис-
хана и его полководцев: «татары или другие народы могут нас убить
или подвергнуть вечному пленению…», «дабы татары своим случай-
ным и внезапным вторжением не застигли их (христиан. — авт.)
врасплох» [Плано Карпини 1997: 30]. Двойная идентичность постоян-
но подчеркивалась им: он пишет, что будет говорить об истории мон-
голов, «именуемых татарами», о деяниях татар, о стране татар [там же:
31, 40, 41]. Причем обозначение татары применительно к монголам
у Карпини употребляется гораздо чаще. Например, Чингис-хан и его
потомки на с. 46 его труда названы татарами шесть раз, тогда как мон-
голами лишь один раз, на с. 47 три раза упоминаются татары и Чин-
гис-хан; на с. 68 четыре раза упоминаются татары и их император.
Рассказывая о дальнейших завоеваниях монголов, Карпини по-преж-
нему чаще называет их татарами, одновременно отмечая: «…и пока то
войско, именно монгалов…» [там же: 46-47].
Известно, что и на Руси Бату и его потомков называли татарами
[Плано Карпини 1997: 36]. Хотя, по свидетельству другого путешест-
венника XIII в., на территории Руси монголы настаивали именно на
своей, этнической идентичности. Так, в тексте Г.Рубрука отмечается:
«Прежде чем нам удалиться от Сартака, вышеупомянутый Койяк вме-
сте со многими другими писцами двора сказал нам: не говорите, что
наш господин — христианин, он не христианин, а моал, так как назва-
ние „христианство” представляется им названием какого-то народа.
Они вознеслись до такой великой гордости, что хотя, может быть.
сколько-нибудь веруют во Христа, однако не желают именоваться
христианами, желая свое название, т.е. моал, превознести выше всяко-
го имени; не желают они называться и татарами. Ибо татары были
другим народом» [Рубрук 1997: 112—113]. Здесь проявился редкий для
того периода дискурс идентичности: приоритетный выбор этнонима
монгол в ущерб не менее известному даже на западе этнониму татар.
По словам Рубрука, это объясняется тем, что «в недавних частых вой-
нах почти все они (татары. — авт.) были перебиты. Отсюда упомяну-
тые моалы ныне хотят уничтожить это название и возвысить свое»
[там же].
Но все-таки чаще, и об этом свидетельствуют другие источники,
двойная идентичность сохраняла свою актуальность довольно долго и
на Западе. Возможно, в каждом конкретном случае следует помнить о
том, что наряду с коллективной идентичностью и ситуативностью вы-
бора, определяемой также географией места, где эта идентификация
актуализируется, существует индивидуальная идентификация, причем
нельзя отрицать ее значения и в средневековом мире. Можно, напри-
мер, вспомнить свидетельство китайского автора, по словам которого
Мухули относил себя к сообществу татар, хотя он, как известно, был
включен в число первых лиц, маркировавших общность монгол, о чем
свидетельствует «Сокровенное сказание»: «§ 202. Когда он направил
на путь истинный народы, живущие за войлочными стенами, то в год
Барса (1206) составился сейм, и собрались у истоков реки Онона.
Здесь воздвигли девятибунчужное белое знамя и нарекли ханом —
Чингис-хана. Тут же и Мухалия нарекли Го-ваном… Чингис-хан на-
значил девяносто пять (95) нойонов-тысячников из Монгольского на-
рода, не считая в этом числе таковых же из Лесных народов». «§ 203.
Однако в этом числе полагаются и ханские зятья» [Козин 1941: 158].
4. Мы/наши
Частота употребления термина монгол в двух ос-
новных средневековых текстах — «Сокровенном сказании» и «Сбор-
нике летописей» различна. У Рашид-ад-дина она прописывается под-
робнее, поскольку монгольская династия правит в иносреде, где при-
надлежность к группе дает доступ к власти. Поэтому именно он пред-
полагает подробное моделирование границ общности монголы разного
уровня — более или менее настоящих (например, нируны — дарлеки-
ны). «Сокровенное сказание» составлялось как текст обоснования ле-
гитимности власти в своей среде, не было необходимости моделиро-
вать общность, для ее членов она была очевидна, и представители
152
своей группы (монголы) называются — наши (bidan-u qara’ul [Rachewiltz
1972: 103]), мы—мы-монголы (bida mongqol [Rachewiltz 1972:44]).
Если иметь в виду, что местоимение наши использовалось для
очерчивания и фиксации границ своей общности, то можно предполо-
жить, что перечисленные ниже этносы еще не входили в политию
монголы. В «Сокровенном сказании» (§ 120) отмечается, что «к нам
присоединились» другие племена [Козин 1941: 107], а ниже— «сда-
лись нам» [там же: 150]. Неоднократны упоминания наших предков,
наших отцов и дедов, которых губили татары [там же: 113, 114, 122,
165]. Можно с большой долей вероятности предположить, что часто
встречающаяся в тексте идентификационная категория наши обозна-
чает монголы и ее функцией является отделение своих от внешнего
мира.
Употребление по отношению к сообществу личных притяжательных
местоимений первого лица множественного числа (мы, наши) в сочета-
нии с общепринятым и повсеместно распространенным самоназванием
(монголы) является показателем базового уровня идентификационных
практик, на основании которого можно судить о наличии или отсутст-
вии групповой идентичности и ее изначальных свойствах. В данном
случае следует ответить на вопрос о том, какой из аспектов самоиден-
тификации актуализируется рассматриваемой лексемой — уже не толь-
ко и даже, может быть, не столько этнокультурный, сколько этнопо-
литический. Тем самым манифестируется гетерогенное сообщество,
возникшее благодаря завоевательной деятельности лидера и носящее
имя его этнической общности. Разделение этнического и политического
компонентов традиционного сознания, характерной чертой которого
являлась нерасчлененность, затруднено. Безусловно, с усилением Мон-
гольского улуса, завоеванием татар и включением их в конфедерацию,
возглавляемую монголами, значение этнофора монгол возрастает .
Но еще долго двойная идентичность имела значение, поскольку
идентификация как процесс, постоянно учитывающий происходящие
изменения, позволял одновременно использовать разные маркеры, и не
было необходимости в переименовании общностей. Более того, при от-
сутствии государственных институтов, моделирующих границы общно-
сти, нежесткость этих границ даже инспирировала многоуровневую
идентичность. Сначала группы, перекочевывавшие из «Малой» в Вели-
кую Монголию, обозначались этнонимом лидеров—· монголы. Затем
с политическим усилением нового образования они стали пользоваться
двойной идентичностью: обозначались и как монголы, сохраняя свою
этническую идентификацию, и как татары («черные»), монголо-татары
или татаро-монголы. В свою очередь, татары, завоеванные и включен-
ные в новую общность, вынуждены были называться монголами. Ис-
153
пользование обеими группами двух этнонимов вполне объяснимо
и обусловлено конкретной политической практикой. Сначала монголы
присваивают имя аборигенного населения, чтобы отделить себя от на-
селения прародины, затем их имя переносится на все население и на
территорию его проживания. Причем, возможно, идентичность татар
преимущественно актуализировалась как раз при самоидентификации,
так как усиливала дифференциацию (например, в случае самоиденти-
фикации Мухули). Для других (немонголов) более важной была мани-
фестация принадлежности ко вновь образованному союзу во главе
с монголами, поэтому и закрепляется обозначение мэн-да.
О том, что и для самоидентификации употребление двойного этно-
фора было актуально, свидетельствует широкая распространенность
обозначения Монгольского улуса и его войска на западе Евразии имен-
но в двойном имени — монголо-татары. Необходимость употребления
двойного имени отпала, на наш взгляд, с угасанием значения террито-
рии первоначального расселения монголов в регионе р. Амур (Аргунь),
знание о котором сохранилось лишь в воспоминании о миграции оттуда
первопредков. Вероятно, значительность потока миграций с Амура не
позволила монголам прародины восстановиться в такой степени, чтобы
создать достаточно значительное объединение, способное сохранить
имя, например Монголия или Малая Монголия, как это было в других
регионах: Великобритания-Британия, Великая Венгрия-Венгрия, Вели-
кая Булгария-Болгария, Великая Русь-Малая Русь. Причем результат
такого исторического развития разный: в первом случае значение Вели-
кобритании сохраняется по сей день, а первоначальное обозначение
всех островов севернее Галлии как Британия не сохранилось; во втором
и третьем примерах Великая Венгрия и Великая Булгария исчезают
с карты Евразии; в последнем случае в разных контекстах сохранилось
и название Малороссия, и определение «великорусский».
Конечно, трудно предположить полную осознанность идентифика-
ционных практик человеком средневековья, но следующий текст Ра-
шид-ад-дина, безусловно, привлекает внимание: «Из-за [их] чрезвы-
чайного величия и почетного положения другие тюркские роды, при
[всем] различии их разрядов и названий, стали известны под их име-
нем и все назывались татарами. И те различные роды полагали свое
величие и достоинство в том, что себя относили к ним и стали извест-
ны под их именем, вроде того как в настоящее время, вследствие бла-
годенствия Чингиз-хана и его рода, поскольку они суть монголы, —
[разные] тюркские племена, подобно джалаирам, татарам, ойратам,
онгутам, кераитам, найманам, тангутам и прочим, из которых каждое
имело определенное имя и специальное прозвище, — все они из-за
самовосхваления называют себя [тоже] монголами, несмотря на то
154
что в древности они не признавали этого имени. Их теперешние по-
томки, таким образом, воображают, что они уже издревле относятся
к имени монголов и именуются [этим именем], а это не так, ибо в древ-
ности монголы были [лишь] одним племенем из всей совокупности
тюркских степных племен. Так как в отношении их была [проявлена]
божественная милость в том смысле, что Чингиз-хан и его род проис-
ходит из племени монголов и от них возникло много ветвей, особенно
со времени Алан-Гоа, около трехсот лет тому назад возникла много-
численная ветвь, племена которой называют нирун и которые сдела-
лись почтенны и возвеличенны, [то] все стали известны как племена
монгольские, хотя в то время другие племена не называли монголами»
[Рашид-ад-дин 1952а: 102-103].
В этой цитате содержится вполне современное объяснение не толь-
ко моделирующих возможностей этнонима/политонима, но и значения
этого моделирования в политической практике. Для кочевых народов,
граничивших с Китаем, включение общности в более крупную конфе-
дерацию, с одной стороны, обеспечивало покровительство сильного
суверена и выступало в качестве защиты от бесконечных нападений
воинственных кочевых соседей. С другой стороны, оно способствовало
поддержанию жизненно важных для кочевников приграничных торго-
вых контактов с земледельческим соседом, Китаем, который обычно не
вступал в такие связи с мелкими слабосильными кочевыми группами.
Конечно, несмотря на то что на основании средневековых источни-
ков реконструируются генеалогии, география расселения и иные ха-
рактеристики (физические особенности, обычаи, одежда и пр.), невоз-
можно удовлетворительно рассказать о реальном процессе идентифи-
кации в тот период и составить жесткий реестр ее элементов, посколь-
ку этнические категории на самом деле применялись к этнически гете-
рогенным группам. «Так как внешность, фигура, прозвание, язык,
обычаи и манеры их были близки у одних с другими и хотя в древно-
сти они имели небольшое различие в языке и в обычаях, ныне дошло
до того, что монголами называют народы Хитая и Джурджэ. нянгасов,
уйгуров, кипчаков, туркмен, карлуков, калачей, всех пленных и тад-
жикские народности, которые выросли в среде монголов. И эта сово-
купность народов для своего величия и достоинства признает полез-
ным называть себя монголами» [Рашид-ад-дин 1952а: 103].
Совмещение разных уровней самоидентификации определялось,
безусловно, постоянным переструктурированием краткосрочных во-
енных союзов, которые возникали зачастую на добровольной основе, а
не только за счет включения завоеванных соседей. Если выражения
все монголы, много монголов (qamuq mongol, olon mongol) еще содер-
жат признаки гентильного самосознания, указывая на процесс слияния
153
родственных (монгольских) родоплеменных групп, то общий этноним
для всех населяющих Великую Монголию — Yeke Mongol ulus свиде-
тельствует о формировании одновременно этнического самосознания
и потестарно-политического — более высокого уровня самоидентифи-
кации. Можно сопоставить конкретное наполнение этих двух катего-
рий: в политии Yeke Mongol ulus собираются qamuq mongol (все мон-
голы), qamuq Mongol-tayijiud (все монголы и тайджиуты) и избирают
qamuq-un qahan (всеобщего хана) — ulus-im ejen (владыку/господина
[всего] народа). В данном контексте гентильная категоризация под-
тверждает прежде всего легитимность власти верховного правителя,
избранного всеми входившими в состав Великого Монгольского улу-
са, или Великой Монголии, вопреки утверждению китайского источ-
ника о незаконности присвоения правителем высочайшего имени. Но
о том, что актом интронизации Хабул-хана ознаменовалось начало
нового этапа монгольской истории, свидетельствует и сам китайский
хронист, когда пишет: «Как говорится в Чжэн-мэн цзи Ли Ляна, мон-
голы некогда переменили период правления на Тянь-син и [их владе-
тель] назвал себя „родоначальником династии и первым просвещен-
ным августейшим императором” (Тай-цзу юань-мин хуан-ди)» [Мэн-
дабэй-лу 1975:50].
В заключение этого раздела, посвященного анализу процесса про-
движения монголов на запад и юго-запад (из Приамурья в Трехречье),
на наш взгляд, следует напомнить о традиционной для кочевников фор-
ме организации — делении земель на крылья (детально будет описана
в соответствующей главе). Согласно этому принципу организации пра-
вое, западное крыло получает в управление старший сын, тогда как
младший (отчигин) остается в коренном юрте. В этом контексте можно
выделить два важных факта. Первый касается Хабул-хана (старшего
сына, получившего западное крыло) и его потомков: именно среди них
впервые появляется отчигин — Тодоен-отчигин, а старшим в левом
крыле был Хутула-хан, что объясняет избрание его ханом после смерти
Амбагая. Это подтверждает предположение исследователей, основанное
на фактическом материале источников, что уже Хабул-хан создал опре-
деленную организованную социальную структуру.
Вторым не менее важным фактом являются свидетельства о нахо-
ждении коренного юрта — центра наивысшей сакральное™ данной
общности. Хотя нет сведений о территории Тодоен-отчигина, но со-
хранились данные о локализации коренного юрта Есугэя, в левом
крыле которого отчигином был Тэмугэ, а старшим левого крыла —
Джучи-Хасар. «Юрт и стойбище Есунгу и рода Джочи-Касара ° нахо-
дятся внутри Монголии на северо-востоке, в пределах Эргунэ и Кулэ-
наура (современное озеро Далай-нор/Хулун-нор вблизи ж.-д. станции
156.
Маньчжурия. — прим. пер.) и Килара (возможно, река Хайлар. —
прим. пер.), поблизости от места юрта Джибу, сына Отчи-нойона и его
внука Тукучара» [Рашид-ад-дин 19526: 52]. Упомянутый Отчи-ной-
он — это Тэмугэ-отчигин, о котором в «Сборнике летописей» сообща-
ется: «Его область и юрт находились на северо-востоке в отдаленной
части Монголии [Мугулистан], так что по ту сторону их не было
больше ни одного монгольского племени» [Рашид-ад-дин 19526: 56],
что локализуется благодаря сведениям даосского патриарха Чан-Чуня,
который посетил лагерь Тэмугэ-отчигина 24 апреля 1221 г.,— в 4-
5 днях пути на юго-восток от места впадения Керулена в оз. Хулун-
нур [Rachewiltz 2004: 940]. В конечном счете расположение этой тер-
ритории полностью соответствует сведениям китайских источников,
приведенных выше, о монголах северо-востока: оз. Цзюйлунь отожде-
ствляется с оз. Хулун-нор/Далай-нор, в которое впадает р. Керулен,
а упоминаемая р. Ванцзянхз — это р. Аргунь (Эргунэ), вытекающая из
оз. Далай-нор и р. Амур в среднем течении [Кычанов 1997:175].
Конкретные материалы подтверждают, что, как и впоследствии,
после смерти Чингис-хана, территории крыльев представляли собой
как отдельные структуры (в данном случае — две Монголии, высту-
павшие как самостоятельные политические акторы), так и части це-
лого — монгольской общности. Расширение территории прожива-
ния далеко на запад, создание Хабул-ханом политии потребовали ор-
ганизационного оформления — перекодировки властных отношений,
создания своего сакрального центра, т.е. отделения от прародины.
II. МОНГОЛЫ
Довольно сложно с полной определенностью ска-
зать, какая группа дала имя новой политии, но важно понимать, что
этноним монгол, связанный с территорией первоначального расселе-
ния, являлся операциональным понятием, отражавшим политическую
реальность. Для него характерна идентификационная многозначность
и, соответственно, неопределенность: он обозначал как малую группу
(пожалуй, ее границы может маркировать Хабул-хан, поскольку о нем
говорилось, что он возглавляет всех монголов, и его потомки), так
и конфедерацию. С большой долей уверенности можно говорить о том,
что полития представляла собой поликомпанентное сообщество, в ко-
тором лидирующее положение занимал клан монгол, что и стало осно-
ванием говорить как обо всех монголах (монгольский источник), так
и о Великом Монгольском улусе (китайские источники), или о Великой
Монголии.
В истории монголов и соответственно в формировании общности
под именем монгол выделяются три важнейших момента:
— проживание монголов в местности Эргунэ-кун и миграции зна-
чительных групп из этого региона в район Онона-Керулена-Толы;
— образование политии да мэн-гу го благодаря деятельности Ха-
бул-хана, избранного лидером всех монголов, что отмечается всеми
группами источников (китайскими, монгольскими, персидскими);
— образование Монгольского улуса Чингис-ханом.
Безусловно, в эти важные для сообщества моменты необходимо
было эксплицировать границы того сообщества, которое выступает
субъектом отношений в регионе. Все изменения социально-полити-
ческой ситуации фиксировались в языке, в нем нашли отражение все
те социальные акторы, которые в каждый конкретный момент высту-
пали в качестве действующих лиц конкретных процессов, проходящих
в регионе. «Формирование и поддержание отношений, образующих
тот или иной социальный ландшафт, — писал И.Семенов, — происхо-
дит в языке, именно поэтому он осуществляет и основную координа-
цию социальных действий. Язык является основной средой опреде-
ления, сохранения и передачи социального опыта и инструментом
объективации субъективных значений» [Семенов 2001: 5]. Зафиксиро-
ванные источниками обозначения представляют собой, на наш взгляд,
не просто перечень социальных акторов, а различные коды и уровни
идентификации, которые не стоит пытаться свести в единый жесткий
список. Этноним, с одной стороны, отграничивает одну от другой эт-
нические группы, а с другой — через него же осуществляется инте-
грация их в определенную общность. Анализ этнонимов и их взаимо-
связей показывает, что как дифференциация, так и интеграция сооб-
ществ, границы которых если не полностью, то в значительной степе-
ни совпадают, одновременно могут осуществляться несколькими раз-
личными этнонимами/политонимами.
Нельзя не учитывать и уровни лояльности, выделяемые в общности
монголы: «Во времена Кабул-хана, бывшего монгольским ханом, из
рода которого происходит большинство племени кият, а монгольские
племена нирун суть его двоюродные братья, а другие ветви монголов,
из которых каждая [еще] до него была известна под своим особым
именем и прозвищем, — все были его дядьями и дедами, и все по род-
ству и дружбе с ним [считались его] друзьями и союзниками, а в на-
пастях и [бедственных] случаях они становились ему помощниками
и защитниками» [Рашид-ад-дин 1952а: 103-104]. Здесь вокруг лично-
сти Хабул-хана эксплицируется несколько разных кодов и уровней
идентификации: прежде всего центральным, или общим, именем явля-
ется имя монгол; кроме того, группа, наиболее приближенная к власти,
158
обозначается как нирун в паре нирун/дарлекин, где вторая составляю-
щая пары может интерпретироваться как синоним термина монгол;
наконец, в сообществе выделяется группа, связанная с верховной вла-
стью, имя которой кият (Кият/Нукуз), что может быть представлено
как монгол > нирун > кият. Эта модель воспроизводит возрастание
степени истинно монгольского в сообществах, определяемых этими
понятиями. Чтобы убедиться в правильности подобной классифика-
ции, необходимо рассмотреть конкретные проявлении идентификаци-
онной практики Монгольской империи.
1. Нирун/дарлекин
Классификация нирун/дарлекин отмечается только
у Рашид-ад-дина, и в этом контексте любопытным представляется
оглавление его «Сборника летописей», где также предлагается версия
границ общностей, именуемых монголами. В приведенной ниже цита-
те обнаруживаются широкие моделирующие возможности термина
монгол: от политийного, когда этноним обозначает огромное социаль-
но-политическое объединение (и в другом месте Рашид-ад-дин гово-
рит об этом), через этническое (монголы вообще) до гентильного —
небольшой группы монголов, потомков Алан-Гоа, происхождение от
которой и давало доступ к власти.
«Глава вторая — о тюркских племенах, которые в данное время
называют монголами [мугул], но в древности у каждого [из них] было
особое имя и прозвание, имели они также и господствующее положе-
ние, и подневольное состояние…
Глава четвертая — о тех тюркских племенах, которые в древности
назывались монгол [мугул]; она делится на две части, [из. коих] первая
посвящена монголам [вообще], а во второй части говорится о монго-
лах [ответвления] нирун.
Второй раздел. В него входят сказания о царях монгольских, тюрк-
ских и других народов. Он делится на две главы.
Первая глава посвящена предкам Чингиз-хана, потому что касается
его, и повествованиям о жизни его родственников; она состоит из де-
сяти следующих сказаний:
Сказание про Добун-Баяна и Алан-Гоа.
Сказание об Алан-Гоа и о ея трех сыновьях.
Сказание о Бодончар-каане, сыне Алан-Гоа.
Сказание о сыне Бодончара, Дутум-Мэнэне.
Сказание о сыне Дутум-Мэнэна, Байсонкуре.
Сказание о сыне Байсонкура, Тумбинэ-хане.
159
Сказание о сыне Тумбинэ-хана, Кабул-хане.
Сказание о сыне Кабул-хана, Бартан-бахадуре.
Сказание о сыне Бартан-бахадура, Есугэй-бахадуре.
Вторая глава заключает сказание о Чингиз-хане и его славном ро-
де» [Рашид-ад-дин 1952а: 53-54].
Обратим внимание на формулировку автора «Сборника летопи-
сей». Если вторая глава называется «О тюркских племенах, которых
в настоящее время называют монголами» (племена джалаир; сунит;
татар; меркит; курлаут; таргут; ойрат; баргут, кори и тулас; тумат; бу-
лагачин и кэрэмучин; урасут, теленгут и куштеми; лесных урянкатов,
куркан, сакаит [Рашид-ад-дин 1952а: 220]), то четвертая глава—·
«О тюркских племенах, прозвание которых было монголы», что со-
вершенно определенно указывает на моделирование границ общности
в разное время.
Первый перечень включает группу общностей, вошедших в состав
конфедерации, созданной Чингис-ханом в результате завоеваний степ-
ных и лесных народов, т.е. термин монгол в данном случае выступает
как политоним в широком смысле”: большая часть перечисленных
групп отмечена в категории богол, которая, с одной стороны, маркиру-
ет иноплеменников, а с другой — указывает на их включение в поли-
тик» (насильственное или добровольное), когда о них можно говорить
как о части Монгольской политии, т.е. обозначать их как монголы.
Второй перечень, предположительно, содержит список этнонимов,
маркировавших группы, вышедшие из Эргунэ-кун, что обозначалось
Рашид-ад-дином специальным термином — дарлекин. Причем этот
термин выступал всегда в паре с термином нирун: с одной стороны,
последние включались в первые (и те и другие — монголы в широком
смысле), с другой — они противопоставлялись (термин нирун экспли-
цирует большую чистоту монгол, чем дарлекин). Рашид-ад-дин отно-
сил к нирун: катакин, салджиут, тайджиут; хартакан и сиджиут; чинос;
нуякин, урут и мангут; дурбан, баарин; барулас; хадаркин; джуръят;
будат; дуклат; йисут; сукан; кунгият, т.е. наименования тех племенных
образований, которые объединены, согласно традиции, генетическим
родством, причем для процесса идентификации/самоидентификации
и очерчивания границ общности неважно, было ли оно реальным или
фиктивным. Несмотря на то что Рашид-ад-дин постоянно подчеркива-
ет, что именно нирун — настоящие монголы, все-таки это уже поли-
тийный уровень идентификации, поскольку здесь к монголам-нирун
относятся группы, причисляемые к богол, а также тайджиуты (чи-
нос), которые были основными соперниками монголов в борьбе за
власть в политии Монгольский улус. А к дарлекин наряду с нирун Ра-
шид-ад-дин причисляет урянкат, кунгират, уряут, хушин, сулдус, ил-
160
дуркин, баяут, кингит [Рашид-ад-дин 1952а: 221], не включенных
в генеалогическое древо Чингис-хана и его предков, но, как и они,
вышедших из Эргунэ-кун. В данной идентификационной традиции
включение в генеалогическую таблицу или отсутствие в ней является
классификационным признаком.
Территория расселения тайджиутов
Кто же такие нирун и дарлекин в монгольской генеалогической
традиции согласно «Сборнику летописей»? «Добун-Баян имел весьма
целомудренную жену, по имени Алан-Гоа, из племени куралас. От нее
он имел двух сыновей, имя одного из них Бэлгунут[ай], а другого —
Бугунут[ай]. Из их рода происходят два монгольских племени. Неко-
торые их относят к племени нирун, потому что матерью их была
Алан-Гоа, некоторые же — к племени дарлекин, по той причине, что
племя нирун полагают безусловно происходящим от тех трех сыновей,
которые появились на свет от Алан-Гоа после кончины [ее] мужа»
[Рашид-ад-дин 19526: 10-11]. Автор «Сборника летописей» более
тверд в своей второй точке зрения, заключающейся в том, что нирун
являются потомками сыновей Алан-Гоа, родившихся у нее после
смерти мужа. И здесь обращают на себя внимание два факта. Первое,
6 — 3699 161
это то, что наиболее «чистые» монголы, а именно нирун, моделируют-
ся матрилинейным родством. Второе — племя куралас, к которому
принадлежала Алан-Гоа, не было включено в генеалогическое древо
монгольских племен, фиксировавшее патрилинейное родство12.
Рашид-ад-дин объясняет различия между двумя группами следую-
щим образом: «Знай, что все многочисленные ветви и племена [каби-
лэ], которые произошли от этих сыновей (Букун-Катаки, от которого
происходит род катаки; Салджи — предок салджиут; Бодончар. —
авт.), называют нирун, что значит: они появились из непорочных
чресл; это [название] является намеком на чистые чресла и чрево
Алан-Гоа. Эти племена пользуются полнейшим уважением и [выде-
ляются] из среды других племен, словно крупная жемчужина из рако-
вины и плод [лучший] от древа. Все те из монгольских племен, кото-
рые не принадлежат к [племенам] нирун, называются дарлекин…
Племена булкунут и букунат хотя и появились от того общего корня,
но так как отцом их был Добун-баян, то их также называют дарлекин.
Монгольское племя, которое в настоящее время называют утэгу-
богол, в эпоху Чингиз-хана обобщили с этим племенем. Значение [на-
именования] утэгу-богол то, что они (дарлекины) являются рабами и
потомками рабов предков Чингиз-хана. Некоторые [из них] во время
Чингиз-хана оказали [последнему] похвальные услуги и [тем самым]
утвердили [свои] права [на его благодарность]. По этой причине их
называют утэгу-богол» [Рашид-ад-дин 19526: 15-16]. Обозначение дар-
лекин термином утэгу-богол не означало на самом деле, как и в случае
с другими боголами, рабского статуса, а отмечало лишь то, что эти
группы занимали подчиненное положение по отношению к Чингис-
хану и его предкам (см. подробнее [Скрынникова 2004]). Таким обра-
зом выражался процесс монголизации (в политическом смысле) групп,
включавшихся в Монгольский улус, что и фиксировалось в идентифи-
кационной практике расширявшихся границ общности через выделе-
ние властвующей элиты — нирун (потомков сыновей Алан-Гоа)
и других составляющих политии — дарлекин (патрилинейной общно-
сти потомков Бортэ-Чино).
Контаминация двух типов наследования власти обусловила двойной
смысл термина дарлекин: широкий — все потомки по мужской линии,
когда и дети, родившиеся у вдовы, приписываются к роду умершего
мужа; и узкий — потомки не по женской линии, что нашло отражение
в «Сборнике летописей». Поэтому и попытки Рашид-ад-дина выявить
классификационные признаки двух общностей, которые он сам считал
актуальными, не были до конца успешными (они и не могут быть ус-
пешными в силу постоянной изменчивости идентичностей как во вре-
мени, так и в пространстве). Если по отношению к очерчиванию границ
162
общности нирун автор был довольно последовательным— в группу
включались только потомки трех сыновей Алан-Гоа, родившихся от
«небесного» человека, то дарлекинами у него в разное время станови-
лись или все потомки Алан-Гоа, или группы, вышедшие из Эргунэ-кун
[Рашид-ад-дин 1952а: 221]. Так группы, которые в китайской традиции
были известны лишь под одним именем— монголы-шивэй (мэн-ва,
мэн-у), проявляются и как составные части сообщества.
Широкое значение термина дарлекин, когда в границы монгольской
общности включаются не только кият, но и кукуз, подтверждается
следующим текстом из «Сборника летописей». Предварительно сле-
дует отметить, что объединение Рашид-ад-дином кият и нукуз в общ-
ность монгол-дарлекин, с одной стороны, отражает ситуацию его вре-
мени, когда процесс монголизации мог начаться. С другой стороны,
это может свидетельствовать о том, что в описываемое автором время
этот процесс уже достиг апогея.
«Глава первая — о тех, которых называют монгол-дарлекин. Они
являются отраслями и племенами, ведущими свое происхождение от
остатков монгольских племен, нукуз и кият, некогда ушедших на Эр-
гунэ-кун, [где] размножились. Были они [еще] до времени Добун-
Баяна и Алан-Гоа.
Глава вторая — о тех, которых называют монгол-нирун, Они — те
племена, которые произошли из рода Алан-Гоа после кончины ее му-
жа, Добун-Баяна.
Алан-Гоа принадлежала к племени куралас, являющегося одной из
отраслей монгол-дарлекинов. [Алан-Гоа], согласно мнению и утвер-
ждению монголов, после кончины [своего] мужа забеременела от луча
света, и от нее появились на свет три сына; и тех, кто принадлежит
к роду этих сыновей, называют нирун. Значение [слова] нирун есть
чресла. Указание на эти чистые чресла в том, что они (сыновья) про-
изошли от [сверхъестественного] света.
Те племена, которые принадлежат к роду Алан-Гоа и ее сыновей,
делятся на три части в следующем подразделении:
Первая — те, которые происходят из рода Алан-Гоа до шестого ее
поколения, в котором был Кабул-хан. Всех этих людей из [числа] сы-
новей, племянников из их рода [уруг] независимо называют нирун.
Точно так же нирунами называют братьев Кабул-хана и их род.
Вторая — те, которых хотя они нируны, но называют кият. Они
суть колено [таифэ], которое ведет свой род от шестого поколения
Алан-Гоа, от рода Кабул-хана.
Третья — те, которых, хотя они происходили из племени нирун-
кият и чистого рода Алан-Гоа и появились на свет от прямого ее по-
томка в [шестом] колене, Кабул-хана, называют кият-бурджигин. Их
происхождение таково: они народились от внука Кабул-хана, Есугэй-
бахадура, отца Чингис-хана» [Рашид-ад-дин 1952а: 152-153].
В этом тексте отразилась, во-первых, актуальность обоих типов род-
ства: матрилинейного, где подчеркивается в очередной раз значение
принадлежности к потомкам Алан-Гоа (нирун — «принадлежат к роду
Алан-Гоа и ее сыновей»), и патрилинейного — выделение Хабул-хана,
генеалогическое родство которого выстраивается через право наследо-
вания власти старшими сыновьями, начиная от Бодончара (младшего
сына Алан-Гоа). Во-вторых, на что стоит обратить внимание: с одной
стороны, все потомки Алан-Гоа называются нирун, с другой — Хабул-
хан и его потомки называются таковыми в первую очередь. В-третьих,
важным фактом этого отрывка является констатация закрепления за
потомками Хабул-хана этнонима кияга. И последнее, что необходимо
отметить, это актуализация двойного этнонима кият-борджигин, что
можно рассматривать как отражение закрепления союза двух сторон
при лидирующем значении первой, что может соответствовать другому
идентификационному коду —монголы-тайджиуты.
Таким образом, можно выделить основные элементы идентифика-
ционной практики: подчеркивание этнических границ — монголы во-
обще, они же — дарлекин\ выделение иной властвующей элиты (не
потомки Бортэ-Чино по мужской линии) через матрилинейную систе-
му родства (нирун), в которой, в свою очередь, ретранслируется (опять
через старших сыновей) маркер правящего рода — кият, который за-
крепился за Чингис-хаиом и его потомками.
Приведенные данные показывают разное значение термина кият:
это и остатки монгольских племен, ушедшие на Эргунэ-кун [Рашид-
ад-дин 19526: 36-37]'”, и потомки Хабул-хана, и группа, связанная
с Есугэем— отцом Чингис-хана [Рашид-ад-дин 1952а: 152-153].
Нельзя не обратить внимание на то, что ревитализация этнонима кият
связывается с моментами коренного переструктурирования кочевого
общества — образованием новых потестарно-политических сообществ,
что требует специального рассмотрения его употребления, как прави-
ло, в паре с нукуз (мн. ч. от нохой — собака1 ), в соответствующем ис-
торическом контексте.
2. Киян/Нукуз
Если в монгольском источнике «Сокровенное ска-
зание» нет объяснения Киян и Нукуз, то в «Сборнике летописей» про-
исхождение монголов производится от Кияна и Нукута, ушедших на
Эргунэ-кун. Здесь возникает вопрос: как сопрягаются этнонимы
164
групп, пришедших на Эргунэ-кун, и связанное с Чингис-ханом наиме-
нование монгол”. Напомним описанную Рашид-ад-дином историю по-
бега на Эргунэ-кун: «У того племени, которое в древности называли
монгол, случилась распря с другими тюркскими племенами и закон-
чилась сражением и войной… над монголами одержали верх другие
племена и учинили такое избиение [среди] них, что [в живых] оста-
лось не более двух мужчин и двух женщин. Эти две семьи в страхе
перед врагом бежали в недоступную местность, кругом которой были
лишь горы и леса… среди тех гор была обильная травой и здоровая
[по климату] степь. Название этой местности Эргунэ-кун… А имена
тех двух людей были: Нукуз и Киян. Они и их потомки долгие годы
оставались в этом месте и размножились.
Каждая их ветвь стала известной под определенным именем и назва-
нием и стала отдельным обаком, а под [термином] обак [имеются в ви-
ду] те, кои принадлежат к определенным кости и роду. Эти обаки еще
раз разветвились. В настоящее время у монгольских племен так уста-
новлено, что те, которые появились от этих ветвей, чаще всего состоят
между собой в родстве, и монголы-дарлекины суть они… Кият — мно-
жественное число от киян; тех из этого рода, которые ближе к его нача-
лу, называли в древности кият» [Рашид-ад-дин )952а: 153-154]’6.
Киян/кият
Возможно, в Эргунэ-кун племя кият не выделялось
заметно в среде монголов (нам не известны упоминания о них в китай-
ских источниках), но оно было лидером исхода, они называются «пер-
выми среди раздувающих меха»: «Говорят, что раздувала меха главная
ветвь [племени], восходящая к Кияну. Точно так же раздувало [мехи]
и то племя, которое известно под именем нукуз, и племя урянкат, при-
надлежащее к их ветвям… племя кунгират 7… прежде других, без со-
вета и обсужденья, вышли [из ущелья], потоптав ногами очаги других
племен» [Рашид-ад-дин 1952а: 154]. Можно предположить, что изло-
женный здесь миф моделирует границы ядра монгольской общности,
в которой, с одной стороны, первое место отводилось киятам. С дру-
гой стороны, рядом с ними ставились нукузы: как будто на том же
иерархическом уровне, но все-таки на втором месте. К ним же Рашид-
ад-дин, как видим, присоединял урянхайцев, что, безусловно, опреде-
лялось их местом в ритуальной деятельности Монгольского улуса. Это
уже иная композиционная экспликация этнического взаимодействия
групп, предполагавших реконструкцию этногенеза ядра Монгольского
улуса. Но выше приводился текст из «Сборника летописей», где моде-
лировались границы общности, обозначаемой нирун, в которой специ-
165
ально выделялись кияты — потомки Хабул-хана, что позволяет со-
вмещать разные идентификационные системы.
Территория расселения сулдусов
Для нас представляет большой интерес также предложенная Ра-
шид-ад-дином идентификация коренных монголов, разделенных им на
две части. Об одной из них он писал: «Подразделение второе. Народы,
которые произошли от трех сыновей, появившихся на свет у жены До-
бун-Баяна, по имени Алан-Гоа, [уже] после смерти ее мужа. Добун-
Баян же был из коренных монголов, что не забыто; Алан-Гоа же про-
исходила из племени куралас. Второе подразделение — нируны, кото-
рых также называют киятами; они разделяются на две ветви; кияты
вообще, и в этом смысле [они объединяют роды]: юркин, чаншиут,
кият-ясар и кият-бурджигин, что означает — синеокие; их ветвь про-
изошла от отца Чингиз-хана и имеет [поэтому] родственное отноше-
ние [к роду Чингиз-хана и его отца]» [Рашид-ад-дин 1952а: 78-79].
На рубеже XIII-XIV вв., когда границы Монгольской империи вы-
шли далеко за пределы первоначальной территории кочевников, кате-
гория коренные монголы приобрела особый смысл, поскольку опреде-
ляла доступ к власти определенного ограниченного круга лиц. Без-
условно, наполнение этого понятия во времена Рашид-ад-дина заметно
отличалось от такового в эпоху Чингис-хана. Особого внимания за-
служивают некоторые этнонимы, упоминаемые в обоих подразделе-
ниях. Так, в первое подразделение Рашид-ад-дин включал других,
первыми из которых упоминаются нукузы («Подразделение первое].
[Составляет ту] ветвь, которая произошла от тех настоящих монголь-
ских народов, кои были на Эргунэ-куне, и [где] каждый получил [свое]
специальное имя и прозвище, [Впоследствии] они удалились оттуда.
[Это были племена]: нукуз, урянкат, кунгират, икирас, олкуну, кура-
лас, элджигин, кункулают, ортаут, конкотан, арулат, килингут, кунд-
жин, у шин, сулдус, илдуркин, баяут и кингит» [Рашид-ад-дин 1952а:
78], которые не включены в генеалогию Чингис-хана, т.е. не относятся
к властвующей элите. Оба приведенных списка и моделируют общ-
ность, обозначенную Рашид-ад-дином как коренные монголы.
Между тем, желая подчеркнуть, что генеалогия Чингис-хана и его
потомков представляет собой наследование власти и авторитета по
мужской линии старшими сыновьями, автор ((Сборника летописей» во
втором подразделении выделяет Добун-Баяна и Алан-Гоа: «Добун-
Баян же был из коренных монголов, что не забыто; Алан-Гоа же про-
исходила из племени куралас» [там же]. Но в первом подразделении
им же куралас были отнесены к коренным монголам. Почему же Ра-
шид-ад-дин подчеркивает принадлежность Добун-Баяна к коренным
монголам и противопоставляет его Алан-Гоа? Ведь прежде чем при-
вести списки первого и второго подразделений, он специально сооб-
щает, что перечислит всех тех, кого приписывают именно к коренным
монголам. На наш взгляд, здесь обнаруживается попытка (вполне
успешная) перекодировать этническую принадлежность властвующей
элиты, перенести к актуальной для XIII-XIV вв. категории коренные
монголы группы, прежде к ним не принадлежавшие, что отражало не-
прекращавшийся процесс моделирования границ своей монгольской
общности. Поэтому нельзя было не отметить Алан-Гоа, за которой
закрепилась предковость линии кият, с одной стороны; а с другой —
акцентируется принадлежность Добун-Баяна как предка Чингис-хана
по мужской линии, хотя, как известно, отцом пращура последнего был
«небесный» человек. Представляется, что этим текстом Рашид-ад-дин,
вслед за традицией, подчеркивает приоритет патрилинейного родства
и приписывание или присвоение монголами первопредка, т.е. монго-
лизация Бортэ-Чино. Можно ли определить этническую принадлеж-
ность последнего?
Нукуз/чино
В связи со сказанным выше представляется необхо-
димым уделить особое внимание этнонимам, маркировавшим границы
167
объединений, имевших общее ядро, что означало конструирование
через разные коды некоего единого этнокультурного пространства.
Для начала процитируем «Сборник летописей»: «Имеется ветвь пле-
мени нирун, которую называют [также] нукуз, она произошла от Гэн-
ду-чинэ и Улукчин-чинэ, которые оба суть сыновья Чаракэ-линкума…
Потомство и род их называют чинэ, а также нукуз. Лица, которые хо-
рошо знают эти племена и их ветви, умеют проводить разницу и раз-
личать обоих нукузов. Эти нукузы происходят от детей Гэнду-чинэ
и Улугчин-чинэ, другие же суть род Чаракэ-линкума, произошедший
от других жен. Они все предки племен тайджиут… оба племени, нукуз
и кият, ответвились от них после истребления монгольского племе-
ни…» [Рашид-ад-дин 1952а: 155-156]’8.
Рашид-ад-дин постоянно подчеркивает синонимичность членов ря-
да чинэ-нукуз-тайджиут. При этом нельзя не отметить непоследова-
тельность в выборе изначального субстрата, от которого происходят
другие этносы. Неизменным в любом контексте остается констатация
того, что нукуз называется также чинэ, т.е. собаки, они же волки. О по-
следнем этнониме надо сказать особо. В дополнение к данным «Сбор-
ника летописей» следует привести материалы «Сокровенного сказа-
ния», которые содержат сведения о чинэ, или чинос/чонос, в период
сложения Монгольского улуса. Связь чинос/чонос с тайджиутами про-
слеживается в рассказе о том, что после победы над Чингис-ханом,
прежде чем вернуться домой, Чжамуха, который возглавлял коалицию
тайджиутов, «§ 129…приказал сварить в семидесяти котлах княжичей
из рода Чонос» [Козин 1941: 112]. В источнике не объясняется, кто эти
семьдесят чинос и почему Чжамуха так с ними поступил. Думается,
что это было наказанием той группы чинэ/нукуз/тайджиут, которые
перешли на сторону Чингис-хана в борьбе против Чжамухи. В составе
тринадцатого куреня Чингис-хана были «Гэнду-чинэ и Улукчин-чи-
нэ… Их называют нукуз… [об этом] подробно изложено в разделе
отайджиутах» [Рашид-ад-дин 19526: 88].
Обратим внимание на совмещение Рашид-ад-дином разных этно-
идентификационных кодов, что приводит к противоречивым логиче-
ским реконструкциям: в одном случае нукуз оказываются предками
тайджиутов, в другом случае не только нукуз, но и кият «ответви-
лись от тайджиутов после истребления монгольского племени». По-
следнее, безусловно, требует осмысления и интерпретации. На наш
взгляд, это следует рассматривать как специфическое выражение
взаимоотношений двух группировок — монголов и тайджиутов.
3. Монголы-тайджиуты
Взаимоотношения пары монголы-тайджиуты в
полиэтничной Великой Монголии представлены в источниках в экс-
плицитной и имплицитной формах. И даже на первый взгляд с самого
начала совершенно явственно выявляется амбивалентный характер их
отношений.
Отношения союза
В «Сокровенном сказании» содержатся явные указа-
ния на то, что и монголы, и тайджиуты в равной мере участвовали
в формировании Великой Монголии. Если имя монгол встречается уже
при упоминании интронизации Хабул-хана (восьмое поколение от Бо-
дончара— «§52. Всеми Монголами ведал Хабул-хаган» [Козин 1941:
84], mong. Qamuq mongqol-i qabul-qahan meden aba [Rachewiltz 1972: 22]),
то появление на исторической арене имя тайджиут связывается с по-
томками второго сына (седьмое поколение) — Хайду. В «Сокровенном
сказании» (§ 47) сообщается, что сыновья Чарахай-Линху — Сенгун-
Билге, Амбагай и другие — встали во главе тайчиутов (mong. Tayici’ut
oboqtan bol<u>ba [Rachewiltz 1972: 21]). Причем Амбагай-хан принад-
лежал к тому же поколению, что и Хабул-хан. Если Хабул-хан возглав-
ляет всех монголов (qamuy mongyol)^, т.е. эксплицируется монгольская
общность, то Амбагай (§ 53)— «все[общий] хаган (хаган всех)— вла-
дыка народа» (mong. qamuq-un qahan ulus-un ejen [там же: 22]).
Следует обратить внимание на отсутствие этнонима при указании
обшности, которую возглавил Амбагай-хан. И это понятно. В своде,
основной задачей которого было зафиксировать историю формирования
Монгольского улуса и выделить в этом процессе главных его участни-
ков — монголов, не должно быть места во власти иноплеменнику (тай-
джиут). «Хамбакай-хан же был из числа государей и вождей народа
тайджиут, а происхождение [урук] последнего ведется от племянников
Кабул-хана» [Рашид-ад-дин 1952а: 104]. Приход Амбагая к власти мо-
делирует уже иную общность, где в единстве выступают тайджиуты
и монголы при лидерстве первых. Но, как известно, ненадолго.
В «Сборнике летописей», как и «Сокровенном сказании», говорит-
ся о тайджиутах лишь в связи с потомками Чаракэ-линкума. В «Со-
кровенном сказании» речь идет о его сыне Амбагае, который стал «ха-
ном всех» между Хабул-ханом и Хутула-ханом, которые были ханами
«всех монголов». Но уже Хутула-хаган возвращает власть в общности
монголам (датиу mongyo!)’. «§ 57. Так как Амбагай-хаган в прислан-
ном известии назвал имена Хадаана и Хутулы, то все Монгол-Тай-
чиуды, собравшись на Ононском урочище Хорхонах-чжубур, постави-
ли хаганом Хутулу. И пошло у Монголов веселие с пирами и плясками.
Возведя Хутулу на хаганский стол, плясали вокруг развесистого дерева
на Хорхонахе» [Козин 1941: 85] (mong.: ambaqai-qahannu qada’an
qutula qoyar-I nereyitcü ilekse’er qamuq mongqo[l] tayici’ut onan-nu qorqonaq-
jubur quraju qutula-yi qahan bolqaba mongqol-un jirgalang de[b]sen
qurimlan jirqaqu biile’e qutula-ui qa ergu’et qorqonaq-un saqlaqar-modun
horcin qabirqa-ta ha’ul<u>qa (?) ebüdük-te ölkek bol<u>tala debseba
[Rachewiltz 1972: 24]). В связи со смысловой насыщенностью этого па-
раграфа приведем его перевод на английский язык, предложенный
И. де Рахевилцем: «…all the Mongols and Tayiöi’ut gathered in the Qorqonaq
Valley by the Onan and made Qutula qa ‘an. The Mongols rejoiced,
and in they rejoicing they danced and feasted…» [Rachewiltz 2004: 12-13].
В последнем случае совершенно явно манифестируется геополити-
ческое пространство — и монголы, и тайджиуты, что представляется
более верным по сравнению с переводом С.А.Козина, поскольку через
избрание хагана моделируются, точнее, манифестируются границы
возглавляемой им общности. Если при избрании Хабул-хагана эта
общность обозначалась как все монголы, а на основании имплицитных
данных восстанавливается последующий переход власти к тайджиу-
там и формирование новых границ иной общности — все (в том числе
qamuy mongyol), то интронизацией Хутулы подтверждается создание
двойственной политии при возвращении власти в Qamuy mongyol, где
тайджиуты занимают подчиненное положение и участвуют в интрони-
зационном ритуале во имя «счастья монголов» (mongqol-un jirqalang),
что, безусловно, свидетельствует о закреплении приоритета именно
монгольской идентичности.
Монголы и тайджиуты составляли единство, что декларируется
общей генеалогией — и те и другие считались потомками Бодончара.
Поэтому и в источниках постоянно подтверждаются родственные от-
ношения этих двух лидирующих групп: «Когда Есугей-бахадур в мо-
лодые годы скончался, племена тайджиут, которые принадлежали
к числу его двоюродных братьев и родичей его предков…» [Рашид-ад-
дин 19526: 75]. Амбагай-хан подтверждал: «…племена монгольские,
которые все являются моими родственниками» [Рашид-ад-дин 1952а:
105]. Причем родственные связи обеих групп постоянно подчеркива-
ются в источниках. Например, в «Сборнике летописей» эта связь вы-
ражается через поколенные соответствия: «Чаракэ-лингум… жил со-
вместно с Тумбинэ-ханом. Сын его, который стал [его] преемником,
был Хамбакай-каан, бывший родственником Кабул-хана, а сын Хам-
бакай-каана, его преемник Тайши, был родственником с Бартан-
бахадуром (дед Чингис-хана. — авт.)» [Рашид-ад-дин 1952а: 180].
ПО
Во второй половине XII в. подтверждается актуальность этой общ-
ности и совместное участие вдов Амбагая (Орбай и Сохатай), т.е. тай-
джиутов, и вдовы Есугэя, т.е. монгол-кият, в обряде на «Земле Пред-
ков» [Козин 1941: 88].
Позже, с окончательным закреплением власти над Монгольским
улусом за Чингис-ханом и его потомками, факт монголизации тай-
джиутов и подтверждение единства обеих частей пары монголы-
тайджиуты отразились в конструировании Рашид-ад-дином границ
своей общности через моделирование концепта нирун, в котором наря-
ду с монголами нашлось место и тайджиутам, и причисляемым к ним
этническим группам — «чинос, которых называют также нукуз» [Ра-
шид-ад-дин 1952а: 78, 221].
Большой интерес представляют упомянутые обозначения в «Со-
кровенном сказании» той общности монголов, которые связаны с опре-
деленной структурной организацией и маркировкой власти. В § 52
термин монгол впервые встречается в сочетании qamuy mongyol (все
монголы) (ср.: olon mongqol ulus): «Всеми Монголами ведал Хабул-
хаган. После Хабул-хагана, имевшего семерых сыновей, всеми Мон-
голами стал ведать, по слову Хабул-хагана, сын Сэнгун-Бильгея, Ам-
багай-хаган, хотя Хабул-хаган имел собственных семь сыновей» [Ко-
зин 1941: 84] (mong. Qamuq mongqol-i qabul-qahan meden aba qabulqahan-
nu qoyina qabul-qahan-nu üge-ber dolo’an kö’üd-iyen bö’etele
senggüm bilge-yin kö’ün ambagai-qahan qamuq mongqol-i meden [Rachewiltz
1972: 22]). Как видим, с одной стороны, Амбагай-хан управлял
всеми монголами, а с другой — был ханом всех. Кто же в данном слу-
чае маркируется словом все! Можно было бы предположить, исходя
из предыдущего текста (§ 52, 53), что все, которыми ведал Амбагай-
хан, — это монголы, как и в случае с Хабул-ханом. Но это не так, что
становится понятным, когда выясняется этническая принадлежность
нового главы нового сообщества. Хотелось бы обратить внимание на
неоднократное упоминание общности все монголы, что с большой до-
лей уверенности позволяет говорить о политийном характере данной
общности, поскольку словом все отмечается ее поликомпанентность.
Со времен Амбагай-хана, установившего лидерство тайджиутов в общ-
ности, подчеркивается сосуществование этих двух групп, возможно
племен, в надэтническом, политическом смысле этого термина. Тре-
тий правитель этой общности возвращает власть в общности все мон-
голы, причем, как уже отмечалось, Хутула был законным наследником
верховной власти после Хабул-хана как старший в левом крыле Вели-
кой Монголии.
Для тайджиутов же становятся актуальными обе идентичности,
причем вторая манифестируется окказионально: когда в борьбе с дру-
171
гимн группами (политиями) за лидерство в регионе тайчжиуты и мон-
голы выступают в союзе, то и тайчжиуты во главе с Чжамухой прини-
мают имя монгол. Так, Чжамуха, опоздавший, но все-таки пришедший
к Темучжину, когда тот готовился к бою с Тоорил-ханом и Чжаха-
гамбу, объяснил свой приход невозможностью нарушить монгольскую
клятву, которую он дал (§ 108). Тем самым Чжамуха демонстрирует
свою идентичность с Темучжином («мы — монголы», bida mongqol
[Rachewiltz 1972: 44]). «Сокровенное сказание» как монгольская эпи-
ческая хроника фиксирует только моменты включения тайджиутов
в монгольскую общность, но не обнаруживает эксплицитных данных
о подчинении монголов тайджиутам. Это подтверждают только кос-
венные факты.
Отношения соперничества
Одновременно с самого начала отмечаются конку-
ренция во властных отношениях внутри сообщества, противостояние
тайджиутов монголам: «В конце эпохи [Есугэй-бахадура] и во времена
Чингис-хана был Таргудай-Кирилгук… Он положил начало смуте
с Есугэй-бахадуром и враждовал и воевал с Чингиз-ханом… В конце
концов, когда Чингиз-хан победил тайджиутов, он большинство [их]
перебил, а оставшиеся в живых стали его рабами» [Рашид-ад-дин
1952а: 181-182]. Как известно, Темучжин был в плену у тайджиутов,
именно у Таргутай-Кирилтуха. Противостояние в борьбе за власть по-
требовало не только ревитализации определенных этнонимов, но
и закрепления их за конкретными кланами, т.е. выделения внутри об-
щих имен монгол и тайджиут их составляющих.
Приход Хабул-хана к власти в общности всех монголов возродил
имя кият. Ревитализацией и введением в генеалогическую таблицу
уже известного этнонима декларируется отличие/раздельность некой
группы от других, традиционно причисляемых к общности. Например,
кият выделяются из монгольской общности (нирун), хотя в традици-
онной генеалогии принадлежат к ним: «…во времена Хабул-хана,
бывшего монгольским ханом, из рода которого происходит большин-
ство племени кият, а монгольские племена нирун суть его двоюродные
братья» [Рашид-ад-дин 1952а: 103]. В этом случае даже не прослежи-
вается реальная преемственность власти, ни в одном источнике не ре-
конструируется связь Хабул-хана с Кияном, которого мифология на-
зывает одним из двух бежавших на Эргунэ-кун. Просто используется
традиционный механизм легитимации: вождь, добившийся некоторого
успеха в объединении племен под своей властью, дает имя общности,
иногда со ссылкой на авторитет прошлого. Так, Хабул-хан дает на-
172
именование своему союзу кият. Хотя можно предположить, согласно
легендарным сведениям, что этот этноним отмечался еще на первой
территории проживания монгольских племен.
Этническое имя закрепляется за старшими потомками клана Ха-
бул-хана. Изложение событий из жизни Есугэй-бахадура, отца Чингис-
хана, предваряется констатацией его места в генеалогии: «§ 50. У Бар-
тан-Баатура было четверо сыновей: Менгету-Киян, Некун-тайчжи,
Есугай-Баатур, Даритай-отчигин» [Козин 1941: 84], где, как видим,
этноним присутствует в имени старшего сына — легитимного наслед-
ника власти отца.
О значимости общности, маркируемой этнонимом кият, свиде-
тельствует ритуал, в котором мог участвовать только узкий круг лиц,
определенный родственными отношениями. Имеются многочислен-
ные описания одного из таких ритуалов, оставивших след в истории
внутрикиятских отношений. Это той, который неоднократно упомина-
ется в источниках как наиболее значимый. Вероятно, он очерчивает
границы общности кият: «В то время, когда Чингиз-хан вместе с пле-
менем кият-юркин, предводители которого были Сэчэ-беки и Тайчу,
были заняты тойем, они повздорили друг с другом» [Рашид-ад-дин
19526: 56]. В рассказе «о пире [туй], заданном Чингиз-ханом, о его
матери Оэлун-экэ, о детях уруга Укин-баркака, двоюродных братьях
Чингиз-хана, Сэчэ-беки и Тайчу, предводителях кият-юркинов…» со-
держится изложение известной истории о нестатусном распределении
чаш с кумысом: «Однажды мать Чингиз-хана Оэлун-экэ, Чингиз-хан
и его братья Джочи-Касар, Отчи[ги]н-нойон, вместе с Сэчэ-беки и Тай-
чу, которые являются вождями ветви юркин от племени кият, собра-
лись в лесу, в долине реки Онона, и, приготовив кобылиц и бурдюки
[ундурха] для кумыса, устроили пир» [Рашид-ад-дин 19526: 91]. Этот
текст содержит совершенно определенно описание ежегодного риту-
ального действа, на котором должна присутствовать элита сообщест-
ва, поскольку этим обрядовым действием подтверждаются его грани-
цы, моделирующие некое социополитическое пространство, и обеспе-
чивается его процветание на определенный период. Здесь особое зна-
чение приобретает этноним кият в процессе создания Монгольской
империи — принадлежавшие к роду Чингис-хана получают преиму-
щества. Именно после этого обрядового действа тайджиуты откочева-
ли от монголов.
Поскольку «Сокровенное сказание» посвящено обоснованию леги-
тимности власти Чингис-хана и его потомков, то и его генеалогия экс-
плицируется с большей определенностью. Сведения о тайджиутах
(нукуз, чинос), их сообществе и власти в нем большей частью импли-
цитны и неопределенны. Хотя в разное время в источниках указыва-
173
ются вожди разных подразделений тайджиутов, сложно выявить лиде-
ра, объединившего всех их в борьбе за власть с монголами. Конечно,
нет прямых данных о том, что основными соперниками Темучжина
в борьбе за власть являются тайджиуты. Это объясняется тем, что ос-
нову оппозиционной коалиции составляли тайджиуты, а возглавлял ее
представитель другой этнической группы.
Конкурентные отношения (союз-вражда), как уже неоднократно
подчеркивалось, существовали всегда. С ослаблением суверена под-
данные уходили из-под его власти, как это было, например, после
смерти Есугэя. Когда тайчжиуты после обряда жертвоприношения
предкам, проводимого в месте их захоронения, в котором участвовала
и вдова Есугэя с детьми, откочевали, прихватив значительную часть
подданных последних, хонхотанский Чараха-эбугэн (дед Тэб-Тэнгри)
говорит Темучжину: «§ 73. Откочевали, захватив с собою весь наш
улус, улус, собранный твоим благородным родителем» [Козин 1941:
88] (mong. sayin ecige-yin cinu guriyaqdaqsan ulus-i manu bürin-ü ulus
a[b]cu newiikderun [Rachewiltz 1972: 28]). Оэлун попробовала их вер-
нуть, «многих ей удалось воротить, однако и тот возвращенный народ
не устоял и снова ушел вслед за Тайчиудцами» [Козин 1941: 88] (mong.
jarimut irgen-i icuqaba tede ber icuqaqdaqsan irgen ülü toqtan tayiji’ud-un
qoyinaca newüjü’üi [Rachewiltz 1972: 28]).
Неопределенность и, можно сказать, нежесткость отношений в сте-
пи обусловливала некоторую аморфность коалиций. С одной стороны,
тайджиуты (чинос, нукуз) возглавлялись Чжамухой. С другой — пле-
мя чинос: «Хотя они — из племени тайджиут, однако во время войны
Чингиз-хана с тайджиутами они были в союзе с Чингиз-ханом» [Ра-
шид-ад-дин 1952а: 183-184]. Но «Сборник летописей» свидетельству-
ет, что тайджиуты/чинос/нукуз зачастую были синонимами [Рашид-
ад-дин 19526: 25]. Хотелось бы предложить свою интерпретацию од-
ного отрывка из «Сокровенного сказания»: «§ 66… Есугай-Баатур го-
ворит: „Страсть боится собак мой малыш! Ты уж, сват, побереги моего
мальчика от собак!”» [Козин 1941: 87] (mong. kö’ü minu noqai-yaca
cocimtawu büle’e quad kö’ü minu noqai-yaca bu soci’ul ke’et [Rachewiltz
1972: 26]). Здесь, на наш взгляд, речь идет как раз об этнической общ-
ности (нукузах), враждебной монголам, а не о собаках.
Вероятно, длительное равновесие сил двух коалиций, вокруг кото-
рых собирались и другие, ставило соседние этнические группы перед
выбором — к кому примкнуть? В этом контексте интересны сообще-
ния «Сборника летописей» о Чжамухе, основном сопернике Чингис-
хана в борьбе за власть. Сначала о нем и его подданных говорится
следующее: «Глава племени джурьят Джамухэ, племени, которое раз-
думывало, перейти ли ему к тайджиутам или Чингиз-хану» [Рашид-ад-
174
дин 19526: 89]. И далее: «В разное время Джамукэ также объединялся
с [тайджиутами]» [Рашид-ад-дин 1952а: 183]. На то, что противосто-
яние было не только персональным (Чжамуха против Чингис-хана), но
и кланово-политийным °, указывают письменные источники: «…был
предводителем и эмиром племени джаджират… Джамукэ-сэчен зало-
жил основу распри с Чингиз-ханом. Он начал смуту и присоединился
со своим племенем и войском к племени тайджиут. [К тому времени]
другие племена и ветви, кроме него, уже заключили союз с тайджиу-
тами (перечисляются икирас, кунгират, куралас, урут и нуякин. —
авт.)» [Рашид-ад-дин 19526: 85-86].
В приведенном тексте явно эксплицируется тот факт, что коалиция
складывается вокруг тайджиутов. Подтверждает то, что именно Чжа-
муха возглавлял коалицию, в которой ядро составляли тайджиуты,
и следующий текст из «Сокровенного сказания»: в 1201 г. в противо-
вес избранию Темучжина ханом Чжамуха был избран гурханом в Эр-
гунэ-кун. «§ 141…собрались (на сейм) следующие племена: Хадагин-
цы и Сальчжиуты совместно; Баху-Чороги Хадагинский со своими;
Хадагин-Сальчжиутский Чаргидай-Баатур со своими; договорившись
с Дербен-Татарами, Дорбенский Хачжиул-беки со своими; татарин
Алчи и татарин Чжалик-Буха со своими; Икаресский Tyre-Маха со
своими; Унгиратский Дергек-Эмель-Алхуй со своими; Горлосский
Чоёх-Чахаан со своими; из Наймана — Гучуут: Найманский Буирух-
хан; Хуту, сын Меркитского Тохтоа-беки; Худуха-беки Ойратский;
Таргутай-Кирилтух Тайчиутский, Ходун-Орчан, Аучу-Баатур, и про-
чие Тайчиудцы» [Козин 1941: 116]. Как видим, тайчжиуты специально
выделены, а слова «и прочие Тайчиудцы» свидетельствуют о том, что
вся общность, возглавляемая Чжамухой, обозначалась как тайджиут
и являлась соперником монголов в борьбе за власть в Трехречье. Мож-
но даже с достаточной уверенностью говорить о том, что имя тай-
джиут также использовалось для обозначения определенного рода
политии, а не только этнической коалиции. О том, что границы общ-
ности не зафиксированы жестко, свидетельствует не только то, что
некоторые группы, обозначенные как монголы, также входили в состав
объединения, возглавляемого Чжамухой, но и то, что в актах интрони-
зации обоих конкурентов одновременно участвовали группы, обозна-
ченные одним и тем же этнонимом.
Хотелось бы в связи с этим обратить внимание на статусы участни-
ков событий. Известно, что Темучжин и Чжамуха были побратимы
(анда). В первый раз они поклялись быть побратимами, обменявшись
символическими подарками, когда Темучжину было 11 лет: Чжамуха
подарил Темучжину альчик косули, а тот ему — свинчатку. Вторично
они побратались весной, обменявшись стрелами, и в третий раз — по-
175
еле победы над меркитами, когда Темучжин и Чжамуха остановились
вместе на Хорхонах-чжубуре и обменялись золотыми поясами и ска-
кунами, захваченными у меркитов. «Затем на южном склоне Хулда-
харкуна, что на урочище Хорхонах-чжубур, под развесистым деревом,
они устроили пир по случаю побратимства. Плясали и веселились,
а ночью по обычаю спали под одним одеялом». Так об этом, во всяком
случае, сообщает «Сокровенное сказание» [Козин 1941: 105-106].
Обращают на себя внимание два факта. Первый — указание места,
где состоялось закрепление дружеского союза: оно отличается повы-
шенной сакральностью и особой значимостью, поскольку там проис-
ходила интронизация. Второй связан с характером подтвержденных
актом отношений: анда являлись отношениями политически незави-
симых друг от друга партнеров и использовались во внешнеполитиче-
ской практике, так же как общеизвестные термины кровного родства:
отец—сын, старший брат—младший брат. Соотношения статусов
(условно: господство-подчинение) независимых политий маркирова-
лись через лидеров сообществ этими терминами в том случае, когда
они не регламентировались генеалогией, т.е. принадлежали к разным
кровнородственным группам. Тот факт, что Темучжин и Чжамуха за-
ключили союз равноправных партнеров, свидетельствует о том, что
в отношениях монголов и тайджиутов произошла смена идентифика-
ционных практик — от подчеркивания родственных связей (двоюрод-
ные братья) к демонстрации различения политий.
С одной стороны, «Сокровенное сказание» (§ 104) эксплицитно
изображает их как равноправных независимых партнеров, постоянно
подчеркивая установление между ними отношений анда, а с другой —
обнаруживаются имплицитные указания на ослабленный, по сравне-
нию с Чжамухой, статус Темучжина. Перед войной с меркитами Ван-
хан сказал Темучжину: «Младший брат Чжамуха находится сейчас
в Хорхонах-чжубуре. Я с двумя тьмами выступлю отсюда и буду пра-
вым крылом, а Чжамуха со своими двумя тьмами пусть будет левым
крылом. Место и время встречи назначает Чжамуха» [Козин 1941: 99].
На более высокий статус Чжамухи указывает и место его стоянки,
и его статус по отношению к Ван-хану — младший брат (Ван-хан—Те-
мучжин: отец—сын), и количество у него войска (в отличие от Темуч-
жина: «Из улуса анды составится одна тьма» [Козин 1941: 101], и его
руководящая позиция — именно он определяет ход действий.
И вот после победы над меркитами совместных сил Ван-хана,
Чжамухи и Темучжина, после того как Чжамуха сказал слова, не поня-
тые монголами и вызвавшие их негативную реакцию, и после того как
тайджиуты, испугавшись монголов, откочевали в сторону Чжамухи,
а Хорчи рассказал сон, предрекающий власть Темучжину, состоялась
176
первая интронизация. Все это свидетельство обострения конфликта
между монголами (Темучжин) и тайджиутамн (Чжамуха). СоОрпвшие-
ся вокруг Темучжина, которых Ван-хан и обозначил монголами, его
«нарекли Чингис-хаганом и поставили ханом над собою» |Корнш 1441:
109], выбрав его предводителем в этой »ойне.
Обращает на себя внимание и время интрошгац’ш —- после пира
по случаю побратимства и полуторалетпего совместного проживания
Темучжина и Чжамухи, «16-го числа, в день полнолуния первого лет-
него месяца» [Козин 1941: 106], т.е. расхождения между Темучжииом
и Чжамухой, переросшие в открытый конфликт, начались сразу же
после обряда, который, как известно из «Сокровенного сказания»
(§ 81), и прежде проводился там: «16-го числа Первого летнего меся-
ца, по случаю праздничного дня полнолуния, Тайчиудцы праздновали
веселым пиршеством на крутом берегу Онона и расходились, когда
уже заходило солнце» [там же: 92].
Таким образом, разлад между Темучжииом и Чжамухой, обостре-
ние конфликта монголов с тайджиутами, присоединившимися к по-
следнему, привели к консолидации монголов (перечисленные в § 120,
122 собравшиеся названы Ван-ханом монголами): «Зело справедливо,
что посадили на ханство сына моего, Темучжина! Как можно монго-
лам быть без хана?» [Козин 1941: 111]. Именно поэтому Темучжин
был избран главой коалиции — военным предводителем монголов
в борьбе против тайджиутов. Это первое избрание Темучжина лиде-
ром монголов, с одной стороны, может быть названо интронизацией,
поскольку собравшиеся наделили его титулом хан. Но, с другой сто-
роны, событие происходило «близ Коко-наура, по речке Сангур и Ха-
ра-чжуркену» [Козин 1941: 108], т.е. в месте, не наделенном сакраль-
ным смыслом для монгольской общности. Как известно, вскоре после
этого Чжамуха был избран гурханом на Эргунэ-кун, в месте высочай-
шей сакральности, известном как прародина монголов.
Последние обстоятельства (сакральность престола, конкуренция
с тайджиутами и Чжамухой) обусловили необходимость повторной
интронизации. Важно подчеркнуть, что повторная интронизация свя-
зана не только с победой над найманами и меркитами, но и с пораже-
нием коалиции во главе с тайджиутами, возглавляемой Чжамухой:
«§ 200. Когда было покончено с Найманами и Меркитами, то и Чжа-
муха, как бывший вместе с ними, лишился своего народа» [Козин
1941: \54](ulus-iyanabda’asu[Ra.chev/\ltz 1972: 111]).
Именно поражением тайджиутов маркируется завершение усми-
рения «народов, живущих в юртах». Тайджиуты представляли собой
сообщество, именуемое irgen (синонимичное упомянутому выше
ulus), как видно из следующего пассажа: «§ 148. Чингис-хан разгро-
177
мил тайджиутов, людей кости тайджиут— Аучу-баатура, Хотон-
Орчена и Худуудара, — он развеял [их прах] по ветру как пепел,
уничтожив их до потомков их потомков, а их людей (народ — улус
иргэн) взял себе и зазимовал в урочище Хубаха» (перевод наш. —
авт.) (mong. Cinggis Qa’an plundered the Tayicl’ut, he wiped out the
men of Taici’ut lineage, such as the Tayici’ut A’uiu Ba’atur, Qoton Orceng
and Qudu’udar — he blew them to the winds like /zeart/z-ashes, even
to the offspring of their offspring. Cinggis Qa’an carried away the people
of their tribe, and spend the winter at Quba Qaya [Rachewiltz 2004: 70];
cinggis-qahan tende tayici’ud-I dawuliju tayici’utai yasutu gü’ün-i a’ucuba’atur
qoton-örceng qudu’udar-tan tayici’ud-i uruq-un uruq-a giirtele
hünesü-‘er keyisgen kiduba ulus irgen-i arm gödölgejü irejü cinggisqahan
quba-qaya übüljeba [Rachewiltz 1972: 66-67]). После поражения
была уничтожена правящая элита тайджиутов, или племени тайджиут
(tayici’utai yasutu, они же tayici’ud-i uruq-un uruq-a), т.е. этнических
тайджиутов, поскольку термины yasu и uruq обозначают гентильный
(гомогенный) уровень. Отсюда можно предположить, что племя тай-
джиут состояло из родов, этнически неоднородных, т.е. представляло
собой надэтническую общность — политик).
Примечательно, и это важно подчеркнуть, что с повторной интро-
низацией связана не только победа над кайманами и меркитами, но
и поражение коалиции во главе с тайджиутами, возглавляемой Чжа-
мухой. Закрылась последняя страница истории самостоятельного
существования тайджиутов и их борьбы за власть с монголами.
А после казни Чжамухи в 1206 г. в верховьях Онона состоялось со-
брание с возведением бунчуков, на котором Чингис-хана объявили
ханом и он провел переструктурирование Монгольского улуса. Сле-
дует обратить внимание на то, что собравшихся под эгидой Чингис-
хана, включая вновь покоренных людей, живущих в юртах, в мон-
гольском источнике называют не mongol ulus, a mongoljm ulus,
т.е. речь идет не только и не столько о монголах, сколько о кочевых
народах, вошедших в состав Монгольского улуса и включенных те-
перь в процесс монголизации.
На наш взгляд, необходимость повторения интронизации обуслов-
ливалась необходимостью легализации властных полномочий через
присвоение (монголизацию) сакрального центра — Хорхонах-чжубура
на Ононе. Ведь первая, как уже говорилось, проходила совсем в дру-
гом месте.
Таким образом, одновременно с союзом, часто подкрепляемым мо-
делированием генеалогического родства, отмечается борьба за власть
внутри сообщества — противостояние тайджиутов монголам. Кроме
терминов, подчеркивающих общность, используются дифференци-
178
рующие маркеры. Монголы и их власть связываются с именем Хабул-
хана, который называется родоначальником племени кият. Соответст-
венно, особое значение приобретает этноним кият в процессе созда-
ния Чингис-ханом Монгольской империи. Идентичность тайджиутов
также моделируется другими кодами: сведения о нукуз содержатся
в разделе о тайджиутах: в одном случае говорится, что племя чинос
вышло из племени тайджиут, в другом — что чинос являются предка-
ми племени тайджиут. Все это имплицитно указывает на изначаль-
ность оппозиции монгол-тайджиут = кият-нукуз (чинос) и на сино-
нимичность пар, которые маркировали властные группы в политии
Монгольский улус. Вероятно, противостояние монголов и тайджиутов
действительно играло большую роль в политогенезе Великого Мон-
гольского улуса, если заметные следы его сохранились вплоть до ру-
бежа XIII-XIV вв. — времени написания «Сборника летописей». Ана-
лиз этнонимов, предложенный выше, показывает, что требуется пони-
мание одновременной иерархичности и неопределенности проводимой
в прошлом дифференциации и исходя из этого — готовность исследо-
вателя учитывать полисемантичность этих знаков культуры при ана-
лизе и интепретации исторической действительности. Можно гово-
рить о постоянном манипулировании властвующей элиты генеалогия-
ми и генеалогическими мифами, бытовавшими в устной традиции,
собранными от разных информаторов (что определяло их разночте-
ния) и зафиксированными письменными источниками.
С победой Чингис-хана расширяется значение имени монгол, что
привело к необходимости выделения в политии властной элиты, также
имевшей этническую окраску, и соответственно к актуализации тер-
минов, ее обозначавших (кият, борджигт). Это способствовало отде-
лению элиты от групп, не принадлежавших к Золотому роду, посколь-
ку термин монгол не только имел значение этнофора (этнофании), но
и обозначал более крупные потестарно-политические единицы и тер-
риторию их проживания.
Если вторую половину XII в. можно обозначить как период борьбы
за власть двух лидирующих этнических группировок (монголы и тай-
джиуты), то заслугой Чингис-хана стало то, что он окончательно за-
крепил власть в Монгольском улусе за монголами. Конечно, история
формирования улуса — это история борьбы за власть в степи различ-
ных племен, союзов, политии. Но детальное исследование позволяет
говорить о том, что основными участниками этой борьбы от избрания
Хабул-хана до установления Чингис-ханом династийного правления
представителей своего рода были монголы (они же кияты) и тайджиу-
ты (они же нукузы или чонос), точнее, возглавляемые этими этниче-
скими группами объединения, представлявшие собой полиэтничные
179
сообщества. Описываемая в «Сокровенном сказании» и «Сборнике ле-
тописей» монголизация — это процесс не этногенеза, а политогенеза.
Но вернемся к заинтересовавшей нас фразе из «Сборника летопи-
сей» о том, что не только нукуз, но и кият «ответвились от тайджиу-
тов после истребления монгольского племени». Не свидетельствует ли
это о том, что начало монгольской истории фиксируется в союзе мон-
голы-тайджиуты на начальном этапе приоритетом последних? Толь-
ко ли со второй половиной XII — XIII в. связано существование тай-
джиутов и их конкуренция с монголами? Нельзя ли на основе импли-
цитных данных говорить о лидерстве в регионе именно тайджиутов
в более ранний период? Для ответа на эти вопросы и поиска адекват-
ной интерпретации нативных материалов представляется необходи-
мым вновь акцентировать внимание на факте синонимичности ряда
тайджиут-нукуз-чинэ и рассмотреть семантику этих слов.
Как мы видели, автор «Сборника летописей» при моделировании
социокультурного и потестарно-политического пространства доста-
точно часто использовал понятие оппозиция/союз Нукуз-Киян (нукуз-
кият), в отличие от «Сокровенного сказания», где как будто этой пары
нет. Не закодирована ли эта информация другими символами? В связи
с этим следует вспомнить, что писалось выше о значении матрили-
нейной системы счета родства для раннего периода монгольской исто-
рии, и еще раз выделить символы, ее определявшие. Можно ли пред-
ставить их как некий ряд разных кодов, маркировавший одно сообще-
ство или части одного сообщества? С достаточной степенью опреде-
ленности можно говорить о том, что этноним кият, связанный с Алан-
Гоа, и этноним монгол, имплицитно присутствующий в имени Мон-
голджин, обозначают одну общность, в которой брали себе жен по-
томки Бортэ-Чино.
Матрилинейный счет родства, в котором выстраивалась линия на-
следования у монголов, заменился на патрилинейный, благодаря чему
монгольская генеалогия моделируется от Бортэ-Чино. И в этой связи
представляет интерес обозначение властвующей элиты как кият-борд-
жигин. Что обусловило образование такого словосочетания?
4. Кият-борджигин
Можно предположить, что присвоение второй час-
ти имени правящим кланам связано с именем отца Чингис-хана —-
Есугэем. Рашид-ад-дин сообщал: «…кият-бурджигин. Их происхож-
дение таково: они народились от внука Кабул-хана, Есугэй-бахадура,
отца Чингис-хана» [Рашид-ад-дин 1952а: 152-153]. Если сочетание
180
кият-нукуз актуализировалось только в «Сборнике летописей» и им-
плицитно содержало в себе идею как союза, так и соперничества двух
групп, а именно киятов, носивших более общее имя монгол, и тай-
джиутов, монголизированных позже, то в паре кият-борджигин наи-
более выразительно звучала тема принадлежности к властвующей
структуре, причем не только в XIII в., но и позже, может быть даже
особенно значительно после нового появления монголов на историче-
ской арене в конце XVII в.21. Но и для XIII в. актуальность парного
этнонима была безусловной. Представители властвующей элиты (по
сути примордиалисты) на самом деле были истинными конструктиви-
стами, именно они моделируют границы общности: с одной стороны,
они со священным трепетом относятся к генеалогии как механизму
социальной регуляции, а с другой — используя ее как инструмент
и апеллируя к актуальным мифологемам, актуализируют определен-
ные звенья, не затрудняясь восстановлением недостающих.
В научной литературе часто можно встретить интерпретацию этой
общности как «кияты из борджигинов» (the members of the Kiyan
yasun-\meage of the Borjigin [Rachewiltz 2004: 328]). Это подразумевает
включенность кият как таксона низшей иерархии а общность борджи-
гин. На наш взгляд, парный этноним кият-борджигин несет в себе тот
же смысл, что и монголы-тайджиуты в интронизации Хабул-хана, —
маркирует общность, лидерство в которой принадлежит первому чле-
ну пары, т.е. монголам (киятам). Что конструировалось в Монгольской
империи парой маркеров кият-борджигин!
Кият
Частично о значении этнонима кият в моделирова-
нии социополитического пространства уже упоминалось, когда речь
шла о противопоставлении группы властвующей элиты другим этни-
ческим или иотестарным объединениям. Безусловно, введением в ге-
неалогическую таблицу нового этнонима декларируется отличие/раз-
дельность некой группы от других, традиционно причисляемых к общ-
ности. Например, кият отделяются от монголов (нирун), хотя в тради-
ционной генеалогии принадлежат к ним, на что указывает «Сборник
летописей»: «…во времена Кабул-хана, бывшего монгольским ханом,
из рода которого происходит большинство племени кият, а монголь-
ские племена нирун суть его двоюродные братья» [Рашид-ад-дин,
1952: 103]. Здесь не прослеживается даже реальная преемственность
власти. Ни в одном источнике не реконструируется связь через патро-
нимическое родство Хабул-хана с Кияном, которого мифология назы-
вает одним из двух бежавших на Эргунэ-кун, а генеалогия использует-
181
ся как традиционный механизм легитимации. В подобных случаях
вождь, добившийся некоторого успеха в объединении племен под сво-
ей властью, дает имя группе, иногда со ссылкой на авторитет прошло-
го, как, например, Хабул-хан именует свой союз кият.
В «Сокровенном сказании» говорится о том, что Хабул-хана возве-
ли на царство все монголы. Но одновременно в этом источнике, как и в
«Сборнике летописей», выделяется властвующая элита. «В древние
времена это племя называли кият, однако после Добун-Баяна, по-
скольку от него появились многочисленные племена, ветви и колена
[кабилэ], то каждое колено было отмечено каким-нибудь [особым]
именем и прозванием, а прозвание кият исчезло. После того потомок
в шестом колене Алан-Гоа, по имени Кабул-хан, породил шесть сыно-
вей. Так как они все были богатырями, великими и пользующимися
уважением людьми и царевичами, то кият стало вновь их прозвание.
С той поры некоторых детей [Кабул-хана] и его род называют кият,
и, в частности, называют кият детей одного из его сыновей, Бартан-ба-
хадура, бывшего дедом Чингиз-хана… Чингиз-хан, его предки и бра-
тья принадлежат, согласно вышеупомянутому [своему] авторитету,
к племени кият» [Рашид-ад-дин 1952а: 155]. Этноним кият и значение
группы, им обозначаемой, актуализируются в связи с деятельностью
Чингис-хана после некоторого периода забвения, причем по возмож-
ности упоминаются те, кто в разное время носил это имя.
Стоит упомянуть, что традиционно этноним кият мог быть состав-
ной частью имени вождя/лидера группы, например Есугэй, отец Чин-
гис-хана, в «Сокровенном сказании» называется Есугэй-Киян. Именно
так называют его татары, с которыми он встретился после того, как
оставил Темучжина в зятьях: «§ 67…повстречавшись с ними, Есугэй-
Баатур решил задержаться на празднике, так как томился жаждой. Та-
тары же, оказывается, его знали. „Это Есугэй-Киян явился…”» [Козин
1941: 87]. Аналогично называет Есугэя его сват — хонхиратский Дай-
Сэчэн, увидевший перед приездом Есугэя с Темучжином во сне белого
сокола, зажавшего в когтях солнце и луну: «Как случиться такому
сну? Не иначе что это вы — духом своего Киятского племени (Вы —
сульдэ племени кият. —авт.)» [Козин 1941: 86].
В «Сборнике летописей» есть неоднократные ссылки на Хабул-ха-
на: «Кабул-хан — третий предок Чингис-хана… От него расплодилось
и пошло множество родов [кабилэ] и ответвлений [от них]. Его детей
и внуков называют кият» [Рашид-ад-дин 19526: 32]. Реконструируется
Рашид-ад-дином и генеалогическое древо, вершиной которого был Ха-
бул-хан: «Старший его сын был Укин-Баркак… скончался он еще
в юности22. [Укин] имел сына по имени Кутукту-Юрки, а внуком его
был Сэчэ-бэки. Все [принадлежащие к племени] кият-юркин происхо-
182
дят от его потомства… Вторым его [,Кабул-хана,] сыном был Бартан-
бахадур, который был дедом Чингиз-хана … Четвертый сын [Кабул-
хана] — Кадан-бахадур… Шестой сын [Кабул-хана] был Тудан-отчи-
гин (по «Сокровенному сказанию», § 48, Тодойон-отчигин — седьмой
сын. — прим. пер.)» [Рашид-ад-дин 19526: 32, 35].
Можно предположить, что именно с Хабул-хана начинается воз-
вышение кият (монголов) и закрепление власти за ними на территории
вторичной колонизации. Это следует не только из того, что все монго-
лы избрали его ханом, но и из того, что сформировалась структура,
в которой выделяется появление престола (родового очага), поскольку
впервые отмечается отчигин — хранитель родового очага. При этом
следует обратить внимание на связь властвующей элиты с материн-
ским родом куралас и территорией его кочевания, поскольку в приве-
денной ниже цитате усматривается отражение матрилинейного прин-
ципа родства, согласно которому племянники наследуют дяде по ма-
тери. Здесь земли рода куралас называются своими, а куралас — кия-
тами: «Впоследствии Кадан-бахадур и Кутула-каан ушли особняком
на свои юрты в землю племени куралас (земли дяди по матери, наслед-
никами которого являются ее дети. — авт.). Турунк-Култан и Буртак-
бахадур привыкли к тому, что всегда обращали в бегство племя кият-
куралас» [Рашид-ад-дин 19526: 36-37].
Поскольку основная задача текстов — прославление древности
происхождения рода Чингис-хана, то особого упоминания заслужива-
ет наследственность власти и авторитета через присвоение имени ки-
ят. Так, первыми упоминаются потомки Бартан-багатура — деда Чин-
гис-хана. В таблице, изображающей Бартан-багатура и его детей, под
именем его старшего сына Мунгэду-Киян написано: «Все кияты про-
исходят из потомков этого Мунгэду-Кияна. Ему положили это имя по
причине того, что он был великим бахадуром, т.к. слово киян значит
по-монгольски стремительно несущийся поток» [Рашид-ад-дин 19526:
49]. Хотя ниже мы увидим, что Есугэй связывается традицией с борд-
жигинами, подчеркивается и то, что он кият: «Есугэй-бахадур был…
государем родственных [ему] племен, обладателем благоденствия
и владыкой могущества. Большинство племен кият и нирун было его
[букв, их] родичами, а другие монголы — его подчиненными [атба]
и приверженцами [ашиа]» [Рашид-ад-дин 19526: 247]. Как видим,
здесь подчиненные и приверженцы находятся в одном статусе.
Значение общности постоянно декларируется источниками. В вой-
не между Темучжином и Чжамухой на стороне Чингис-хана активно
участвовали представители племени кият в числе тринадцати куреней,
на которые разделил свое войско Чингис-хан. При описании этих ку-
реней кияты упоминаются в четвертом курене вместе с нирунами,
183
в пятом и шестом, где упоминаются сыновья Соркукту-Юрки, Сэчэ-
бэки и Тайчу и вместе с ними племя кият-юркин, принадлежащее к по-
томству Соркукту-Юрки, а также в седьмом курене [Рашид-ад-дин
19526: 87]. В таблице Кабул-хана и его жены рядом с именем его вну-
ка Соркукту-Юрки сообщается, что племя кият-юркин — его уруг,
а около имени Сэчэ-бэки — «часть племени кият-юркин — его уруг».
Часть племени кият принадлежит к потомству Кутукту-Мункура —
третьего сына Хабул-хана [Рашид-ад-дин 19526: 34]. Если Хабул-хан
называется родоначальником племени кият, то его сыновья и внуки
становятся родоначальниками его подразделений, тогда в этнониме
появляется вторая часть в дополнение к основному — кият: кият-юр-
кин, кият-куралас, кият-борджигин и т.д. Вероятно, можно говорить
о значимости объединения, которое сформировалось под властью Ха-
бул-хана, поскольку потребовалось выделение (специальная марки-
ровка) его рода (группы) в качестве лидирующей через славное имя
прошлого Киян — одного из двух сохранившихся от уничтожения
мужчин (Нукуза и Кияна).
Но все-таки этноним прежде всего маркирует общность, которая
выступает как некое единство в борьбе за власть над соседями, поэто-
му тексты постоянно подтверждают его границы: «Второе подразде-
ление — нируны, которых также называют киятами; они разделяются
на две ветви; кияты вообще и в этом смысле [они объединяют роды]:
юркин, чаншиут, кият-ясар и кият-бурджигин, что означает — сине-
окие; их ветвь произошла от отца Чингиз-хана и имеет [поэтому] род-
ственное отношение [к роду Чингиз-хана и его отца]» [Рашид-ад-дин
1952а: 78-79]. Важным свидетельством границ общности является
описание тоя, приведенное выше.
Нас в данной истории интересует определенный круг лиц, собрав-
шихся для проведения пира, моделирующих некое социополити-
ческое пространство. На этом пиру, согласно «Сокровенному сказа-
нию», участвовали уруудский Чжурчедай и мангудский Хуюлдар со
своими людьми, хонхотанский Мунлик-эчигэ, бывший до этого с Чжа-
мухой, которые присоединились к Оэлун-учжин, Хасару, чжуркин-
ским Сэчэ-бэки и Тайчу, и жены их отцов. «§ 130… На пиру первую
чару наливали, по порядку, Чингис-хану, Оэлун-учжине, Хасару, Са-
ча-беки с его родными. Затем кравчий (у Рашид-ад-дина — стольник
[баурчи].— авт.) стал наливать чару по очереди, начиная с молодой
жены Сача-беки по имени Эбегай. Тогда ханши Хорочжин-хатун и
Хуурчин-хатун нанесли оскорбление действием кравчему Шикиуру со
словами: „Как ты смел начинать не с нас, а с Эбегай?”« [Козин 1941:
112]. Если следовать логике традиционной культуры, то можно ска-
зать, что к этому периоду Чингис-хан уже был лидером значительного
объединения, поскольку порядок раздачи яств был не традиционный
(сначала старшему лидеру клана), а харизматический (сначала воен-
ному вождю): первым получил чарку Чингис-хан и представители его
семьи, затем — Сэчэ-бэки и его семья (кият-юркин)2 , хотя последние
принадлежат к роду, старше рода Чингис-хана в коническом клане,
т.е. обрядом закреплялись границы сообщества.
В процессе создания Чингис-ханом Монгольской империи принад-
лежавшие к роду кият получают преимущества. С ритуальной функ-
цией связан сын Мунгэту-Кияна — Онгур25. Говорится и о месте дру-
гих представителей кият в формирующейся структуре Монгольской
империи. В правом крыле войска Чингис-хана, в соответствии со
«Сборником летописей», была «тысяча Куки-нойона и Мугэду-Кияна
(в §213 „Сокровенного сказания” Мунгету-Киян. — авт.), сыновей
Кияна (на самом деле это Бартан-бахадур. — авт.). Племя кият, кото-
рое в настоящее время находится у Токтая и о котором говорят, что
оно составляет один туман, и большинство других киятов суть из их
потомства» [Рашид-ад-дин 19526: 270]. Обращает на себя внимание
обозначение Бартан-бахадура этнонимом кият и закрепление этого эт-
нонима в именах его потомков: старшего сына — Мунгету-Кияна, со-
ответственно главы правого крыла, и Есугэй-Кияна — старшего лево-
го крыла.
Одновременно по отношению к общности, к которой принадлежал
Чингис-хан, начинает применяться парный этноним кият-борджигин.
Каковы же механизмы связи этнонимов монгол, кият, оорджигин!
Семантика имен первопредков
Прежде всего в генеалогической таблице, реконст-
руируемой по тексту «Сокровенного сказания», стоит выделить тех
предков Чингис-хана. среди которых обнаруживаются брачные пары.
Таких конкретных фактов немного: «§ 1. Предком Чингис-хана был
Бортэ-Чино, родившийся по изволению Вышнего Неба. Супругой его
была Гоа-Марал»; «§ З…Борчжигидай-Мергая был женат на Монгол-
чжин-гоа. Сын Борчжигидай-Мергана — Тороголчжин-Баян был же-
нат на Борохчин-гоа…»; «§ 9. …Добун-Мерган просил руки Алан-гоа,
дочери Хори-Туматского Хорилартай-Мергана… и таким-то образом
Добун-Мерган женился»; «§ 10. Войдя в дом к Добун-Мергану, Алан-
гоа родила двух сыновей. То были Бугунотай и Бельгунотай» [Козин,
1941:79,80].
Следует обратить внимание на то, что в данном случае генеалогия
выстраивается согласно патрнлинейному счету родства. Но известно,
185
что Чингис-хан, основатель Монгольской империи, является потомком
Бодончара, который родился у Алан-Гоа после смерти мужа. Причем
одновременно в «Сборнике летописей» подчеркивается, что настоя-
щими монголами (нирунами) могут считаться только потомки Алан-
Гоа, родившиеся после смерти Добун-Мергана (Бугу-Хатаги, Бухату-
Салчжи и Бодончар [Козин 1941: 80]) [Рашид-ад-дин 19526: 10-11],
что прерывает счет родства через старших потомков по мужской ли-
нии. В дополнение к этому нельзя не вспомнить и о том, что важней-
ший для обозначения властвующей элиты маркер кияты также соот-
носится с Алан-Гоа. Последние факты явно указывают на значение
в идентификационной практике средневековых монголов матрилиней-
ного родства, актуального наряду с патрилинейной системой.
В «Сокровенном сказании», как и в «Сборнике летописей», не рас-
ходящемся в изложении основных событий монгольской истории, раз-
рыв в выстраивании генеалогии по мужской линии компенсируется
указанием на принадлежность трех последних сыновей Алан-Гоа к по-
томству желтого пса, что являлось свидетельством их избранности:
«§21. „Но каждую ночь, бывало, через дымник юрты, в час, когда све-
тило внутри (погасло), входит, бывало, ко мне светлорусый человек;
он поглаживает мне чрево, и свет его проникает мне в чрево. А уходит
так: в час, когда солнце с луной сходятся, процарапываясь, уходит,
словно желтый пес… эти сыновья отмечены печатью небесного про-
исхождения. Как же вы могли болтать о них как о таких, которые под
пару простым смертным? Когда станут они царями царей, ханами над
всеми, вот тогда только и уразумеют все это простые люди!”» [Козин
1941: 81]. Анализ и интерпретация имен брачных партнеров, имею-
щих, несомненно, символическое значение, представляют большой
интерес.
Бортэ. В «Сокровенном сказании» (§1) называют-
ся два имени — Бортэ-Чино и Гоа-Марал, интерпретация которых бы-
ла предметом многих публикаций. Отметим главное: все исследовате-
ли исходят из того, что эти имена маркируют тотемических предков
монголов, причем практически все первую часть имен переводят как
указание цвета, а вторую — как название животного (голубовато-
серый волк и коричневато-желтая самка оленя [Rachewiltz 2004: 224]).
На наш взгляд, обе части имени маркируют наименование животного,
поскольку в традиционной культуре довольно часто в период станов-
ления какой-либо общности, где в одинаковой мере функционируют
разные языки, одни и те же базовые понятия обозначаются словами на
этих языках26. К тому же довольно часто только определением серый
обозначают волка27. Достаточно прозрачно значение первого имени
186
Бортэ- 4uHo2S (Волк = Волк29), где первая часть выражена на тюркских
языках, а вторая — на монгольском (тунгусо-маньчжурском). Правда,
в современных тунгусо-маньчжурских языках слово чинука/ {волк} со-
хранилось только в эвенкийском, причем только в нескольких говорах:
аянском говоре восточного наречия, ербогоченском говоре северного
наречия и токминском говоре южного наречия [ССТМЯ 1977: 396].
Гоа. Безусловный интерес вызывает значение фор-
манта Гоа, общего для имен Алан-Гоа, Монголджин-Гоа, Борогчин-
Гоа — жен старших потомков Бортэ-Чино по мужской линии и Гоа-
Марал, его собственной жены. В последнем имени не вызывает со-
мнения значение второй части — довольно известного слова марал, на
тюркских языках означающего олень. Что же касается первой части, то
она записывается по-разному: гоа, хоай и др. (qo ш, <joyu[/), quua/quuva/
qua [Rachevviltz 2004: 224]). На наш взгляд, она и обнаруживается
в локальном варианте написания слова олень (пр) в эвенкийском
языке: слово кувэр в урмийском и чульманском говорах восточного
наречия означает олень (дикий) и в подкаменно-тунгусском говоре
южного наречия — лось. Можно предположить справедливость ассо-
циации первой части имени супруги Бортэ-Чино с пуэ в говорах эвен-
кийского языка и возможность предложенной интерпретации, по-
скольку только в фольклоре восточных наречий эвенкийского языка
(учурском и чумиканском говорах) встречается этноним щан (кеоты)
[ССТМЯ 1975: 391]. Обращает на себя внимание то, что в эвенкийской
традиции сохранилось употребление киян в единственном числе, тогда
как у монголов этноним обозначал множественное число — кият.
Кроме отмеченной локальной близости слов ку/’э (гоа, самка оленя)
и ки/ан следует вспомнить имя Монголчжин-Гоа (монголка-олениха),
что, безусловно, расширяет границы ряда. Учитывая эти имплицитные
данные, можно с большой степенью достоверности предполагать, что
проанализированные выше категории кият, гоа. монгол представляют
собой один синонимический ряд. Нельзя не обратить внимание на то,
что в генеалогии имплицитно выделяются две взаимобрачуюшием
группы, причем имя монгол отмечается по женской линии родства.
Монголы. На значение счета родства по женской
линии указывают не только имплицитные данные «Сокровенного ска-
зания». Именно этот механизм трансляции авторитета и власти совер-
шенно определенно подчеркивается и в «Сборнике летописей» (см.
выше): матрилинеиная система счета родства у монголов «вляется
фактом архетипнческим50. Как о выражении ритуальной ,
ны.х фратрий голгбого волка и копа писал о VVM>V/>U i^
пар — козлодраниё) в свадебной обрядности народов Средней Азии
С.П.Толстов (цит. по [Ермоленко 1998: 57-58]).
Безусловно, пара первопредков монголов маркировала брачные
фратрии, где волкам соответствовали самки оленя. Последние, в свою
очередь, должны были представлять род отца — оленя, самцы которых
обозначаются как буху (buqu): в § 12-14, 16 речь идет о трехлетнем
олене, шкура и осердие которого (зугэли31 — ритуальные части жи-
вотного) были оставлены Урянхадайцем себе; в § 103 речь идет об
оленях, проложивших тропу на Бурхан-Халдун; в § 199 упоминается
олень32, или buqa, в § 195 — бык, в § 59, 137, 202, 226 и др. — состав-
ная часть имени, в § 106 — священное животное, из шкуры которого
делался барабан/бубен. Эти слова являются составной частью имен
двух сыновей Алан-Гоа от «небесного человека» — Бугу-Хатаги и Бу-
хату-Сальчжи. Вероятна синонимичность терминов buqu и buqa, что
можно предположить исходя из содержания § 240, где речь идет о бы-
ках, проложивших тропу в лесу,— красные быки (hula’an buqa)
[Rachewiltz 1972: 137]. Рахевилц предполагает, что речь идет о круп-
ных лосях или оленях, наличие которых отмечал и Марко Поло [Rachewiltz
2004: 165, 861]. Как указывалось выше, тропу на Бурхан-Хал-
дун прокладывали олени.
Первая часть имен первопредков монголов, на наш взгляд, опреде-
ляла именно соотнесенность с определенным тотемом, учитывая са-
крализованный характер животного в «Сокровенном сказании» и его
связь с ритуальной деятельностью в священном месте. А в этнониме
групп, прародителями которых они стали (хатагин и сальчжиут), при-
сутствует только вторая часть имен. С какой же группой связывался
бык/олень? Нам известны аналогии быка медведю, что вполне соот-
ветствует архетипу: воины Одина ярились, как бешеные собаки или
волки, и были сильными, как медведи или быки [Селицкий 2002: 49].
Таким образом, представляется допустимой синонимичность символа
бык-самец оленя (buqu или buqa) и обозначения воинского союза —
медведи.
Вероятно, существуют имплицитные данные, позволяющие пред-
положить связь монголов с обозначением их медведями как символом
воинского союза. Известно, что Хутула-хан был третьим правителем
всех монголов, в интронизации которого принимали участие и монго-
лы, и тайджиуты. Его мощь как воина превосходит силу матерого
медведя: «от силы руки его слабеет лапа трехгодовалого медведя»
[Рашид-ад-дин 19526: 39]. Это сравнение первого из монголов с мед-
ведем представляет большой интерес и заставляет искать объяснение
этой связи в лексике.
188
Можно предположить возможность интерпретации монгольских
этнонимов на базе тунгусо-маньчжурских языков. Хотелось бы обра-
тить внимание на любопытный факт, отмеченный Н.Б.Дашиевой
в связи с бытованием пучка значений с корнем маю (медведь) у тун-
гусоязычных народов Приамурья, «которые Амур называют Мангу,
а в значении „амурские” применяют термин ,^чангуни”», происходя-
щий, по ее мнению, от обозначения медведя-предка Манги» [Дашиева
2001: 133]. На наш взгляд, предложенная Дашиевой интерпретация
заслуживает внимания, поскольку не только основывается на формаль-
ной лексике, но и соответствует содержанию цитированных текстов.
Первая предложенная Дашиевой гипотеза связана с возможностью
использования аффикса -/ / -и/ с упомянутым корнем манг/мангу в ка-
честве окончания множественного числа, о чем писал Н.Ц.Мункуев
[Мэн-да бэй-лу 1975: 90] и что позволяет предположить образование
этнонима монгол на этой основе. Согласно второй гипотезе, которая
представляется более вероятной, образование этнонима происходит из
сочетания двух слов —манг и гол (река) [Дашиева 2001: 133], В целом
нет заметных различий: в первом случае этноним может переводиться
как «[те, которых называют] медведи», a во втором — «{живущие на]
реке медведей», причем река эта — Амур. Соответствие этой террито-
рии региону первоначального расселения монголов позволяет предпо-
ложить справедливость и корректность предложенной интерпретации;
именно с монголами связывался воинский союз медведей, как на то
указывает и значение этнонима, и сравнение с медведем Хутула-хана.
В этом контексте хотелось бы обратить внимание на металлическую
подвеску шаманского костюма эвенков-орочонов (верхнеамурских —
sic!) в виде существа с медвежьей головой и крыльями за спиной [Ма-
зин 1984: 14—15]. В обереге, на наш взгляд, закодирован известный
сюжет об увиденном Дай-Сеченом во сне соколе (шонхор), что он
расценил как предсказание приезда Есугэя (с Темучжином) — сульдэ
(дух-хранитель) кият [Козин 1941: 86]. Есугэй одновременно выступа-
ет как воин-медведь и как сокол — дух-хранитель киятского племени.
Поскольку целью источников было показать легитимность власти
Чингис-хана и его потомков, то именно в его генеалогии, а не по ли-
нии старших потомков Бодончара имплицитно указывается на связь
с предками через воспроизведение этнонимов. В качестве примера
можно упомянуть имя старшего сына Бартак-бахадура (дед Чингис-ха-
на) — Мангету-Кшн [Козин 1941: 84] (старший брат Есугэй-баатура),
в котором, на наш взгляд, соединены два этнических маркера — мон-
гол и кият, причем последний выступает как частный случай первого,
и Мунлика”. В результате предложенной реконструкции можно вы-
строить синонимический ряд: гоа (самка оленя) — кият = буху/буха
(олень-самец) — монгол, что выражает соответствие выдаваемых за-
муж девушек роду отца.
Волки-собаки. Как уже отмечалось, брачные парт-
неры монголов (кият) принадлежали к фратрии волк, что эксплицитно
выражено значением имени прародителя. Об этом свидетельствует
«Сборник летописей», указывающий на сохранение брачного партнер-
ства и в последующее время. Показательной можно считать диспози-
цию войска Хадана (у Рашид-ад-дина — Кадан): «Он послал человека
с правого крыла к Кутула-каану, который был его старшим братом,
а с левого крыла послал известить своего свата [кудай] Ариг-Чинэ»
[Рашид-ад-дин 19526: 38]. При этом Кутула-хаган связывается, как мы
помним, с медведем, а Ариг-Чинэ — с волком, на что, безусловно,
указывает и его имя [Рашид-ад-дин 19526: 39]34. В обозначениях общ-
ности подчеркивается воинское начало— знак военной дружины
в союзе, в котором актуализировались как единство (взаимобрачные
отношения — анда куда), так и разделение (волки и медведи).
Довольно часто в разных традициях мужское сообщество, вопло-
щением которого был военный отряд, дружина, сравнивалось с волчь-
ей стаей или, что синонимично, со стаей собак35. В этом контексте со-
общение в «Истории государства киданей» о том, что их императоры
«приобретали собак в землях племени мэнгуцзы» [Е Лун-ли 1979:
224], может интерпретироваться не в прямом смысле. Можно предпо-
ложить, что речь идет о найме военной дружины, причем следует об-
ратить внимание на то, что общность медведи-волки/собаки сформи-
ровалась еще на территории первичной колонизации монголов (в При-
амурье) и приоритет был за монголами, именем которых эта террито-
рия называлась.
Подтверждением этого служит и следующее сообщение: «На севе-
ро-востоке живут вацзецзы… С трех сторон вокруг вацзецзы живут
шивэй, которые называются шивэй, хуантоу шивэй и шоу штэй. В их
землях много меди, железа, золота и серебра… Далее на север лежит
владение Гоу-го (Собачье владение. — авт.). Народ здесь имеет туло-
више человека и голову собаки, покрыт длинной шерстью, поэтому не
носит одежды. Голыми руками борются с хищными зверями. Разговор
[их] похож на рычание собаки. Жены [у этого народа], как обычные
люди, умеют говорить по-китайски. Рождающиеся мальчики становят-
ся собаками, в то время как девочки становятся человеком. Вступив в
брак, живут в норах, [мужья и сыновья] едят сырую пищу (вспомним
описание монголов северо-востока. — авт.), а жены и дочери питают-
ся как обычные люди» [Е Лун-ли 1979: 328]36. Но территория, распо-
ложенная на северо-востоке от киданей, определялась как территория
190
первоначального проживания монголов, на что указывает и их упоми-
нание в китайских хрониках под именем монгол-шивэй.
Как отмечалось выше, монгольская общность манифестируется че-
рез разные коды, а имя монгол транслируется в генеалогии, рекон-
струируемой по «Сокровенному сказанию», по женской линии. Но
в связи с тем что в средневековом монгольском обществе действуют
одновременно обе системы счета родства (матрилинейная и патрили-
нейная), причем патрилинейная становится приоритетной, необходимо
было привязать к генеалогическому древу потомков Бортэ-Чино по
мужской линии. Реконструкция принадлежности предков Чингис-хана
к клану волка, на наш взгляд, была осуществлена через мифологему
желтой собаки (sira noqai metü [Rachewiltz 1972: 16, § 21]), в образе
которой уходил от Алан-Гоа «небесный человек». Это не противоре-
чит как архетипу традиционных обществ, так и непосредственно мон-
гольской средневековой культуре. Синонимичность волка и собаки
многократно отмечается Рашид-ад-дином в связи с общностью тай-
джиут: «Имеется ветвь племени нирун, которую называют [также] ну-
куз, она произошла от Гэнду-чинэ и Улукчин-чинэ, которые оба суть
сыновья Чаракэ-линкума… Потомство и род их называют чинэ
(волк.— авт.), а также нукуз (мн.ч. от нохой— собака.— авт.),..
Они все предки племен тайджиут» [Рашид-ад-дин 1952а: 155-156].
Возможно, и этноним тайджиут связывается с волком, если иметь
в виду, что в алтайском героическом эпосе имя героя звучит как Ак-
Тойчи (Белый Волк) [Липец 1981: 126], в контексте чего этноним тай-
джиут может интерпретироваться как волки, поскольку является
множественным числом от тойчи/тайчи.
Представляется, что к союзу собак-волков может относиться
и общность, обозначаемая именем борджигин, поскольку, как извест-
но, основа слова бор также обозначает волка, что позволяет включить
и этот этноним в синонимический ряд тайджиут-нукуз-чшо. Исходя
из факта, что при жизни Есугэя к его ведению относились тайджиуты,
которые после его смерти покинули его вдову Оэлун, можно предпо-
ложить, что это еще один код для обозначения братьев-соперников
монголов. Интересно, что в «Сокровенном сказании» этноним борд-
жигин встречается лишь однажды: «§42… Бодончар стал родона-
чальником поколения Борджигин» [Козин 1941: 82]. Это указывает на
то, что младшего сына Алан-Гоа, кията, согласно матрилинейному
родству, одновременно включают в генеалогическое древо потомков
Бортэ-Чино (Бортэ как вариант бурут37) через происхождение от
желтого пса и этноним борджигин (см. выше: Борджигидай).
Приведем цитату из «Сборника летописей», характеризующую
борджигинов: «Они были очень отважны и весьма смелы, так что их
191
мужество вошло в пословицу. Когда у других племен случается друг
с другом война, они искали у них (бурджигинов) обязательства [в под-
держке своей стороны], прибегали и осыпали их подношениями и да-
рами и обращались к помощи их силы и могущества. С их помощью
и поддержкою они покоряли и поражали своих сильных врагов» [Ра-
шид-ад-дин 1952а: 155]. На наш взгляд, существенным в этом тексте
является указание на то, что они наемные воины. В процитированном
тексте имплицитно присутствует мотив воинского союза, выступаю-
щего в качестве знака военной дружины, которая служит за кормле-
ние: прибегали к помощи борджигин, а затем одаривали их. Безуслов-
но, это значение термина борджигин позволяет предполагать вклю-
ченность группы в общность, моделируемую рядом тайджиут-нукуз-
чинэ. Это подтверждается и данными «Сокровенного сказания», со-
гласно которому Борджигидай-Мэргэн, т.е. владеющий борджигина-
ми, являлся супругом Монголджин-Гоа, что также воспроизводит па-
ру: тайджиут-монгол = нукуз-кият = борджигин-монгол/кият =
мужское-женское = Бортэ-Чино-Гоа-Марал, т.е. архетип сохраняет-
ся во всех парах38.
Медведи—волки. Включение тайджиутов в Мон-
гольский улус, активная их монголизация привели к тому, что одно-
временно с дифференциацией властвующей элиты через этноним кы-
ят, ретроспективно общность, к которой принадлежал Чингис-хан,
начинает обозначаться парным этнонимом кият-борджшш: «…Не-
смотря на то что Чингиз-хан, его предки и братья принадлежат, со-
гласно вышеупомянутому [своему] авторитету, к племени кият, одна-
ко прозванием детей Есугэй-бахадура, который был отцом Чингиз-
хана, стало Кият-Бурджигин; они — и кияты, и бурджигины. Бурджи-
гин же по-тюркски [значит] человек, глаза которого синие. Цвет [ко-
жи] их впадает в желтизну» [Рашид-ад-дин 1952а: 155]. В этом описа-
нии можно отметить связь этнонима борджигин с волком (формант
бор-) и светловолосым человеком (желтой собакой).
В «Сборнике летописей» двойная идентичность правящей элиты
(«они — и кияты, и бурджигины») упоминается лишь дважды в связи
с Есугэй-багатуром, этническая принадлежность к борджигинам не
приписывается больше никому, она просто не упоминается в других
контекстах. В другом месте Рашид-ад-дин пишет: «Третий сын был
Есугэй-бахадур, который является отцом Чингис-хана. [Племя] кият-
бурджигин происходит из его потомства. Значение „бурджигин” —
„синеокий”, и, как это ни странно, те потомки, которые до настоящего
времени произошли от Есугэй-бахадура, его детей и уруга его, по
большей части синеоки и рыжи. Это объясняется тем, что Алан-Гоа
1*2
в то время, когда забеременела, сказала: „[По ночам] перед моими оча-
ми [вдруг] появляется сияние в образе человека рыжего и синеокого
и уходит”. Так как еще в восьмом колене, которым является Есугэй-
бахадур, обнаруживают этот отличительный признак, а согласно их
[монголов] словам, он является знаком царской власти детей Алан-
Гоа, о котором она говорила, то подобная внешность была доказатель-
ством правдивости ее слов и достоверности и очевидности этого об-
стоятельства» [Рашид-ад-дин 19526: 48].
Приписывание второй идентичности при сохранении приоритета
первой может указывать на то, что речь идет о союзе двух общностей,
где вторая занимает подчиненное положение. Можно предположить,
что термины монгол и тайджиут (см. § 57 об избрании ханом Хуту-
лы) или кият и борджигин выступают как обозначение воинского
союза медведей и волков. Двойственная природа не только общности,
но и отдельного воина отмечается как характерная черта в традицион-
ной культуре. Например, в якутском героическом эпосе богатырь
Сюнг-Джасын (грозный, разящий) может иметь звероподобный облик:
«наполовину алчный волк, наполовину порыжелый медведь… медве-
дя—волка образину свою сбросивши… сделался лучшим из людей»
[Ястремский 1929: 88-99]39. При этом необходимо отметить амбива-
лентность союза: с одной стороны, подчеркивается единство (монгол-
тайджиут или кият-борджигин) при лидерстве монголов, а с дру-
гой — часто не только первые, но и вторые выступают как самосто-
ятельные субъекты политической практики, где отмечаются отдель-
ные попытки тайджиутов добиться преимущества.
Постоянные военные стычки и борьба за богатство, прежде всего
скот, за территории приводили к возрастанию роли воинских союзов
в жизни кочевников этого региона, постоянному переструктурирова-
нию и соответственно изменению имени сообществ — краткосрочных
союзов, которые возникали зачастую на добровольной основе (при-
соединение к успешной военной дружине), а не только путем включе-
ния завоеванных соседей. Это довольно традиционный путь формиро-
вания политий. Краткое и достаточно репрезентативное описание про-
цесса на примере древних германцев предложил А.И.Селицкий: «Ско-
рее всего, на основе этих союзов формировались дружины — объеди-
нения воинов вокруг военных предводителей. Вероятно, первоначаль-
но эти объединения носили временный характер (на период военных
походов, осуществления кровной мести и т.д.), но постепенно они
превращались в постоянный военно-грабительский институт. Эти про-
цессы особенно быстро шли в тех племенах, где война стала постоян-
ной составляющей общественной жизни. Заметим, что дружины пред-
ставляли собой обособленный организм, сформированный вне родо-
7 — 3699 193
вых структур, на основе личной преданности предводителю дружины,
В них могли входить как знатные юноши, так и маргиналы, исключен-
ные из племенной организации. Все члены дружины были связаны
тайным воинским культом, системой сакральных знаний, строгой ор-
ганизацией, обрядами инициации, „превращающими” в „воинов-зве-
рей”. Интересно, что, с одной стороны, эти воинские объединения шли
против принципов племенной организации, часто нарушали заклю-
ченные мирные договора, грабили соседние племена, а их предводите-
ли могли стать соперниками локальным племенным властям. Но,
с другой стороны, когда дружинные лидеры становились военными
вождями племен/союзов племен и дружины превращались в ядро пле-
менного войска, эти противоречия снимались.
Характерно, что институционализация дружин в древнегерманском
мире шла параллельно и даже была напрямую связана со становлени-
ем постоянно функционирующей власти военных вождей — будущих
королей. Согласно ранним письменнным свидетельствам (Цезарь, Вел-
лей Патеркул, Плиний Старший, Тацит и др.), в I в. до н.э. — I в. н.э.
потестарная система древнегерманских племен характеризовалась на-
личием трех основных институтов власти: народного собрания, совета
старейшин и военного вождя. Причем первоначально пост военного
вождя был временным общеплеменным органом власти (на период
военных действий и переселений), опирающимся лишь на традицион-
ный авторитет, получаемый от всенародного избрания. В процессе
общественного развития эти „военно-демократические” институты
могли трансформироваться в военно-иерархические, когда власть по-
степенно переходила в руки военных вождей и их окружения. Так,
наиболее раннего из известных вождей древних германцев — Ариови-
ста — римляне называли „rex Germanorum”. И хотя титул „rex”, без-
условно, являлся термином римской потестарной традиции, он указы-
вал на складывание в древнегерманском обществе верховной власти,
сравнимой в глазах римлян с „королевской”… Все это указывает на
один из путей формирования государства — так называемый военный
путь, когда временные военные вожди некоторых племен/союзов пле-
мен в силу различных обстоятельств сохраняют свой пост и в мирное
время, тем самым укрепляя идею постоянной королевской власти. Воен-
ному пути способствовали как внутренние факторы (военная удача вож-
дя, его богатство, большое число сторонников и зависимых лиц, силь-
ная дружина и др.), так и внешние (угроза со стороны соседних вар-
варских племен и римского государства, а также римская финансовая,
техническая и идеологическая поддержка)» [Селицкий 2002: 51-53].
Воинские качества как основные характеристики монголов подчер-
кивали и другие авторы: «Еще [татары] восхищаются монголами как
194
воинственным народом» [Мункуев, 1975: 53]. Подтверждает это, за
исключением последнего — внешней поддержки, и монгольский ма-
териал. Так, согласно «Сокровенному сказанию», старший сын Бодон-
чара Барин-Ширату-Хабичи первым маркируется титулом баатур*”
(Хабичи-Баатур), который затем отмечается у его младшего внука На-
чин-Баатура. Затем в шестом поколении после Бодончара: «§ 48. У Тум-
бинай-Сечена было два сына: Хабул-хаган и Сим-Сечуле. Сим-Сечу-
леев сын — Бультегу-Баатур. А у Хабул-хагана было семеро сыновей,
а именно: самый старший — Окин-Бархаг, далее Бартан-Баатур, Ху-
тухту-Мунгур, Хутула-хаган, Хулан (§ 51. Хулан-Баатур. — авт.), Ха-
даан и самый младший Тодоен-отчигин». «§ 50. У Бартан-Баатура бы-
ло четверо сыновей; Мангету-Киян, Некун-тайчжи, Есугай-Баатур, Да-
ритай-отчигин» [Козин 1941: 84].
Констатация генеалогического родства может служить демонстра-
цией процессов, происходивших в Монголии в XII в., — сложения
общности, впоследствии получившей название Монгольский улус.
Конечно, у нас нет точных дат жизни тех, кто обозначался титулом
баатур, но можно предположить, что на начальном этапе статус баа-
тур был довольно высок: он возглавлял дружину, сформированную
в границах монгольской общности, конструируемых генеалогией, что
позволяло этой общности закрепляться и расширяться. Причем, по
всей вероятности, скоро потребовалась фиксация верховной власти за
определенным лицом на более длительное время, а не только для вой-
ны, что и привело к актуализации нового титула — хаган.
Известный в Центральной Азии титул хаган был связан с избрани-
ем одного из лидеров главой коалиции, на что указывают источники,
где описывается избрание ханов от Хабула до Чингиса. Нельзя не за-
метить, что избрание хагана в значительной степени определялось его
военными заслугами, на что указывают как факты, упомянутые в связи
с Хутулой, так и описание первого избрания ханом Темучжина, кото-
рое было результатом обострения конфликта между монголами (Те-
мучжин) и тайджиутами (Чжамуха). Собравшиеся вокруг Темучжина
его «нарекли Чингис-хаганом и поставили ханом над собою» [Козин
1941: 111]. Они выбрали его предводителем в этой войне, на что ука-
зывает описание взаимных обязательств Чингис-хана и избравших его.
Начиная с Чингис-хана, власть становится наследственной, как и титул.
Вероятно, Есугэй-баатур, который был старшим левого крыла вла-
дений Бартан-бахатура, как талантливый военачальник, также воз-
главлял военную дружину кият-борджигинов (союз монголов с тай-
джиутами), которая нанималась главами политий для борьбы с про-
тивниками за власть в регионе. После его смерти дружина распалась:
тайджиуты покинули монголов. Можно предположить, что и Темуч-
Т 195
жин начинал с того, что служил другим правителям, собирая дружину
(нукеров), наращивая свой потенциал и набирая опыт ведения войны,
на что ушло 27 лет, о которых Рашид-ад-дин писал: «От начала года
кулугинэ. который есть год Мыши и [начало которого] приходится на
[месяц] раои l 5d3 г.х. [дек. 1167— янв. 1168г. н.э.], до конца года
Барса, который есть год Барса, началом падающего на [месяц] сафар
590 г.х. [янв.-февр. 1194 г. н.э.], так что [этот период] составляет про-
межуток времени в двадцать семь лет. В последнем году Чингиз-хану
был сорок один год от роду; так как за этот упомянутый промежуток
времени его жизни обстоятельства последней неизвестны в подробно-
стях и погодно, то они пишутся сокращенно» [Рашид-ад-дин 19526: 84].
Благодаря своему военному гению и созданию боеспособной дру-
жины Чингис-хан стал тем лидером, который закрепил за монголами
власть в регионе, не только подчинив соседние народы, но и, что, воз-
можно, самое главное, победив окончательно своих постоянных со-
перников — тайджиутов. Причем, как мы видели, тайджиуты не были
внешними врагами, а представляли собой другую ветвь властвующей
элиты, моделируемую патрилинейной системой счета родства, тогда
как конструирование общности монгол осуществлялось прежде всего
через матрилинейные связи, фиксируясь затем в генеалогии, состав-
ленной по примогенитурному принципу. Появление монголов на ис-
торической арене и усиление их влияния привели к резкому измене-
нию темпов социально-политических преобразований, что потребова-
ло смены парадигм идеологического конструирования и социальных
практик.
Сказанное позволяет считать, что Бортэ-Чино ч Гоа-Марал могут
отражать выраженное иным кодом деление монголов на две группы
(нук\’з—кият), тотемами которых были волк и олень, а учитывая взаи-
мосочетаемость этнонимов чинос, нукуз и тайдлсиут. можно гово-
рить, что это кодирует известную двухсоставность прибывших в Трех-
речье шийО.ж’цгшое — .монголов. Представленные в главе термины
(тайдж’иут—нукуз—чина—борджигин-Бортэ-Чино — воинский союз
волков и кият-.\юнгол-Гоа-Марал — воинский союз медведей) и ана-
лиз их взаимосвязи демонстрируют дуальную структуру властвующей
элиты. «В узком смысле под дуальной организацией понимают орга-
низацию двух экзогамных взаимобрачных родов, а с их почковани-
ем — двух групп дочерних родов, или фратрий, — пишет Л.Дрэгер. —
В соответствии с общим принципом родовой организации принадлеж-
ность к каждой из половин определяется по одной — материнской или
отцовской — линии. Лишь иногда, по-видимому, при переходе от ма-
теринского счета родства к отцовскому принадлежность к половинам
может определяться как по материнской, так и по отцовской линии
196
(например, первенцы принадлежат к одной половине, последующие
дети — к другой), в результате чего обе системы счета родства пере-
секаются» [Дрэгер 1986: 115]. Это и отмечается у средневековых мон-
голов. Анализ конкретных социальных практик, отразившийся в ис-
точниках, позволяет утверждать, что употребление парных этнонимов
является механизмом кодировки дуальной структуры общности, в ко-
торой лидерство сохраняется за первым именем в паре: монгол-
тайджиут, кият-борджигин, кият-юркин, кият-куралас. Специально
выделять следует более раннюю общность монгол-шивэй, которую
исследователи, как показано выше, понимали как монголы-шивэйцы,
т.е. монголы-часть шивэйцев. На наш взгляд, речь идет о том, что уже
в период империи Тан образовалась общность, в которой монголы за-
нимали ведущее место в иерархии. И парный этноним монгол-шивэй
становился идентификационным маркером общности наряду с usutu
inonygo! («речные монголы»).
Зачастую данные источников, содержащие этнонимы, исследовате-
ли соединяют в некий реестр и интерпретируют как реальную этниче-
скую композицию, выступающую достоверной моделью единой общ-
ности монголы, хотя трудно полагаться на абсолютную точность пред-
ставляемых в источниках этнических конфигураций сообществ. Глав-
ная трудность заключается в специфике средневековых идентифика-
ций: границы сообществ в силу их «воображаемости» не могут пред-
ставлять и никогда не представляют собой «прокрустово ложе» иден-
тификационных практик как во внутренних, так и во внешних иден-
тификациях. Ф.Б.Успенский отмечал амбивалентность (различение/не-
различение) процесса идентификации, когда писал о том, что в скан-
динавской традиции русские часто идентифицировались с греками:
«Неразличение народов языковым сознанием — не менее важный
культурный факт, чем наличие их строгого обособления» [Успенский
2002: 224]41.
Актуализация маркеров, очерчивавших границы общностей, осу-
ществлялась в рамках традиционной потестарно-политической куль-
туры, а конкретная политическая ситуация способствовала сосущест-
вованию разных кодов и превращению их в реальную силу, обеспечи-
вавшую функционирование иерархических уровней во внутри- и
внешнеполитической практиках. «Институционализация этих кодов, —
пишет Ш.Эйзенштадт, — включает отбор разных комбинаций и раз-
личных, хотя и не безграничных, институциональных возможностей.
Более того, такой процесс отбора означает выделение некоторых кол-
лективных идей из числа тех, которые существуют в каждой истори-
ческой ситуации… Наконец, Институционализация модели или образ-
ца кодов предполагает установление того, что пригодно здесь и те-
197
перь…» [Эйзенштадт 1999: 83]. Причем одной из основных задач сло-
жения иерархии идентичностей было ограничение доступа к власти.
Исследователям, видимо, трудно, если не невозможно, восстано-
вить реальную историческую картину, можно лишь выявить некото-
рые основные тенденции этно- и культурогенеза ранних монголов,
учитывая, что зачастую одно и то же имя выступает в роли гентильно-
го (yasun, urug, obog), этнического (obog, irgen, ulus) или потестарно-
политийного (ulus) маркера. Причем лишь первый отличается некото-
рой гомогенностью (лицом к лицу), два вторых не только гетерогенны
сами по себе, но еще и употребляются в сходных контекстах, что, без-
условно, затрудняет интерпретацию. Возможно, рядом с гентильным
смыслом имени монгол/кият (как и тайджиут/борджигин) появля-
лось и другое его значение — социачьное, когда он использовался в ка-
честве термина, обозначавшего военную дружину под руководством
военного вождя, что привело к расширению границ общности и соот-
ветственно новой роли термина. Он стал использоваться как маркер
этнической идентификации кия обозначения союза этнических групп
(включение воинов/нукеров/богол в общность и превращение термина
богол из маркера подчинения сподвижника в маркер социальной об-
щественной структуры групп, связанных с ним).
Усиление гетерогенности союза и его укрупнение порождают дру-
гой уровень и ведут к формированию нового этнического сознания,
когда группы, вошедшие в воинский союз, принимают его имя при
сохранении своего собственного. Расширение границ общности и ук-
репление власти в союзе ведут к тому, что этноним монгол маркирует
другой уровень — потестарный, т.е. обозначает политию, являю-
щуюся конфедерацией групп разного уровня (родов, племен, союзов).
Расширение значения термина монгол, который стал не только переда-
вать значение этнофора (этнофании), но и обозначать более крупные
потестарно-политические единицы, привело к необходимости терми-
нологического выделения в политии властвующей элиты, также
имевшей этническую окраску. Это, в свою очередь, актуализировало
термины, обозначавшие элиту (кият, борджигин), для противопостав-
ления ее группам, не принадлежавшим к Золотому роду. Этническое
содержание терминов кият (монгол) и борджигин (тайджиут) со-
вмещается с социальным, указывающим, что они образовали тот слой
военной аристократии, который пришел к власти в воинском союзе.
Высокая степень этнической и политической гетерогенности Мон-
гольского улуса определяла сосуществование в менталитете его чле-
нов с общим именем монгол одновременно как этнических ценностей
(для группы, еще сознававшей себя как единое этнокультурное целое),
так и представлений о принадлежности к единой общности иного
198
уровня — политик, конфедерации разных народов. В идентификаци-
онной практике всегда как индивидум, так и группа/группы пользова-
лись многоуровневой номенклатурой — от гентильной до граждан-
ской. Можно говорить об актуальности всех уровней идентификации,
когда одна не элиминирует другие.
Хотелось бы особенно подчеркнуть, что в идентификационном
дискурсе и в средневековье наблюдались процессы разной направлен-
ности, поскольку тот период отличается резкими, непрекращающими-
ся изменениями в социополитической структуре, сопровождаемыми
разрушением традиционных социальных институтов и появлением
новых, изменениями поля культуры в целом. Менялся вектор иденти-
фикационных практик, актуализируя представления о разных общно-
стях в резко меняющемся мире, изменялось моделирование дискурсов
социополитийного строительства. Представляется, что наиболее важ-
ным является понимание постоянной изменчивости самосознания,
в том числе этнического, пересмотра границ группы или сообщества
и соответственно членства в них. Здесь мы постарались выявить лишь
некоторые формы идентичностей, которые рассматриваются как слож-
ные и динамические конструкты в дискурсе социополитических прак-
тик в рассматриваемый период, и показать, как в периоды нестабиль-
ности общественной жизни происходит постоянное переформирова-
ние приоритетов идентификации.
Примечания
1 Одним из последних исследований идентификационных
практик ранних монголов является статья П.Рыкина, в которой он дает свое понима-
ние происхождения имени монгол в обозначении возглавляемого Чингис-ханом
объединения. В качестве основания своего описания монгольской идентичности
в эпоху Чингис-хана автор предлагает использовать разные оценки при характери-
стике кочевых сообществ, разделял их на настоящие и реальные (монгольское
окружение) и воображаемые (монголы). Он утверждает: «Но на худой конец можно
сконструировать себе как этих „окружающих”, так и то признание, которое „мы-
идентичность” получает от них. Желание провести такого рода „воображаемую ди-
хотомию”, на мой взгляд, объясняет серию оппозиций между „монголами” и неко-
торыми „настоящими” (возьмем это слово все же в кавычки) этническими группами
в ТИМ. Кэрэиты, найманы, мэркиты, ойраты, „лесные народы”, китайцы и тангуты
были реальными сообществами, осознающими себя в качестве таковых; не то
с „монголами”. Но раз „настоящие” этнические группы оказываются противопо-
ставленными „воображаемой”, последняя уравнивается с ними в своей реальности.
Конечно, в пору юности Чингис-хана указанные группы не могли употреблять тер-
мин mong/ol и противопоставлять себя его носителям просто потому, что ни терми-
на, ни монголов не существовало. Но ретроспективно „настоящих” заставляют это
199
делать — возможно, еще и в наказание за то, что в свое время они оказали упорное
сопротивление Чингисхану (в отличие от „монголов” ТИМ)» [там же: 68]. В связи
с вышесказанным необходимо напомнить слова Б.Андерсона: «На самом деле все
сообщества крупнее первобытных деревень, объединенных контактом лицом к лицу
(а может быть, даже и они), — воображаемые» [Андерсон 2001: 31 ]. Поиски П.Ры-
киным «настоящих» оснований идентификации, желание найти некий неизменный
субстрат, ставший основой Империи, привели автора к парадоксальной мысли:
«Монгольская держава возникла как бы из ничего, на пустом месте, сшитая из эт-
нических лоскутов Чингисханом и его сторонниками. Она не имела прошлого, кото-
рое является излюбленным объектом манипуляций всевозможных „дискурсов иден-
тичности”…» [Рыкин 2002: 66]. Точку зрения автора можно назвать оригинальной,
но усомниться в справедливости ее по отношению к монголам.
2 Согласно сведениям китайских источников династии Тан (618-907), «ши-
вэй — особый род киданей… Их государство находится на северо-востоке от сто-
лицы на расстоянии свыше семи тысяч ли… В этом государстве нет государя и
старших начальников, а есть семнадцать главных правителей, которых зовут мо-
хэфу и наследственно правят ими, хотя и зависят от туцюе» [Кычанов 1980: 136].
В «Старой истории Тан» при описании расселения племен шивэй упоминается
р. Ванцзянхэ, истоки которой «на северо-восточных границах владений туцюе
(тюрок), у озера Цзюйлунью. Отсюда, извиваясь, она течет на восток и протекает
через границы владений западных шивэй (си шивэй), далее она течет снова на вос-
ток и протекает через границы больших шивэй, еще далее на востоке она протекает
к северу от мэнъу шивэй» [там же: 137]. В «Новой истории Тан» «шивэй названы
не только особым родом киданей, но и потомками динлинов… Наименование
главных правителей шивэй, их старейшин, передано не как мохэфу, а как мохэдо.
Добавлено, что младшие из них имеют в своем ведении около тысячи семей, более
сильные — по нескольку тысяч семей. „Не имеют системы взаимной подчиненно-
сти”… Сказано, что было двадцать с лишним племен шивэй (вместо девяти по
„Цзю Тан шу”). Перечень племен не имеет существенных различий» [там же].
Почему-то П.Рыкин не обратил должного внимания на констатацию того, что
сами монголы назвали свое объединение Великим монгольским государством,
а предпочел ориентироваться на то, что территория Трехречья (Онон, Керулен,
Тола) получила имя от других народов. «Китайские источники сообщают, что
название дамэн-гуго (владение великих монголов) было принято для обозначения
державы Чингисхана в 1211 году, перед его походом на Цзинь… сунский автор
Хуан Дунфа добавляет интересные подробности: „Существовало еще какое-то
монгольское государство (мэн-гу го). [Оно] находилось к северо-востоку от чжур-
чженей. Во времена цзиньского Ляна (1150-1161) [оно] вместе с татарами причи-
няло зло на границах. Только в четвертом году нашего [периода правления] Цзя-
дин [17.1.1211 —4.1.1212] татары присвоили им имя и стали называться Великим
монгольским государством”. То есть подвластные Чингису группы, по китайской
традиции „татары”, заимствовали название „монголы” у тех „монголов” цзинь-
ской эпохи, о которых речь шла выше. И не более того! Ни о какой преемственно-
сти или „генетической связи” двух образований речь не идет. А южносунский
посол Чжао Хун, ездивший в Пекин для переговоров с наместником Чингис-хана
в Северном Китае Мухали, называет и непосредственных авторов идеи окрестить
недавно возникшую кочевую империю давно известным термином: „Еще [татары]
восхищаются монголами как воинственным народом и поэтому обозначают на-
звание династии как “Великое монгольское государство””. [Этому] также научили
200
их бежавшие чжурчжэньские чиновники» [Рыкин 2002: 55-56). Но нельзя не учи-
тывать мнение Ли Синь-чуаня, уже цитированного выше, о том, что прежде они
сами называли себя Великим монгольским государством, примем задолго до Чин-
гис-хана, когда напали на государство Цзинь, и повторяет свое мнение о появле-
нии названия. «На то, что именно цзиньские перебежчики научили Чингисхана
дать своей державе название да мэнгу го, впервые обратил внимание В.П.Ва-
сильев. Особый акцент на чисто официальном характере зтого названия ставил
Ж.-Ф.Желэ» [там же: 79-80). Все-таки прежде монголы сообщили чжурчженям
название своего объединения, а потом уже последние сообщили имя появившего-
ся в регионе опасного противника соседям.
П.Рыкин, цитируя источник, комментирует его так: «Сунский чиновник Чжао
Хун, посетивший „монголов” в 1221 году, то есть через 10 лет после их „изобре-
тения”, с удивлением отмечал: „[Я], Хун, лично замечал, как их временно заме-
щающий императора (Чингиса. — П.Р.) го-ван Мо-хоу (Мукали. — П.Р.) каждый
раз сам называл себя “мы, татары”; все их сановники и командующие [также] на-
зывали себя [мы…]… Они даже не знают, являются ли они монголами и что это за
название, что такое название династии и что такое название годов правления11.
Чуть выше он пишет: „Нынешние татары очень примитивны и дики и почти не
имеют никакой системы управления. [Я], Хун, часто расспрашивал их [об их про-
шлом] и узнал, что монголы уже давно истреблены и исчезли”. На основании этих
сообщений Ж,-Ф.Желэ делал закономерный вывод: „В 20-х гг. XIII в. слово
гпопето! на уровне ментальностей еще не воспринимается как этноним и не рас-
сматривается как политоним; оно еще не является основой социально-полити-
ческой идентификации разных кочевых групп”» [там же: 63-64]. Я думаю, скорее
в этот период слово inongYol уже в социально-политической практике как внутри,
так и вне Монгольского улуса воспринималось и как этноним, и как политоним.
Скорее, в данном случае вступает в силу иной принцип: более известное, более
крупное вмещает в себя менее популярное. Неслучайна и классификация народов
у Хуна: белые, черные и дикие татары. Поскольку народы, обозначаемые китай-
ской историографией да-?α, жили восточнее монголов и раньше стали объектом
политических интересов Китая, то с появлением здесь монголов потребовались
различительные наименования аборигенного населения (да-?α) и мигрантов (мон-
гол). Преимущественные позиции первых (устроенное™ на территории, традици-
онные связи с Китаем) и удаленность вторых привели к подобному распределе-
нию определений: лучший-худший, белый-черный. Нельзя забывать и инерции
китайской традиции: несмотря на результаты жизнедеятельности Чингис-хана
и уже достаточную известность Монгольского улуса, имя, которым китайцы обо-
значали монголов, — «татары» не исчезло из практики отношений. Хотя стоит
заметить, что Хун назвал свое сочинение не «Да бэй-лу» и даже не «Да-мэн бэйлу»,
а все-таки «Мэн-да бэй-лу». Стоит заметить, что эта двойная идентичность была
актуальна, на мой взгляд, и для монголов. Вряд ли бы представления о татаро-
монголах распространились и закрепились не только в Азии, но и в Европе, если
бы и сами завоеватели не пользовались этим термином, что достаточно архети-
пично. И сегодня часто россияне-нерусские за рубежом на вопрос «Кто Вы?» вы-
нуждены отвечать «Russian», поскольку зачастую для спрашивающих, которые не
знают имен многих народов России, живущие там — Russian. В нашем случае для
Китая татары шире монголов.
4 Несмотря на справедливость общей модели, согласно которой определение
великий маркирует территорию вторичной колонизации, Ф.Б.Успенский, на наш
201
взгляд, неверно определил происхождение названия Великобритания от Бретани.
Первоначально Британией назывались все острова севернее Галлии. С образова-
нием заметной политии на одном из островов его территория стала называться
Великобританией, что отличало ее от других. Бретань же тогда называлась Armorica.
Сочетание Малая Британия (Britannia Minor) по отношению к французской
Бретани применялось иногда (довольно редко) в средневековых источниках, веро-
ятно, именно в смысле подчеркивания ее «малости», а не первичности.
Хотя И. де Рахевилц также отметил архетипичность названий Великобритания
и Великая Монголия, по нашему мнению, он предлагает не очень удачную интер-
претацию выражения Yeke Mongyol ulus как The Great Mongol Nation или The Nation
of the Great Mongols, даже если учесть, что автор имеет в виду синонимич-
ность понятий нация и народ (от латинского слова пайо — «общность происхож-
дения») [Rachewiltz 2004: 296]. С одной стороны, термин nation отмечает некую
структурированность общности, а с другой — он применяется к обозначению об-
ществ лишь с Нового времени, т.е. совершенно на ином иерархическом уровне.
5 «Известно, что в Северном Причерноморье тюркоязычные племена огуров
и др., видимо, создали объединение болгар… Очевидно, что в состав объединения
болгар входили не только тюрки и „гуннские” племена… но и угорские и иран-
ские племена» [Петрухин, Раевский 2004: 182, 199]. «После смерти в 660 г. Кубра-
та, возглавлявшего объединение болгар в Северном Причерноморье, часть болгар
мигрировала в Среднее Поволжье и Прикамье, где в IX-X вв. образовалась Волж-
ская Болгария (или Булгария). Эта территория вторичной колонизации и названа у
Плано Карпини Великой Болгарией. Правда, В.Я. Петрухин Великой Болгарией
называет объединение под предводительством Кубрата» [там же: 200, 232], хотя
данные Плано Карпини согласуются с сообщением арабского автора 30-х годов
X в. ал-Истахри, который «именует Волжскую Болгарию „Булгаром Великим”
и отличает волжских болгар от „внутренних” (т.е ближайших к Средиземномо-
рью) — дунайских» [там же: 229]. Вероятно, аналогичный процесс проходил
и в венгерской среде, когда часть племен, кочевавших в VIII-IX вв. вместе с тюр-
ками в восточноевропейской степи, откочевала на территорию по соседству с Ве-
ликой Булгарией, которая стала называться Великая Венгрия, что и зафиксирова-
но в описании путешествия Плано Карпини.
В «Истории Татар» Ц. де Бридиа, переводчика Плано Карпини, сообщается,
что монголы (в тексте — тартары) при возвращении домой «захватили некоторые
земли на севере, а именно бастархов, то есть Великую Венгрию» [де Бридиа 2002:
109]. И А.Г.Юрченко, комментируя этот отрывок, приводит тексты средневековых
европейских авторов, которые в большинстве своем помещают Великую Венгрию
рядом с Великой Болгарией [там же: 240-249]. Он отмечает, что «соотнесение
страны Bascart с „Великой Венгрией” в донесениях францисканцев, точнее появ-
ление сообщений о Hungaria Magna в Поволжско-Приуральском регионе вообще,
следует связывать с тенденцией средневековых ученых искать прародину всех
народов… в старовенгерской хронике „Gesta Hungarorum” истоки венгров связы-
вались со страной Ungaria Maior / Ungaria Magna, находившейся далее на восток,
чем более ранние прародины венгров — Levedia и Etelköz, которые с достаточной
степенью надежности можно локализовать в степях от Волги до Днестра» [Петру-
хин, Раевский 2004: 246-247]. В.Я.Петрухин и Д.С.Раевский также пишут, что
«венгерские средневековые предания сохранили воспоминания о прародине —
Великой Венгрии, локализуемой где-то в башкирских степях, между Волгой
и Южным Уралом» (там же: 212].
202
Нельзя согласиться с мнением исследователей, принявших точку зрения сред-
невековых авторов, которые считали, что определение великий перед названием
страны связывалось с территорией происхождения. На наш взгляд, названием
Великая Венгрия обозначалась также территория вторичной колонизации, т.е. тер-
ритория, куда мигрировала часть населения с земель Причерноморья, возможно
даже из Паннонии, где находилась Малая Венгрия, о чем писал Бартоломей Анг-
лийский (1250) [де Бридиа 2002: 241].
Число примеров можно продолжить (например, Великая Моравия), но ограни-
чусь только одним: «Русская земля в смысле географическом, государственной
территории потом разделилась на две этнографические части, называвшиеся: од-
на— Малою Русью, другая— Великою. Появление этих двух терминов было
следствием переворотов, какие совершаются в XII, Х111 вв. в размещении русского
населения. Как известно, в то время русское население, сосредоточивавшееся
в речной полосе Днепра — Волхова, отлило из области среднего Днепра в двух
противоположных направлениях: на запад… и на северо-восток— в область
верхней Волги… Поднепровье… получило название Малой Руси. Русь верхне-
волжская стала тогда называться Великой Русью… Эти термины мы впервые
встречаем в иноземных памятниках, именно в хрисовуле императора Иоанна Кан-
такузена и в его послании к русскому митрополит)’ Феогносту — оба акта 1347 г.»
[Ключевский 1989: 100]. С середины XII в. в результате деятельности Андрея Бо-
голюбского и перенесения им великокняжеского престола из Киева во Владимир,
что было связано с увеличением притока населения с Днепра на Верхнюю Волгу
и строительством новых городов, отмечается усиление этого региона.
Модель, предложенная О.Н.Трубачевым, Ф.Б.Успенским и др. и объясняющая
типологию феномена, представляется справедливой и продуктивной.
6 О «водных монголах» (усуту монгол) мы находим сообщение и у Рашид-ад-
дина: «Говорят, [что], когда племена татар, дурбан, салджиут [в тексте сальджиун]
и катакин объединились вместе, они все проживали по низовьям рек. По слиянии
этих рек образуется Анкара-мурэн. Река эта чрезвычайно большая; на ней живет
одно монгольское племя, которое называют усуту-мангун. Границы [его расселе-
ния] в настоящее время соприкасаются с [пропущено название страны]. Та река
[Анкара] находится вблизи города по имени Кикас и в том месте, где она и река
Кэм сливаются вместе. Город тот принадлежит к области киргизов. Утверждают,
что эта река [Анкара] течет в одну область, по соседству с которой находится мо-
ре» [Рашид-ад-дин 1952а: 101-102]. Подобное перенесение номенклатуры типич-
но для миграций, например, можно обнаружить названия множества европейских
городов на карте США. Поэтому не должно удивлять изменение географического
содержания дихотомии usutu mongol (водные монголы) — yeke mongol (великие
монголы), важного маркера проявившейся в ХП-ХШ вв. иерархии монгольских
земель, констатирующего переход лидерства к монголам Трехречья. Можно пред-
положить, что на рубеже XIV-XV вв., когда Рашид-ад-дин составлял «Сборник
летописей», монголы Амура уже не были активными субъектами политической
практики, но на политической арене Прибайкалья появилась монгольская диаспо-
ра, и вероятно, достаточно мобильная и заметная в регионе, что привело к при-
своению ей уже известного имени usutu mongol.
1 Эргунэ-кун — земля в бассейне р. Аргунь. «Кун» в тунгусо-маньчжурских
языках означает «земля» [ССТМЯ 1975:432] и может также маркировать возвы-
шенность (ср. Хулдахаркун, Наху-кун).
203
И конечно, трудно согласиться с П.Рыкиным в следующем: «Еще более серь-
езно проблема символической унификации стояла перед руководством новообра-
зованной империи Чингисхана, населенной „народами девяти языков” (yisün
keleten irgen), неустойчивое объединение которых держалось только на лояльно-
сти харизматической фигуре Чингиса. Необходимо было внушить всей этой раз-
ношерстной совокупности под знаменами Завоевателя Мира, и первым шагом
в указанном направлении стало принятое по совету цзиньских перебежчиков ре-
шение окрестить недавно возникшую политию старым и хорошо известным ки-
тайцам термином mongyol» [Рыкин 2002: 62].
Можно называть это сообщество «разношерстной совокупностью», но следует
помнить, что это была достаточно организованная структура, моделируемая раз-
ными уровнями идентичности. Просто конструировать и подтверждать границы
общности приходилось довольно часто в связи с постоянными их изменениями,
что и отразилось в источниках. И совсем невозможно согласиться с эссенциалист-
ским подходом к процессу идентификации П. Рыкина: «На мой взгляд, под „всеми
монголами” в приведенных пассажах имеется в виду то образование, которое из-
вестно китайским источникам XI-X1I веков главным образом из-за его войн
с Цзинь и которое, строго говоря, никакого отношения к „монголам” Чингисхана
не имеет… У нас нет серьезных доказательств в пользу того, что между Амбакаем
и Кутулой, с одной стороны, и Чингисханом — с другой, существовала реальная
родственная связь» [Рыкин 2002: 67]. Заметим, что в данном случае важна не
столько реконструкция реальных родственных связей, сколько решение проблемы
легитимации верховной власти, ее разделение (или распределение) между двумя
конкурирующими кланами — монголами (Хабул, Хутула, Чингис-хан) и тай-
джиутами (Амбагай, Чжамуха). Главное, что следует помнить, — для конструи-
рования границ идентичности необязательно наличие реальных родственных свя-
зей, для обоснования легитимности власти достаточно сознательного моделирова-
ния этого родства вокруг знака/символа. Ими были и этноним/политоним монгол,
и ритуал (поминальный, новогодний или интронизации), в котором моделируются
границы общности через участие в нем определенного круга лиц, и место в риту-
альной системе конического клана (старшего и младшего — отчигина).
Все же довольно трудно, опираясь на единичные свидетельства источников,
согласиться со следующим мнением П.Рыкина: «К тому же требовалось покон-
чить с официальной классификацией цзиньцев, объединявших все степные народы
под рубрикой „татары”, путем демонстративного переименования их в „монголов”
и разработки эффективных способов сделать новую номинальную идентичность
значимой для тех, кому она была приписана. Номинация же „татары” подлежала
ликвидации хотя бы потому, что она, безусловно, ассоциировалась с подчиненным
и зависимым по отношению к Китаю положением разделявших ее групп» [Рыкин
2002: 63].
Можно’соотносить Чингис-хана с Джучи-Хасаром, поскольку и источник
подчеркивает их несомненную сопряженность: «И до настоящего времени обычай
таков, что уруг Чингис-хана из всех [своих] дядей и двоюродних братьев сажает
в ряду царевичей только уруг Джочи-Касара; все другие сидят в ряду эмиров» [Ра-
шид-ад-дин 19526: 51].
” «…Кровнородственные линии, генеалогия, география и физические особен-
ности являются теми характеристиками, которые неспособны удовлетворительно
рассказать о картине реальной племенной идентичности и описать ее составные
элементы. Поэтому, принимая в расчет, что Gens Anglorum Беды мог на самом
204
деле не относиться к этнически гомогенной группе, мы можем предположить, что
этническая или племенная идентичность вместо бытия материальных характери-
стик принадлежит миру полученных или привнесенных мифов и имей.
В этом смысле для нас важна предложенная Э.Смитом система определитель-
ных черт, по которой этническая идентификация субъекта отличается от любой
иной. Из указанных Смитом шести черт три имеют особенное значение при
изучении проблемы этнической идентификации в текстологии Беды: общее имя,
общий миф происхождения и ассоциация со специфичной территорией… почему
мы вслед за Бедой должны переводить формулу Gens Anglonim как Английский
народ^. Неискушенный исследователь Церковной истории скорее придет к такому
умозаключению, которое предложило бы перевести известную конструкцию Беды
как Народ Англов. Этот перевод был бы безусловно верен с точки зрения лингвис-
тической точности, но совершенно неграмотен с точки зрения исторической тек-
стологии… При этом в работах британских историков особенно чувствительна
лакуна невосприятия ими существенных различий между гентшьным и этниче-
ским самосознанием англосаксов… Например, сочетание nostrae gentis примени-
тельно к Нортумбрии, „противопоставленное” общему Gens Anglorum у Беды,
а также все местные этнонимы, характерные для титуляции раннеанглийских ле-
гислатур (Rex Nordanhumbrorum и т.п.), являются характерными признаками ген-
тильного самосознания, выражающего слияние древних родоплеменных отноше-
ний. Напротив, Gens Anglorum и общий этноним для всех англосаксов (Englum),
а равно и более развитая поздняя лексика легислатуры (напр., Rex Anglorum et
Saxonum) свидетельствуют об этническом самосознании — более высоком этапе
этнокультурного самовосприятия» [Данилов Д.В. 2003: 98-100].
12 Это уже можно отметить по содержанию первой главы второго раздела, где
предки Чингис-хана моделируются через потомков одного из трех сыновей Алан-
Гоа. Считаю нужным отметить один парадоксальный момент, на который не об-
ращают или не хотят обращать внимание примордиалисты, конструирующие ге-
неалогическую таблицу предков Чингис-хана, опираясь на текст «Сокровенного
сказания»: «§ I. Предком Чингис-хана был Борте-Чино, родившийся по изволению
Вышнего Неба» [Козин 1941: 79]. Следует помнить, что эпоним часто предваряет
этноним. Но нельзя и забывать, что, согласно выстроенной в «Сокровенном сказа-
нии» генеалогии, Борте-Чино не мог быть предком Чингис-хана, так как Бодончар,
потомком которого был Чингис-хан, родился у Алан-Гоа не от Добун-Мэргэна,
потомка Бортэ-Чино по мужской линии в одиннадцатом поколении. В данном
случае мы встречаемся с функционированием одновременно двух систем счета
родства: матрилинейным и патрилинейным. Согласно последнему, власть насле-
дует старший сын и генетическое родство реконструируется по мужской линии,
тогда как по правилам матрилинейного счета родства имущество и власть доста-
ются младшему сыну, как в случае с Бодончаром, или он наследует дяде по мате-
ри. Одновременное действие обеих систем отмечается исследователями и в других
регионах вплоть до начала XX в. [Шнирельман 1985J. Таким образом, для кочев-
ников ХН-ХШ вв., составивших ядро Монгольской империи, как это очевидно из
«Сокровенного сказания« и «Сборника летописей», в равной степени актуальны-
ми были оба счета родства: патрилинейный с примогенитурным принципом на-
следования и матрилинейный, в котором наследование проходило по ультимоге-
нитурному принципу (пословица: «младший сын — сын матери»). Если первый
принцип эксплицируется генеалогией начальных параграфов «Сокровенного ска-
205
зания», то второй представлен имплицитно и выявляется через реконструкцию
(см. ел. прим.).
13 Несмотря на отсутствие прямых указаний источников, можно предполо-
жить, что монгольская идентичность первоначально была представлена женской
линией. Это обнаруживается на основании имплицитных данных, начиная с отме-
ченной в «Сокровенном сказании» первой пары предков — Бортэ-Чино и Гоа-
Марал, которая, на наш взгляд, маркирует взаимобрачащиеся группы тайджиут-
монгол, где последняя представлена Гоа-Марал. Нельзя не обратить внимание на
общеизвестный факт, что женой Борчжигидай-Мэргэна (потомок Бортэ-Чино в де-
вятом поколении) была Монголжин-Гоа. Это первый (и единственный) случай,
когда мы непосредственно сталкиваемся с этнонимом монгол, связанным с матри-
линейным родством, что подтверждает гипотезу. И последнее: маркер монголь-
ского гоа отмечается в имени прародительницы властвующей элиты — Алан-Гоа.
Можно говорить о том, что маркер монгол моделировал сообщества, границы
которых расширялись постоянно — от этнической группы (рода, племени) монго-
лов — брачного партнера тайджиутов, до политии Монгольский улус, включав-
шей не только тайджиутов (вплоть до присвоения их первопредка Бортэ-Чино), но
и другие завоеванные кочевые народы, подвергшиеся монголизации, прежде всего
политической. Расширение границ монгольской общности потребовало подчерки-
вания начального ядра, с чем и было связано выделение потомков именно Алан-
Гоа (нирун) как наиболее монгольских монголов. Подтверждением соотнесенности
Алан-Гоа с монголами является указание на принадлежность ее к киятам, по-
скольку племя куралас, к которому она относится, называется кият-куралас [Ра-
шид-ад-дин, 19526: 36-37], а кият противопоставляется нукуз/тайджиутам.
14 Можно предположить, что Эргунэ-кун стал центром политии, образование
которой, вероятно, было связано со взаимодействием аборигенного населения
(монголов) и пришедших на эту территорию тюркоязычных мигрантов с запада в
результате распада тюркских каганатов. А.Г.Малявкин, основываясь на материа-
лах танских хроник, пишет о многочисленных поселениях тюркоязычных кочев-
ников севернее Великой Китайской стены: «Что касается представителей турок
(тучзюе), которые, по сообщению источника, оказались в сфере влияния властей
танской провинции Хэбэй, то для их расселения было создано два малых округа…
После распада восточнотюркского каганата и капитуляции значительной части его
населения перед танскими генералами были приняты меры по их расселению в
специальных административно-территориальных единицах… Можно констатиро-
вать, что в ведении танской провинции Хэбэй оказались различные по происхож-
дению небольшие группы „варваров”» [Малявкин 1989: 33-34].
15 Интерпретация этнонима нукуэ как образование множественного числа от
монгольского слова нохой (собака) была предложена монгольскими историками
Г.Сухбаатаром и А.Очиром [Сухбаатар 1993; Очир 2000].
16 Это отличает «Сборник летописей» от китайской историографической тра-
диции, которая дает нам возможность реконструировать только один уровень
идентичности, только политоним монгол, причем в двух формах, моделирующих
границы проживания монголов на двух территориях: на северо-востоке — монго-
лы (монголы-шивэй) и на юго-западе — монголо-татары (мэн-да). Столь ограни-
ченная идентификация монголов китайской историографией определяется тем,
что для Китая монголы были внешним объектом политики, структура которого не
была предметом специального интереса. Поэтому наряду с «Сокровенным сказа-
нием» и «Сборник летописей», специально посвященный описанию структуры
206
Монгольской империи, и прежде всего властвующей элиты (их происхождению,
выявлению генетического родства отдельных групп между собой и т.д.), пред-
ставляет большой интерес. Подробное описание, основанное на хорошем знании
материала, позволило Рашид-ад-дину выделить несколько уровней идентифика-
ции и представить известные для того времени разные коды для обозначения од-
ной общности.
” О кунгиратах в ((Сборнике летописей» говорится: «Это племя от рода тех
двух людей, которые ушли в Эргунэ-кун… Была еще другая воинская часть из
кунгиратов, начальником и предводителем ее [был] Дай-нойон. Он имел двух сы-
новей: Алчи-нойона и Хуку-нойона, и дочь, по имени Бортэ-уджин, В раннюю
пору [своей] молодости Чингиз-хан сватал ее… Большинство их и их детей брали
девушек из рода Чингиз-хана, а в его (род) давали [своих]. Их ранг [мансаб] был
таков, что они сиживали выше сыновей [Чингиза] и все были эмирами левого
крыла» [Рашид-ад-дин 1952а: 160, 162]. Племя урянкат Рашид-ад-дин также отно-
сит к потомкам Кияна и Нукуза, в отличие от лесных урянкатов, которые прожи-
вали «в пределах Баргуджин-Токума, там, где обитают племена: кори, баргут
и тумат; они близки друг к другу. Их племена и племенные ветви… не есть корен-
ные монголы» [там же: 156].
18 Несмотря на то что племя чино (чонос = нукуз) связывается с одними и теми
же субстратами, даже один автор (Рашид-ад-дин) противоречит сам себе в объяс-
нении их. происхождения. С одной стороны, он пишет об их родстве с выходцами
из Эргунэ-кун: «Племя чинос. Хотя они — из племени тайджиут, однако во время
войны Чингиз-хана с тайджиутами они были в союзе с Чингиз-ханом. Эта ветвь
идет от двух сыновей Чаракэ-лингума, как это было подробно изложено в [разде-
ле] о его ветви. Он взял за себя жену своего брата, она родила от него двух сыно-
вей, одного назвали Гэнду-чинэ, а другого — Улукчин. Чинос будет множествен-
ное число от чинэ. Значение этих двух упомянутых имен — „волк” и „волчица”.
Людей, которые принадлежат к ветви этих детей, называют чинос; часть же этого
племени, кроме того, называют еще нукуз; нукузами также называют другое пле-
мя — дарлекин, принадлежащее к собственно монголам [могул-и хасс]. Это племя
есть ветвь тех, которые вышли из Эргунэ-куна и расплавили железную гору семью-
десятью мехами кузнецов, как об [этом] упомянуто в предшествующих разделах»
[Рашид-ад-дин 1952а: 183-184]. С другой стороны, автор отрицает это родство:
«Чаракэ-лингум имел еще других сыновей. В то время когда его старший брат
Байсонкур скончался, он взял по обычаю [за себя] его жену как [свою] невестку.
От нее он имел двух сыновей. Имя одного Гэнду-чинэ, а другого — Улукчин-
чинэ. По этой причине от его рода [наел] ответвились два других племени, поя-
вившиеся от этих двух сыновей. Их называли племя чинос, а чинос есть множест-
венное число от [слова] чинэ. Значение имени Гэнду-чинэ — волк-самец, значение
же Улукчин-чинэ — волчица. Они были в согласии с Чингиз-ханом. Племя чинос
еще называют нукуз. Это племя иное, чем те нукузы, которые суть древние,
и кроме имени, оно не имеет с теми ничего общего и никакой связи, Вплоть до
времени Есугэй-бахадура племена тайджиут были в подчинении ему и его пред-
кам и [были] в полном согласии (с ними]. Когда он [Есугэй] умер, они положили
начало вражде и распре, племя же чинос взяло сторону Чингиз-хана)) [Рашид-ад-
дин 19526: 25].
19 В обобщении все и все монголы есть одна тонкость, лежащая в ранней ге-
неалогии «Сокровенного сказания». В § 42 сообщается, что «Бугунотай стал родо-
начальником поколения Бугунот» [Козин 1941: 83]. Повторим генеалогию потом-
207
ков Боданчара, где цифры маркируют последовательность поколений. Его стар-
ший потомок — (2) Барин-Ширату-Хабичи — (3) сын Хабичи-Баатура был Ме-
нен-Тудун. У Менен-Тудуна было семь сыновей: (4) Хачи-Кулюк, Хачин, Хачиу,
Хачула, Хачиун, Харандай и Начин-Баатур — сын Хачи-Кулкжа (5) Хайду —
у Хайду было три сына: (6) Байшингор-Докшин, Чарахай-Лингу и Чаочжин-
Ортегай — сын Байшингор-Докшина, (7) Тумбинай-Сэчен — у Тумбянай-Сэчена
было два сына: (8) Хабул-хаган и Сим-Сечуле — у Хабул-хаган было семеро сы-
новей: (9) Окин-Бархаг, Бартан-Баатур, Хутухту-Мунгур, Хутула-хаган, Хулан,
Хадаан и Тодоен-отчигит. Здесь выделены личности, через которые передается
старшинство в коническом клане Бодончара, чтобы обратить внимание на то, что
среди сыновей Хабул-хагана (девятое поколение) дед Темучжина (Бартан-Баатур),
третий монгольский хаган (Хутул) и впервые упоминается отчигин, что, безуслов-
но, маркирует образование нового сообщества, в котором отмечается хранитель
родового очага — сакрального центра общности.
Одним из факторов, определившим выбор Чжамухи, стала стычка Чжочи-
Дармалы (богола Чингис-хана), который в «Сокровенном сказании» назван на-
шим, с младшим братом Чжамухи Тайчаром, который был убит. Столкновение
приобрело более широкий размах, когда в войну вступили Чжамуха и Чингис-хан,
собравшие по тринадцать куреней (племен), что составляло по три тьмы войска.
Их соперничество интерпретируется исследователями как борьба за власть в степи
между Чжамухой и Чингис-ханом. Нам представляется, что это прежде всего со-
перничество монголов (кият) и тайджиутов (нукуз/чинос), причем группировку,
куда входили последние, возглавил Чжамуха. Именно соперничество двух групп
обусловило то, что специально выделяются те, кто оказался «перебежчиком». Так,
у Чингис-хана тринадцатым куренем были «Генду-чинэ и Улукчин-чинэ из сыно-
вей Чаракэ-лингума. Их называют нукуз, однако они не первые нукузы, так как
они суть нируны, как об этом подробно изложено в разделе о тайджиутах» [Ра-
шид-ад-дин 19526: 88]. За нарушение клятвы верности сюзерену после победы над
Чингис-ханом, вынужденным скрываться с остатками войска в Цзереновом уще-
лье при Ононе, Чжамуха «§ 129…приказал сварить в семидесяти котлах княжичей
из рода Чонос» [Козин 1941: 112]. Представляется, что подобное наказание воз-
можно по отношению к своим, нарушившим клятву.
21 Например, у Саган-Сэцэна термин кият встречается только один раз в фор-
ме kiyad— Kiyadyasutu. Borjigin oboytu [Саган-Сэцэн 1990: 51, 55], когда описы-
вается приезд Есугэя, желавшего женить Темучжина на дочери хонгиратского
Дай-Сэцэна. Тогда хонгиратский Дай-Сэцэн называет кость кият, род борджигин
(Kiyod yasutu. Borjigin oboytu) своим брачным родом (сватьями), а увиденного во
сне сокола (шонхора) — сульдэ борджигинов. Напомню, что в «Сокровенном ска-
зании» увиденный во сне сокол называется «сульдэ рода кият», что подтверждает
синонимичность этих этнонимов. Дай-Сэцэн радуется тому, что его дочь станет
женой борджигина, и утверждает, что борджигины всегда брали жен у их рода
[там же: 51]. В отличие от маркера кият термин борожигин более актуален для
этого периода и региона и упоминается довольно часто. Сначала в имени Борджи-
гин-Мэрген -— потомка Бортэ-Чино [там же: 47]. Их значимость обосновывается
тем, что борджигины называются «потомками Неба» (tenggerlig-ün ür-e Borjigin)
[там же: 54]. Поскольку Небо хранит борджигинов, то для их потомков (Borjigin-u
ür-e) и дни благоприятные [там же: 55], и их сила увеличивается, и произносятся
здравницы за процветание высочайших потомков борджигинов (degere Borjigin-u
ür-e). Если же им нанесешь вред, будешь наказан. Так, известный правитель Эсэн,
208
пришедший к сакральному центру — восьми юртам Чингис-хана и пожелавший
получить благословение на власть, решил: «Оборву-ка вообще потомство борджи-
гинов», и был за это наказан. Правители монголов, потомки Даян-хана, восстано-
вившие титул хагана и носящие его, обозначаются в тексте следующим образом:
«Потомство хагана называется родом борджигин (qayan-u iir-e Borjigin-u uruy nereyidbei)
» [там же: 55, 74, 110, 114, 117, 119, 122].
Ревитализация этнонимов киягп и борджигин в эпоху второй волны активиза-
ции монголов на исторической арене действительно объясняется необходимостью
обоснования их значения обращением к историческому прошлому и реконструк-
ции связи с Чингис-ханом: «Племена и роды монголов многочисленны, но из всех
наиболее известно сегодня за свою знатность и величие и имеет превосходство
над другими — племя Кият, члены которого— предки и потомки Чингис-хаиа —
были вождями и от которого они ведут свое происхождение» [Juvaini 1997:35],
22 Старшего сына Хабул-хана Укин-Баркака называют предком племени кият-
юркин. «В другой раз племена татарские, найдя подходящий случай, захватили
старшего сына Кабул-хана и предка племени кият-юркин, Укин-Баркака, и отпра-
вили его к Алтан-хану, чтобы он его… убил» [Рашид-ад-дин 1952а: 105].
23 «Бартан-бахадур был дедом Чингиз-хана… Он имел старшую жену, имя ее
Сунигул-фуджин из племени баргут; от нее он имел четырех сыновей. Первый по
имени Мунгэту-Киян… В настоящее время, благодаря приросту [населения], ко-
личество [людей] одного монгольского тумана больше, чем [вся] их ветвь… Пле-
мена кият многочисленны. Однако эти кияты особые…» [Рашид-ад-дин 19526:46].
24 Данные союзы не могли быть прочными, примеров соперничества старшей
ветви клана (бэки) и младшей (отчигин) с харизматическим лидером Чингис-
ханом в источниках множество. Например, Рашид-ад-дин рассказывает о докладе
Чингис-хану перед его битвой с объединенными силами меркитов, тайджиутов
и татар до 1201 г.: «…в то время существовал некий мудрый и проницательный
старец из племени баяут. Он сказал: „Сэчэ-беки из племени кият-юркин стремится
к царствованию, но не его это дело”» [Рашид-ад-дин 19526: 119]. В другом месте
ситуация изложена подробнее: «…во времена Чингиз-хана некто, именуемый
Соркан, был названым отцом Чингиз-хана. Так как он был мужем умным
и смышленым и в необходимых случаях приводил добрые слова и поучал, то его
возвеличили, сделали почтенным, и он стал принадлежать к числу унгу-боголов.
В то время, когда Чингиз-хан еще не сделался государем и каждое из непокорен-
ных племен имело своего главу и государя, этот Соркан сказал: „Лица, которые
стремятся к государевой власти: один — Улак-Удур из племени татар, другой —
Сэчэ-беки из племени кият-юркин и третий — Джамукэ-сэчэен из племени джад-
жират”» [Рашид-ад-дин 1952а: 177]. Сторонником последнего были прежде всего
тайджиуты, которых он возглавлял, поэтому вполне объясним и этот перечень
претендующих на власть: тайджиуты находились с кият, ассоциировавшимися
с монголами, в состоянии постоянного соперничества в борьбе за гегемонию в ре-
гионе; Сэчэ-бэки же был старшим е коническом клане потомков Бодончара. По-
следнее объясняет, почему даже внутри одной общности кият наблюдалось стрем-
ление к перераспределению власти: если Есугэй и Чингис-хан получили ее хариз-
матическим путем — благодаря собственным способностям они расширили гра-
ницы своих владений, то Сэчэ-бэки пытался сохранить традиционные мехнизмы
передачи власти — к старшему потомку. Этому способствовали и традиционные
генеалогии, задачей которых было вести счет родства. Следуя традиции, Чингис-
хан и не уничтожал своих противников, если они занимали сакральное место
209
в коническом клане: например, Даридай-отчигин, несмотря на его участие
в многочисленных выступлениях против Чингис-хана, оставался хранителем очага
рода; Хорчи Усун назначается исполнителем ежегодного ритуала с титулом «бэки».
25 Так, когда после полутора лет совместного кочевания Темучжина и Чжаму-
хи они разъехались и вокруг Темучжина стали собираться его сторонники, среди
них отмечается сын Мунгэту-Кияна— «Унгур со своими Чаншиутами и Баяутца-
ми» [Козин 1941: 107]. Известно, что все потомки Мунгэту-Кияна назывались
киятамн. Они обладали преимуществами в доступе к власти. На хурилтае 1206 г.
Чингис-хан сказал Онгуру (Унгуру): «§ 213. Ты ведь был со мною одним куренем.
Ты, Онгур, сын Мунгету-Кияна, со своими Чаншиутами и Баяутами, да еще три
Тохураута да пять Тархутов. Ты, мой Онгур, в туман — не терял дороги, в схват-
ках не отставал ты. В мокроть — мокнул вместе со мной, в стужу — мерз вместе
со мной… Какую же ныне награду ты хочешь?» — «Если мне дозволено, — отве-
чал Онгур, — если мне дозволено выбирать, то дозволь мне собрать воедино
братьев моих Баяутов, которые разбросаны и разметаны по всем концам». — «Хо-
рошо, — изволил он повелеть, — разрешаю тебе собрать твоих братьев Баяутов.
Будь у них тысячником». И еще сказал Чингис-хан: «Когда вы, двое моих кравчих,
Онгур и Бороул, так раздаете яства направо и налево, что не обнесены ни те, что
сидят направо, ни те, кто сидит налево, тогда я спокоен душой и не першит у меня
в горле. Теперь вы будете распределять всем пищу и в походное время. Занимая
положенное вам место, внимательно наблюдайте за раздачею яств направо и нале-
во от Великой винницы, сами же помещайтесь прямо напротив Толуна с его по-
мощниками. И он сам указал им место» [Козин 1941: 164-165]. Здесь как будто
главным актом является назначение Онгура военным лидером — тысячником. Но
следует подчеркнуть и его сакральную функцию. Поскольку Мунгэту-Кият был
старшим сыном Бартан-багатура, то понятно и особое отношение к его персоне
в ритуальной деятельности.
26 Для периода становления Монгольского улуса было характерным употреб-
ление слов тунгусо-маньчжурских и тюркских языков, и уже говорилось о сино-
нимичности улус и ирген, зарлиг и засаг и др., где первое слово из тюркских,
а второе — из тунгусо-маньчжурских языков, и они могут употребляться как вме-
сте, так и отдельно, выражая сходные понятия.
27 Хотелось бы обратить внимание на лексему, общую для имени мифического
прародителя и этнонима борджигин-бор, который является одним из вариантов
слова алтайской языковой семьи: бор!6оро = серый по-тюркски и по-монгольски,
где вариант боро-öypyJm/ может означать волк. «Можно, по-видимому, условно
говорить о „смешении” двух лексических основ: бор „мел” и бор „серый цвет”,
боз „серый”, „беловатый”, „отливающий белым”. О „смешении” говорят также
сами формы: бора/боро и аналогичные им в составе форм для боз „серый”» [Се-
вортян 1978: 171-173, 193]. «У лексемы боз-бор—Ього широкий ареал, который
охватывает все алтайские языки, по мнению же В.И.Абаева, она восходит к ста-
рому субстратному евразийскому слову» [там же: 173]. Примеры, приведенные
там же составителем словаря, демонстрируют взаимозаменяемость слов. «Волк
всегда серый (илибосый, от тюрк, бос — серый)» [Сулейменов 1990: 428].
28 Волк в качестве первопредка или героя является довольно распространен-
ным архетипом традиционной культуры не только на востоке Евразии. «В сказа-
ниях нартского цикла абхазов встречается сюжет о воспитании детей волками…
Легендарному царю абхазов приписывается отождествление своего народа с вол-
ками… У мегрелов эпонимный герой зовется Гериа, от гери— „волк”, „волчо-
210
нок”… Как отмечает В.В.Бардавелидзе, хевсуры Архотского ущелья почитали
могилу своего предка Мгела (волка), Там ежегодно на трапезу в его честь собира-
лись жители всего ущелья… У осетин имя родоначальника мартов—Уархага
означает „волк”… а нарт Урызмаг обладает способностью превращаться в пса,
и тогда он вместе с волками совершает нападения на овечьи отары» (Карпов 1996:
151-152].
и Архетип этого феномена мною был отмечен в русской сказке «Сивка-Бурка
вещая каурка», где имя коня означало одно и то же: серый-серый, т.е. волк-юл«
[Скрынникова2001: 171-186].
30 С.Г.Кляшторный писал: «Тюркская генеалогическая традиция свидетельст-
вует, что ашина было родовым именем матери основателя племени. В то же время
другой вариант этой традиции указывает на местное, восточнотуркестанское про-
исхождение вождя из племени ашина по материнской линии. Как уже отметил
С.В.Киселев, указание на наследование имени по роду матери заслуживает „осо-
бого доверия”» (Кляшторный 2003: 158]).
31 Представляется, что речь идет о ритуале, где оставленные части животного
были использованы как жертвоприношение на вершине горы, обряд зухэли совер-
шается добрым божествам, которые находятся справа (вверху) [Хангалов 1958:
515]. По данным И.А.Манжигеева, «зухэли— голова, четыре конечности, кожа
и хвост жертвенного животного, отделенные от туловища, подобно чучелу, и во-
друженные на березовый шест, закрепленный комлем в земле; голова, увешанная
разноцветными лентами, со втиснутой в зубы пихтовой корой бывала направлена
мордой в сторону восхода солнца» [Манжигеев 1978: 55-56].
12 И. де Рахевилц переводит buqa как stag— олень-самец пятилетний [Rachewiltz2004:
126].
33 Хотя в тексте первая часть имени пишется Mänggetü [Rachew’iltz 2004: 10,
290-291], что интерпретируется как «тот, кто отмечен знаком (мэнгэ)», нам все же
представляется, что речь идет об этнониме монгол, β китайском написании этно-
ним известен как мэнгу или мэн, а аффикс -ту (тай) указывает на обладание —
«владеющий монголами». Следует учесть возможность инверсии гласных, что
является довольно распространенным феноменом традиционной культуры: на-
пример, баму.ч (тунг.-маньч. — стрела) известна как буумал в монгольских язы-
ках. Эта же основа (мэн) обнаруживается в имени Мунлик (Mönglik), который
переводят так же, как и Mönggetü, поскольку lik соответствует ту/тай [Rachewiltz
2004: 340]. Думается, что правильнее было бы считать значение имени Мунлик
также как «владеющий монголами», на что указывает и его обозначение — отец
[Козин 1941: 87], которое, как известно, в традиционной культуре маркирует
предковость. Использование наименования рода в именах лидеров было достаточ-
но распространенной практикой в среде кочевников Центральной Азии. Напри-
мер, известны имена принцев, возглавлявших войска отдельных групп тюрков из
рода ашина: Ашин Мишэ, Ашин Бучжэнь, Ашин Хэлу (Малявкин 1989:40].
34 В связи с этим следует вспомнить архетип мифологического сознания:
у «многих народов Евразии и Северной Америки образ волка был преимущест-
венно связан с культом предводителя боевой дружины (или бога войны)» [Иванов
1980: 242]. Например, два волка сопровождали германского бога войны Одина
в качестве его псов. Воины и. члены племени или назывались волками, или пред-
ставлялись волками, или наряжались в волчьи шкуры [там же]. Причем «пред-
ставление о волке как символе вождя боевой дружины было, как убедительно по-
казано… [Негматов, Соколовский 1975], общеевразийским» [Иванов 1975: 407].
211
Исследователи же отмечали, что во времена Константина Багрянородного в рож-
дественские праздники германские воины плясали в волчьих и медвежьих шкурах,
«современные греческие обряды, сохраняющие пережитки ритуалов наряжения
людей волками, приурочены к тому времени, когда, согласно Дюмезилю, в разных
индоевропейских традициях осуществляется переодевание в животных. Этот вы-
вод был предвосхищен уже В.Ф.Миллером, указывавшим на сезонный характер
соответствующих южнославянских (болгарских), западнославянских (польских)
обрядов наряжения волком или хождение с чучелом волка» [там же]. Вспомним
новогодний обряд ковки железа в роду Чингис-хана.
Аналогичные свидетельства обнаруживаются и на крайнем Востоке, например
в Японии, где жители обозначаются двояко: с одной стороны, они — собаки (вол-
ки), с другой — всадники, что соответствует понятию воин-всадник: «В ходе по-
корения „страны собак” (Куна или Куну) на о. Кюсю он погиб, не оставив на-
следника. Затем, по версии Мидзуно, правитель „страны собак” прошел до Кинай,
где создал новую династию… Отсюда и родилась известная гипотеза Н.Эгами
о „народе-всаднике”, покорившем Ямато» [Кожевников 1998: 114].
Синонимичность слов собака и волк является достаточно распространенным
архетипом, «семантическая взаимозаменяемость образов собаки и волка, хорошо
известная по этнографическим данным и фольклору, делает непринципиальной
жесткую идентификацию „фантастического животного”. В частности, в традиции
аосточногрузинских горцев между культовыми собаками и священными волками
прослеживается „неоспоримая преемственность культа”, делающая их, по сущест-
ву, двойниками» [Карпов 1996: 154]. «В указанной плоскости кавказские реалии
обнаруживают сходство с символикой волчьих мужских союзов индоевропейских
народов. В последних рельефно представлены сюжеты о покровительстве муж-
ским союзам бога-Волка, об уподоблении их членов волкам или псам… Так, два
волка в качестве псов сопровождают бога Одина. У восточных славян аналогич-
ные представления связаны со св. Юрием (Егорием): „Встретились Егорию волки
прискучи, / Где волк, где два: / “Соберитесь вы, волки! / Будьте вы мои собаки””…
У древних иранцев и скифов молодые члены мужского союза именовались двуно-
гими волками-псами… Древнеисландские тексты изображают воинов в волчьих
шкурах, кричащих как собаки» [Карпов 1996: 164-165].
36 Более современный материал показывает сохранение этих представлений.
У дурбетов Западной Монголии в XIX в. Г.Н.Потанин записал легенду, согласно
которой существуют «нохой-эртэ… люди с собачьими головами; такой вид имеют
только мужчины, женщины же имеют настоящий вид и красивы» [Потанин 1883:
322]. Согласно этой легенде, мужчины-собаки могли загрызть чужестранца, в то
время как будто женщины являлись существами человеческими. Но когда, соглас-
но легенде, чужестранец убил мужа и забрал себе на родину его жену, она худела
и дурнела до тех пор, пока он не начал кормить ее как собаку — голыми костями
[там же], что указывает и на ее собачью природу. А бурят из долины р. Иркут со-
общил Г.Н.Потанину, что «в стороне „дзун-хойшо” (то есть в восточной) есть
„нохой-иртэ”, народ, у которого женщины люди, мужчины собаки» [там же: 323].
37 Для монголов волк до сих пор сохраняет значение сакрального первопредка.
«Текст „Эрдэнийн тобчи” гласит, что однажды на облавной охоте в Хангае Чик-
гис-хан сказал: „Если в круг облавы попадут олень (хуа-марал) и волк (бортэ-
чино), их не следует убивать”… Нападение волков на стадо считалось хорошей
приметой, знаменующей умножение скота, обогащение. Запрещалось выражать
неудовольствие по поводу зарезанной волками скотины, ибо это — „дар” самому
212
Небу, в ответ ожидали благодати. Существовал запрет убивать волка, табежавше-
го во двор и зарезавшего скотину. Когда волка убивали во время охоты, кровь его
сразу же засыпали снегом или землей во избежание продолжительного нена-
стья — проявления гневатэнгри» [Зориктуев 2003: 44].
18 Полисемантичностъ кодов и уровней внешней и внутренней идентифика-
ции — явление архетипичное для всех регионов. И.В.Ведюшкина отмечала, что
в Древней Руси «различные аспекты и иерархические уровни самоидентификации
нанизываются друг на друга, образуя необычайно длинный и многослойный логи-
ческий ряд» [Ведюшкина 2003: 304]. Анализ этнонимов показывает, что требуется
понимание одновременной иерархичности и неопределенности проводимой
в прошлом дифференциации и, исходя из этого, готовности исследователя учиты-
вать полисемантичность этих знаков культуры при анализе и интерпретации исто-
рической действительности. «Ситуативность самоотождествления — явление со-
вершенно естественное и нормальное практически для любого региона и любой
эпохи. Она ни в коей мере не может и не должна рассматриваться как признак
какой-то „недоразвитости”, отсутствия четкого представления как о собственной
идентичности, так и о разделении на „своих” и „чужих”» [Ведюшкина 2003: 309].
39 «Волк наделялся и сверхъестественными свойствами… (аналогичные свой-
ства приписывались и другим животным, в первую очередь медведю, чей образ
часто совмещался с образом волка)» [Карпов 1996: 152]. Вспомним архетип сино-
нимичности волка и медведя, также являвшегося символом воинского союза. Как
свидетельствуют тексты, «„воины Одина бросались в бой без кольчуги, ярились,
как бешеные собаки или волки, кусали свои щиты и были сильными, как медведи
или быки. Они убивали людей, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда. Та-
кие воины назывались берсерками (др.-исл. berserksgangr)”‘. Название берсерк
буквально означает „некто в медвежьей шкуре, воплотившийся в медведя” и свя-
зано с реконструируемыми представлениями о „воинах-зверях”. Подобным обра-
зом некоторые германские воины носили и волчьи шкуры, отождествляя себя с
„волками” или „дикими псами” (др.-исл. ulfliedhinn, др.-англ, heoruwulfas, woewulfas
„воины-волки”, франк, werwulf „человек-волк”), Иногда понятия „воины-мед-
веди” и „воины-волки” заменяли друг друга. Ср. частое сочетание лексем „волк”
и „медведь” в древнегерманских именах собственных (например, вестгот. Berulfiis,
др.-исл. Björnulfr, др.-сакс. Bernolf, д.-верх.-нем. Bermilf, др.-исл. Ulftörn,
др.-верх.-нем. Wolfoern, др.-англ. Beowulf „пчелиный волк” = „медведь”)» [Селиц-
кий 2002: 49-51].
В этом контексте можно рассматривать и пляски при избрании Хутула ханом,
когда обряд интронизации может рассматриваться как символ начала, как и Но-
вый год: «В Византии вплоть до позднего времени в рождественский праздник
воспроизводились ритуальные пляски готских воинов в медвежьих и волчьих
шкурах» [там же: 51].
Согласно, якутским олонхо, ворота в небеса стерегут 99 медведей и волков,
а также отмечается «страна медведей и волков» [Емельянов 1980: 287]. В якут-
ском эпосе «Сюнг Джасын» описывается рождение у Юрюнг Уолана сына Сюнг
Джасына (грозный, разящий), у которого «зад видом — алчный волк, передняя
половина его — старый, ярый медведь» [Ястремский 1929: 88]. Обращает на себя
внимание факт одинаковой валентности животных: волк— низ, левое, т.е. жен-
ское, медведь — верх, правое, т.е. мужское, на что указывает и его упоминание
в первую очередь. Это мы встречаем в олонхо «Кюн Эрили», где говорится сле-
дующее: «Шатуна медведя-зверя / Определила детенышу-самцу, / Серого волка-
213
зверя / Бросила детенышу-самке» [Егорова 2004: 40]. В долганском эпосе «Эр
Соготох» обнаруживается такая же оппозиция: «лошадь, умирая, завещает брату
и сестре убить ее, снять шкуру и, завернувшись в нее, произнести заклинание,
с тем чтобы она превратилась в дом, четыре ее ноги — в четыре амбара, полные
всякого добра, почки— в собаку-медведя и в собаку-волка…» [Емельянов 1990:
52]. И в якутской сказке, которую упоминает Н.В.Емельянов, «старуха абаапы
левой рукой вела собаку-волка, правой рукой собаку-медведя» [Емельянов 1980:
113]. С упоминанием этих животных ассоциируется воинственность. Так, в якут-
ском языке сохранились следующие выражения: «Боро (эЬэ) тириитин ют»
(«В волчью [медвежью] шкуру одеваться») — быть в гневе, испытывать злость
[Нелунов 1998: 139]; «Эпэтин-боротун киллэрдэ» («Впустил в себя дух медведя,
волка») — стал агрессивным [Григорьев Н.С. 1974: 125].
40 Известно, что титулом баатур (багатур) обозначается предводитель воен-
ной дружины. Анализ данных традиционного эпоса позволил Л.Н.Ермоленко кон-
статировать следующее: «Боотуры имели силачей-работников и воинов, которыми
верховодили в баталиях. Обычное число воинов в дружине — 40… Боотуры зани-
мались исключительно войной» [Ермоленко 1998: 47]. Правда, стоит заметить, что
число 40, т.е. кратное четырем, скорее знаковое, символизирующее космологиче-
скую полноту — четыре стороны света.
п Аналогичные процессы идентификации отмечаются исследователями в раз-
ных регионах, например на Британских островах. «В современной историографии
доминирует „теория элит”, согласно которой носителем этнонимов типа „англи-
чане (англы) “, „французы (франки) “, „нормандцы” в то время была знать. У на-
родных масс тогда еще преобладало сознание локальной общности… Вместе
с тем следует учитывать, что основные этнонимы, фигурирующие в источниках,
не так однозначны, как кажется. Например, если нормандские хронисты и позже
англо-нормандская историография XII века употребляют этноним „нормандцы”
(Normanni), то англосаксы называли их „франками” (Franc!)… И в целом англо-
саксонские хронисты оперируют этнонимами Angli и Franci, отражая языковую
и этнокультурную ситуацию, сложившуюся после норманнского завоевания, при
взгляде „с английской стороны”. Нормандцы же чаще называют себя именно
„нормандцами”… Впрочем, для нормандцев также было не чуждо самоназвание
Franci, но этноним „нормандцы” отличал их от жителей других областей Фран-
ции» [Горелов 2003: 119-120].
РАШИД-АД-ДИН
СБОРНИК ЛЕТОПИСЕЙ
ДЖАМИ АТ-ТАВАРИХ
ПОВЕСТВОВАНИЕ
о Бартан-бахадуре, сыне Кабул-хана, а оно в двух частях
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Предисловие касательно обстоятельств его жизни и жизни его детей, обстоятельное изложение и подробное перечисление их родовых ветвей
Бартан-бахадур 245 был дедом Чингиз-хана, а по-монгольски деда называют эбугэ 246. Он имел старшую жену, имя ее Сунигул-фуджин 247 из племени баргут 248; от нее он имел четырех сыновей. Первый по имени Мунгэту-Киян 249; у него было много сыновей, но наследником и заместителем его был Чаншиут 250 и во времена Чингиз-хана войском, племенем и подчиненными [таба’] Мунгэту-Кияна ведал он. Во время войны с тайджиутами он состоял со своим войском при особе [мулазим] Чингиз-хана. После них их дети, Куки-нойон и Мугэту-бахадур 251, были эмирами тысяцкими и предводителями племени Мунгэту-Кияна. В настоящее время, благодаря приросту [населения], количество [людей] одного монгольского тумана больше, чем [вся] их ветвь. Большинство этого племени находится в Дешт-и Кипчак у Токтая; эмиры их многочисленны и пользуются значением. Часть [из них] находится на службе [дар бандаги] у каана. Племена кият 252 многочисленны. Однако эти кияты особые; [сведения] о некоторых из [тех] ветвей рода кият, которые были известны, и часть рассказов, которая относится к ним, будут приведены в [нашей] летописи повсюду среди [других] рассказов и станут известными оттуда. [47]
Второй сын был Нэкун-тайши 253, от потомков которого происходит племя нир-хойин, – называют их также [х]ойин-иргэн 254 вследствие того, что во время Чингиз-хана они, изменив [ему], отпали от него и ушли к племени тайджиутов и в леса. [С тех пор] прозвищем их стало «лесное племя» в виде уничижительной клички. Под этим же названием были известны тайджиуты и несколько других племен. Причина этому следующая: каждое племя, юрт которого находился вблизи лесов, причислялось к «лесным племенам», но так как леса в каждой области были далеки друг от друга, то их племена, роды и ветви рода не имели отношения друг к другу. И хотя всех их вместе называли «лесное племя» по лесистой местности, [где они жили, однако] у них было установлено, к какому племени принадлежит каждое из них.
Этот Нэкун-тайши имел много сыновей. Старший, ставший [потом] его заместителем, был Кучар 255, стрелок, метавший стрелы очень далеко, высоко и метко, и стал он известен и знаменит благодаря этому свойству. Он так далеко метал [стрелы], что монголы его восхваляли за это и сложили [поговорку] – «стрела Кучара уносится так, что становится невидимой».
В то время, когда Чингиз-хан ребенком лишился отца и племена его склонились на сторону тайджиутов, Кучар со своим войском заключил с Чингиз-ханом союз и в течение некоторого времени находился при его особе и похвально служил [ему]. Когда же Чингиз-хан воевал с племенем татар и поставил такое условие: мы совместно занимаемся [только] войной, добычи же никакой [себе] не берем, а то, что заполучим, разделим [между собою] впоследствии, дабы бранное |А 49б, S 115| дело не осталось в небрежении, – сын Кабул-хана, Алтан, сын Кутула-каана, этот Кучар, и дядя Чингиз-хана, Даритай 256-отчигин, не сдержали [своего] слова и захватили себе военную добычу. Чингиз-хан приказал отнять ее у них. По этой-то причине они изменили свое отношение [к нему], и когда у Чингиз-хана случилось разногласие и ссора с Он-ханом, они перешли на сторону Он-хана. [Эти люди] стали одной из причин [их ссоры], помощниками врага и возбудителями смуты и войны. Когда Он-хан был уничтожен, они бежали к найманам. [Вместе с ними] они еще раз воевали с Чингиз-ханом. Наконец, всевышний господь оказал ему поддержку, и он убил и Кучара и Алтана. По этой причине люди, которые некогда остались [в живых] 257 из его [Кучара] племени и детей, не пользовались никаким уважением 258, да и по количеству, по сравнению с другими родичами Чингиз-хана, они малочисленны.
У Нэкун-тайши был внук по сыну, имя его Букун-Джаукат 259. Чингиз-хан отдал его Чагатаю, и тот кочевал вместе с ним. Дети и племена их находятся вместе с уругом Чагатая и не пользуются большим значением. [48]
Третий сын был Есугэй-бахадур, который является отцом Чингиз-хана. [Племя] кият-бурджигин происходит из его потомства. Значение «бурджигин» – «синеокий», и, как это ни странно, те потомки, которые до настоящего времени произошли от Есугэй-бахадура, его детей и уруга 260 его, по большей части синеоки и рыжи. Это объясняется тем, что Алан-Гоа в то время, когда забеременела, сказала: «[По ночам] перед моими очами [вдруг] появляется сияние в образе человека рыжего и синеокого, и уходит!». Так как еще в восьмом колене, которым является Есугэй-бахадур, обнаруживают этот отличительный признак, а согласно их [монголов] словам, он является знаком царской власти детей Алан-Гоа, о котором она говорила, то подобная внешность была доказательством правдивости ее слов и достоверности и очевидности этого обстоятельства.
Так как рассказы о ветви рода Есугэй-бахадура приведутся отдельно в одном [из последующих] повествований, в этом месте изложение не затягивается упоминанием о них.
Четвертый сын был Даритай-отчигин. Так как он много восставал против Чингиз-хана и враждовал с [ним], в конце концов его уруг вошел в число рабов [последнего]. Несмотря на то, что вначале, когда племена и войско Чингиз-хана перешли на сторону тайджиутов, он со своим войском был с ним заодно, однако спустя некоторое время он слился с племенем тайджиут. Впоследствии он снова явился к Чингиз-хану и [потом], вторично, при захвате военной добычи, по причине, которая упоминалась [выше], изменил [ему], ушел к Он-хану и очутился у племени найман.
Впоследствии он стал заодно с племенем дурбан, неоднократно воевал с Чингиз-ханом и вновь приходил к нему. Он был убит вместе с Алтаном и Кучаром, а из его племени и уруга большая часть была перебита. У него был сын, [его] наследник и заместитель, имя его Тайнал-ее 261. Чингиз-хан отдал его вместе с двумястами мужчин, которые были его подчиненными, своему племяннику по брату Элджидай-нойону, и они были на положении [дар мартабэ] его рабов. До настоящего времени его уруг находится с уругом Элджидай-нойона. [Когда-то] из этого племени и его уруга к Хулагу-хану прибыл Буркан 262, и хотя они не имели права на то, чтобы сидеть в ряду [его] сыновей, [но] Хулагу-хан повелел: «Так как царевичей, которые сидели бы в [этом] ряду, маловато, то Бургану разрешается сидеть в ряду сыновей!». Из детей его был Курух 263, эмир тысячи, которому было передано [потом] место Бургана.
Из числа его родичей [некто] Буралги-Кияти 264 был шукурчи 265 и инаком 266 Аргун-хана. Он стакнулся с эмирами, которые замыслили предательство и интригу против Аргун-хана. И все! [49]
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
касательно изображения Бартан-бахадура и его жены и таблицы родовых ветвей [его детей]
Бартан-бахадур, согласно тому, что подробно было выше написано, имел четырех сыновей.
Изображение его и его жены Сунигул-фуджин [таблица] ветвей его детей и внуков, – за исключением [ветви] детей Есугэй-бахадура, которая, поскольку последний является отцом Чингиз-хана, будет приведена в отдельном повествовании, – вносится в [настоящую историю] в таком виде:
| |S 116| Изображение Бартан-бахадура и [его] жены и ветви его детей | |||||||||||||||||||
| Мунгэду-Киян | Нэкун-тайши | Есугэй-бахадур | Даритай-отчигин | ||||||||||||||||
| Все кияты происходят из потомков этого Мунгэду-Кияна. Ему положили это имя по причине того, что он был великим бахадуром, т.к. слово киям значит по-монгольски «стремительно несущийся поток» 267. | Потомков и весь уруг Нэкун-тайши называют хойин-иргэн, иначе говоря, – «лесное племя», т.к. их юрт [расположен] вблизи леса. | Отец Чингиз-хана. | |||||||||||||||||
| Тайнал-ее [50] | |||||||||||||||||||
| Букун-Джаукат | Кучар | ||||||||||||||||||
| Он был прекрасным стрелком. | |||||||||||||||||||
| Чаншиут | Мугэду-бахадур | Куки-бахадур-нойон | |||||||||||||||||
НАЧАЛО ПОВЕСТВОВАНИЯ
об Есугэй-бахадуре
Когда в извечности воле всевышнего бога [угодно] будет облачить в предназначенное время в одежды замысла и исполнения и посадить в обители мира бытия и уничтожения на просторном ковре на престол господства того счастливца, великолепного и ярого, который явится всадником ристалища миропокорения, – то длань господнего могущества, сообразно промыслу божественной мудрости, постепенно, ступень за ступенью и стадия за стадией воспитает сущность его естества в раковинах чресел его отцов и в лонах его матерей, пока не доведет ее до степени совершенства.
И как только наступит время появления памятника этого счастья и пора обнаружения тайн этой благодати, сначала из-за завесы шатра горизонта замысла забрезжит сияние рассвета той зари и помощь зачатию того предмета чаяния приумножится и будет непрерывной, как то [случилось] с жизнью Есугэй-бахадура, чье несравненное естество было раковиной моря миродержавия, а восхождение звезд его предшествовало прибытию свиты чингизхановой и, в частности, принадлежащего к тому именитому уругу вельможных потомков и преемников [его], царя царей наших дней, государя ислама, поборника веры Аллаха, султана Махмуда Газан-хана, – да будут сильно натянуты и крепко привязаны веревки шатров [кубба] прибежища его власти, а пособники его побед и счастья – неисчислимы, «во имя пророка и ради его!».
ПОВЕСТВОВАНИЕ
|А 50б, S 117| об Есугэй-бахадуре, сыне Бартан-бахадура, а оно в двух частях
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Предисловие, [заключающее в себе] обстоятельства его жизни, обстоятельное изложение и подробное перечисление ветвей его детей и некоторые из рассказов о них
Есугэй-бахадур – отец Чингиз-хана, монголы же отца называют эчигэ 268. Он был государем большинства монгольских племен. Его старшие и младшие родичи, т.е. дядья и двоюродные братья 269, все [были ему] послушны и подвластны и единодушно из своей среды поставили его на царство. Он был причастен к отваге и храбрости. [Есугэй-бахадур] много воевал и сражался с другими племенами монголов, и в частности с племенами татар, точно так же с хитайскими эмирами [51] и войсками. Молва о нем распространилась в окрестностях, имя его прославилось, и стал он признаваем и почитаем у всех. Он имел много жен из разных племен. Старшая из них [была] Оэлун-фуджин 270, мать счастливых и уважаемых детей и сыновей; [ее] называли также Оэлун-экэ, [она была] из племени олкунут 271. Фуджин на хитайском языке – жена [хатун], а так как они [племена Есугэй-бахадура] жили поблизости пределов того государства [т.е. Хитая], то употребляли их выражения. Таджу-гургэн 272, которому Чингиз-хан отдал свою младшую дочь Алталун 273, был братом Оэлун. От этой старшей жены [Есугэй-бахадур] имел четырех сыновей и ни одной дочери. От другой жены он имел еще одного сына, самого младшего, имя его Бэлгутай 274-нойон; однако почет принадлежал тем четырем сыновьям.
Первый сын, старший и лучший из всех, – Тэмуджин 275, которому, когда он, убив государя найманов, в пятидесятилетнем возрасте стал государем, дали прозвище Чингиз-хана. [Число] рассказов и сказаний о нем больше, чем возможно изложить. Некоторые из них обстоятельно будут изложены в [отдельном] повествовании о нем.
Второй сын был Джочи-Касар 276. Джочи – имя, а значение [слова] касар – хищный зверь. Так как он был [человеком] весьма сильным и стремительным, то стал обозначаться этим эпитетом. Говорят, что его плечи и грудь были так широки, а талия до такой степени тонка, что когда он лежал на боку, собака проходила под его боком; сила же его была такова, что он брал человека двумя руками и складывал [его] пополам, как деревянную стрелу, так что его хребет переламывался. Большую часть времени он находился в союзе и был единодушным со своим братом Чингиз-ханом. Несмотря на то, что во время войны с Он-ханом он отделился от него и несколько раз случались другие положения, когда вина падала на него, однако в великой войне Чингиз-хана с Таян-ханом, государем найманов, [Чингиз-хан] повелел Касару ведать центром [своего] войска. [Джочи-Касар] проявил старание и выказал рвение в этом сражении. По этой причине Чингиз-хан соизволил его пожаловать 277 и [выделил его] из всех братьев и сыновей братьев, дав ему и его детям, в соответствии с установленным обычаем правом, вытекающим из положения брата и царевича 278, степень [высокого] сана и звания. И до настоящего времени обычай таков, что уруг Чингиз-хана из всех [своих] дядей и двоюродных братьев сажает в ряду царевичей только уруг Джочи-Касара; все же другие сидят в ряду эмиров.
Часть рассказов касательно Джочи-Касара и его детей приводится среди повествований и летописей о Чингиз-хане. У него [Джочи] было много детей. Передают, что он имел около сорока детей, но [из них] [52] известны и прославлены только три сына: Еку, Туку и Есунгу 279. Однако в ярлыке Чингиз-хана имена Еку и Есунгу приведены, имя же Туку [в него] не вошло.
Еку был низкого роста, Туку был еще ниже, чем он. Есунгу был высокого роста, румян и имел продолговатое лицо и длинную бороду. Когда Джочи-Касар скончался, его место занял его старший сын Еку. Когда скончался Еку, его местом стал ведать его сын Хар-касун 280. После него [на его место] сел его дядя Есунгу. В эпоху Менгу-хана и Кубилай-каана заместителем Джочи-Касара был Есунгу, слава и молва о нем широко распространились. Он входил в важные |А 51а, S 118| дела и в обсуждение государственных дел, и его весьма почитали и считались с ним. Согласно обычаю, он ведал всем войском и племенем отца и своих старших и младших родичей. В то время, когда между Кубилай-кааном и Ариг-Бука случилась распря, Есунгу был у Кубилай-каана и принадлежал к числу его войска, как это будет обстоятельно изложено в летописи о Кубилай-каане. Говорят, что когда Кубилай-каан в семидесятипятилетнем возрасте прибыл на курилтай, [у него] еще ни один волос не поседел. В то время, когда Чингиз-хан делил между детьми войско, он отдал тысячу человек детям Джочи-Касара, которые были старшими [в роде], как то: Еку, Туку и Есунгу, и дал им [еще] сто человек из разных войск. Впоследствии это войско также находилось во владении и на попечении того лица из уруга Джочи-Касара, которое занимало его место. В настоящее время, благодаря размножению своему, они [потомки Джочи] стали многочисленными. Во времена Менгу-каана несколько старших жен Джочи-Касара были [еще] в живых, и он их уважал и почитал. Юрт и стойбище Есунгу и рода Джочи-Касара находится внутри Монголии на северо-востоке, в пределах Эргунэ 281 и Кулэ-наура 282 и Килара 283, поблизости от места юрта Джибу 284, сына Отчи 285-нойона, и его внука Тукучара 286. У сына Еку имя было Тайтак 287, а [имя] другого [сына] – Харкасун. Они ведали одной сотней. Сын Туку, Эбугэн 288, также ведал одной сотней. Сын Есунгу, Амакан 289, во время Кубилай-каана – ведал местом Джочи-Касара и его улусом. Сын Амакана, Шиктур 290, в эпоху Кубилай-каана также [53] был заместителем отца. Напоследок, объединившись с внуками Туку-чара, которые были уругом Отчи-нойона, они задумали измену против Кубилай-каана; против них выступили доносчики, [и] Кубилай-каан их казнил, а войско их разделил [между другими]. Одна из ветвей Джочи-Касара прибыла в это государство [Иран]; [эта ветвь] была здесь во время Абага-хана, а также и в настоящее время [из нее] здесь имеется кое-кто. Был [еще] другой сын у Джочи-Касара, по имени Макулдар 291. Ему приписывают некоторую слабость, которая была [в его] характере. Мать его была Алтан-хатун из племени куралас. Этот Макулдар имел двух сыновей, один по имени Джиркидай 292. У него было пять сыновей: Кипчак 293, рожденный от наложницы [кумэ], он имел двух сыновей: Тайчу и Хуладай; Суту 294 – родился от .…. [имя пропущено]-хатун и не имел детей; Кука появился на свет от ….. [имя пропущено]-хатун и не имеет детей; Тудая-Токтай 295 появился на свет от ….. [имя пропущено]-хатун; Турлак 296 родился от ….. [имя пропущено]-хатун, он имел трех сыновей: Баба, Буралги и Пулад 297. Другой сын Макулдара скончался в детстве, и имя его неизвестно.
Джочи-Касар имел еще сына, по имени Каралджу 298. Обстоятельства его жизни следующие: один из рабов [бандэ], принадлежавших Джочи-Касару, по имени Токтай, имел красавицу жену: ее звали Кукачин 299. Однажды Джочи-Касар увидел ее в степи; внешность ее ему понравилась, и он с нею переспал. Затем [Джочи] подумал, что так как он сблизился с нею, то она, возможно, [от него] забеременеет. [Тогда] он приказал, чтобы ее держали одну. Спустя девять месяцев от нее появился на свет сын, он его назвал Каралджу, отдал его [на воспитание] своей жене Алтан-хатун и сказал: «У тебя [уже] есть один сын, этот тоже будет твоим». Алтан-хатун его воспитала и вырастила. От этого Каралджу появилось на свет семь сыновей. Их имена и [имена его] внуков нижеследующие:
Тимур – у него не было сына.
У Сали 300 – [сына] также не было.
Мугэду 301 – имел двух сыновей, Букуритай 302 [и] Курмиши 303.
Кутук[у] 304 – имел одного сына, Арслана, он был с Хулагу-ханом.
Салинтук 305 – имел двух сыновей: Курджана и Джамучи 306.
Мундур 307 – имел одного сына, Урак-Тимура 308. [54]
Куртукэ 309 – у него не было сына.
Говорят, [что] когда Угедей-каан был государем, Чагатай пребывал отдельно от него в своем улусе; он послал [послов] к Угедей-каану и доложил [через них следующее]: «Лиц, с которыми мы водим тесную дружбу и с которыми мы едим и пьем вино, стало меньше. Если бы каан пожаловал 310 [нас] и из этих людей прислал несколько человек, он был бы [истинным] правителем!». Угедей-каан приказал назначить [к Чагатаю] нескольких человек из уруга Джочи-Касара. |А начало лакуны, S 119| В том числе он назначил и Каралджу. Алтан-хатун, воспитавшая его, сказала: «Как нам пустить его одного?». Она отправилась вместе [с ним] и взяла с собою своего внука по сыну, Джиркидая, который был еще ребенком; они находились при особе Чагатая. Когда Борак, который был внуком Чагатая, приходил воевать с Абага-ханом 311, дети Каралджу и Джиркидая, по [выше] упомянутой причине, пришли с ним и сражались. Так как Борак бежал, а войско его рассеялось, то на следующий год они, обсудив [положение], единодушно решили: некогда нас прислал [сюда] каан; теперь мы пойдем к Абага-хану, будем усердно ему служить и жить в свое удовольствие 312. [Затем] они все прибыли и явились в Сугурлук к Абага-хану с выражением рабской покорности [бэ бандаги] и были отличены пожалованием 313. [Абага-хан] повелел Кукаю состоять при Аргуне. Затем он послал состоять при его особе и Суту. Тукана он соизволил сделать идачи 314; они кочевали с Кираем 315 и Ханду. Турлака он [сперва] также соизволил сделать идачи, [но] так как тот не смог справиться с этим делом, он его сместил и сделал его своим приближенным [мулазим], а на [его место] поставил Токтая. Тимур, Сали, Мугэду и Куртукэ находились в тама 316 в тумане Ширамун-нойона. Салинтук 317, Мундур и Куртукэ на правах сыновей находились при особе Абага-хана.
Третий сын – Качиун 318. Он имел много жен и сыновей, но заместителем его был Элджидай 319. Он пользовался большим значением. Угедей, Менгу-каан и Хубилай-каан всегда им дорожили и уважали его и советовались с ним в важных делах. Его улус и юрт находятся в восточной стороне, прямо по направлению на восток, внутри Монголии, у границ той стены, которую хитаи протянули от Кара-мурэна [Желтая река] до моря Джурджэ, и вблизи области Джурджэ. Местности, которые оказались поблизости к этому месту, суть: древний юрт [племени] икирас, местность Калаалджин-элэт 320 и пределы реки [55] Элкуй 321. До настоящего времени его дети и войско состоят при особе каана, а в этом государстве [т.е. Иране] нет ни одного человека из их уруга.
В то время, когда Чингиз-хан делил между сыновьями войско, он дал три тысячи людей Элджидай-нойону. Предводитель их – Утсаудай-Учкаш 322-гойон. Утсаудай – название ветви [рода], Учкаш – имя человека, а гойон 323 – прозвище [лакаб]. Этот эмир был из племени найман, а другие эмиры были из племен урянкат и татар, ибо большинство [людей] этих трех тысяч войск были найманы, урянкаты и татары.
В настоящее время, благодаря приросту населения, они стали многочисленны.
Элджидай имел много сыновей. Заместителем его был Чакулэ 324, он также имел много детей, его заместителем был Кулэур 325, и у него тоже было много детей. Заместителем его был Кадан 326. Он также имел детей; заместителем его был Шинлакар 327.
Кубилай-каан приказал для пробы сосчитать ветвь рода Элджидая; вышло шестьсот человек. И это был последний сын, который стакнулся с уругом Отчи-нойона, Ная и другими царевичами. Они задумали [совместно] измену против Кубилай-каана. Кубилай-каан их казнил 328, а войско их распределил [между другими].
Четвертый сын – Тэмугэ 329-отчигин. Тэмугэ – имя, а отчигин – значит «господин огня и юрта», младшего сына [также] называют «отчигин»; ему [Тэмугэ] именем собственным стало Отчи-нойон, и он известен под этим [именем]. Он имел старшую жену, по имени Сундук-чин 330 из племени олкунут. Она была из числа родичей [хишан] матери Чингиз-хана, и вследствие этого ее весьма чтили и уважали. Среди монголов Отчи-нойон отличался [своей] большой любовью к строительству и везде, куда не приходил, он строил дворцы [сарай] и загородные дворцы [кушк] и [разбивал] сады [баг]. Чингиз-хан любил его больше других братьев и сажал выше всех старших братьев. Его прямые потомки [фарзанд] до сих пор сидят выше прямых потомков двух других братьев. В то время, когда Чингиз-хан наделял сыновей войском, он ему дал пять тысяч человек. Из этого числа две тысячи были из племени …. 331, принадлежащего к племенам …. 332, одна тысяча из племени йисут, а две тысячи он собрал из разных племен. У [56] [Отчи-нойона] было много детей 333. Заместителем его был Такучар-нойон 334. Он обладал многочисленным войском и улусом. Эти пять тысяч человек превратились в великое войско, благодаря приросту, а он стал пользоваться значением. Его область и юрт находились на северо-востоке в отдаленной части Монголии [Мугулистан], так что по ту сторону их не было больше ни одного монгольского племени. На совещаниях во |S 120| [время] курилтая и при [обсуждении] важных дел он постоянно находился при Кубилай-каане и пользовался большим почетом и уважением. В то время, когда Ариг-Бука восстал против Кубилай-каана, Кубилай-каан поставил его во главе войска и послал на войну [с Ариг-Бука]. [Отчи-нойон] разбил войско Ариг-Буки. Впоследствии он непрерывно выступал в походы по велению ярлыка Кубилай-каана. Жил он прекрасным образом и прожил полный [срок] жизни. Когда он скончался, у него было много детей. Его заместителем стал Джибу 335, он также имел много детей. Заместителем его был Такучар, у него также было много детей. Со множеством войска, которое было ему предано, он усердно служил Кубилай-каану; [как упомянуто], он имел много сыновей. [Сын его], по имени Аджул 336, стал его заместителем.
У того также были дети. Ная стал его заместителем. Последовал указ Кубилай-каана сосчитать их [уруг Отчи-нойона]; в уруге Отчи-нойона [оказывается] было семьсот человек. Этот упомянутый Ная жил в конце правления Кубилай-каана. Он и царевичи, которые были сыновьями его дядьев по отцу, как то: Шиктур из уруга Джочи-Касара, Шинлакар 337 из уруга Элджидай-нойона, Эбугэн из уруга Кул-кана, с уругом Кутана 338, сына Угедей-каана, и другими царевичами, которые были при Кубилай-каане, составили заговор и замыслили стакнуться с Кайду и восстать против каана. Когда сговор [их] обнаружился, каан повел войско и схватил их. Некоторых он казнил, а их войска разделил [между другими]. В настоящее время из их улуса никого не осталось.
Пятый сын – Бэлгутай-нойон. Он родился от другой жены. Его не упоминают среди других братьев. Он постоянно находился при особе 339 Чингиз-хана. В то время, когда Чингиз-хан вместе с племенем кият-юркин, предводители которого [были] Сэчэ-беки и Тайчу, были заняты тойем, они повздорили друг с другом. В пору ссоры Бэлгутай-нойон следил за порядком у коновязи 340; ему рассекли плечо мечом. [57] Рассказ об этом [происшествии] будет обстоятельно изложен в повествовании о Чингиз-хане.
У [Бэлгутая] было много детей. Из них его заместителем стал его сын Джауту. Его называли Джауту потому, что он имел сто жен и сто сыновей 341. Он настолько одряхлел, что не узнавал своих жен и детей.
В то время, когда Кубилай-каан послал своего сына Нумугана 342 вместе с другими царевичами на войну с Кайду и те царевичи, сговорившись, напали на Нумугана и схватили его, Джауту был в том сговоре [кингадж] и заодно с ними. Когда он вернулся [назад], эмиры и Тачар 343-нойон, принадлежавшие к уругу Элджидай-нойона, донесли каану: «Джауту совершил такой-то поступок, его следует казнить». Каан соизволил сказать: «У него есть некое незыблемое право на меня, и я поэтому [его] не убью!». А право то было следующее: во время войны Ариг-Буки с кааном Джауту помогал каану. По этой причине тот его не убил, но отобрал от него войско, а его [самого] послал в жаркие страны побережий Чина, приставив к нему надзирающих лиц. Джауту надевал хитайские туфли [кафш] и мягкие сапоги [чарук] и ходил [в них]. Он самолично собирал топливо, чтобы варить [себе] пищу. Надзирающие [за ним] говорили: «Мы принесем!». Он же отвечал: «Это мое наказание, ибо сначала я хорошо служил, а в конце причинил вред. Я преступник, и мне даровали жизнь!». Как бы там ни было, но конец его был таков; он жил таким образом, пока не скончался.
Кубилай-каан для пробы сосчитал его уруг. Он состоял из восьмисот человек. Он сказал: «Как же [случилось, что] от потомков [насл] Джочи-Касара, которых было [всего] сорок человек, народилось восемьсот человек, а от [потомков] сыновей Бэлгутая и Джауту, которых было сто человек, тоже народилось восемьсот человек и больше нет!». Затем он сказал: «Уруг Джочи-Касара могущественный и богатый, а уруг Бэлгутай-нойона беден, поэтому они и размножились меньше!». В настоящее время его уруг находится при [дар хидмат-и] каане.
Обстоятельное изложение и подробное перечисление ветвей рода детей Есугэй-бахадура, кроме [ветви] Чингиз-хана, таково, как было рассказано [выше].
А что касается рассказа о его войнах и сражениях, то |S 121| большинство войн и сражений Есугэй-бахадура были с племенами татар, которые в ту эпоху были самыми известными тюркскими племенами и войско которых [было] многочисленнее других.
С того события, когда вследствие смерти Сайн-тегина, брата жены Кабул-хана, и умерщвления его родичами Чаркиля 344, татарского шамана [58] [кам], между Кабул-ханом и племенами татар начались враждебные отношения [и], как упоминалось в повествовании о Кабул-хане, с обеих сторон поднялась распря, они постоянно воевали друг с другом и давали сражения. В конце концов Есугэй-бахадур одержал над ними [татарами] верх и их уничтожил.
Впоследствии Чингиз-хан ввел в оковы своего порабощения [бандаги] и неволи [асири] полностью все то племя и много других племен, так что сегодня воочию убеждаешься, что все тюркские племена являются рабами и войском уруга Чингиз-хана.
В частности, в пору благословенного рождения Чингиз-хана Есугэй-бахадур выступил на войну с татарами и убил Тэмуджин-Угэ 345 и Кори-Буку 346, которые были их государями, а табуны их и добро разграбил. Когда он вернулся назад, Чингиз-хан [уже] счастливо появился на свет. [Есугэй-бахадур], считая это событие [победу над татарами] за счастливое предзнаменование, положил ему имя Тэмуджин. Рассказ об этом событии будет обстоятельно изложен в повествовании о Чингиз-хане, если угодно будет великому Аллаху!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Изображение Есугэй-бахадура и его жен и таблица родовых ветвей их детей
Согласно подробно изложенному в предшествующей части, у Есугэй-бахадура было пять сыновей; их уруг и дети многочисленны. [Сведения о] тех из них, которые были прославлены и пользовались значением, за исключением Чингиз-хана, написаны. В этой же части, внеся его изображение и его супруги, мы внесем в родословную таблицу имена вышеупомянутых сыновей и внуков, ветвь же, принадлежащая Чингиз-хану, который был государем мира и мирян, будет приведена непосредственно за сим в отдельном повествовании. «А всевышний Аллах есть обладатель помощи свыше!».
| Изображение Есугэй-бахадура и [его] жены и ветви [его] детей | |S123| | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Тэму гэ-отчи 357 | Бэлгу тай-нойон 360 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Джибу 358 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Чингиз-хан 347 | Джочи-касар 348 | Еку 349 | Тайтак | Качиун | Элджи дай-нойон 350 | Чакулэ | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Таку чар 359 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Туку | Харка сун 351 | Шиктур | Мам иша | Укла кур | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Ширб кай(?) | Аджул | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Есунгу | Эбугэн | Кипчак | Хул куту 355 | Кадан | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Этот Ширикай(?) бежал с несколькими тысячами людей и направился к Кайду. Он находился в пути в течение года. Из этого войска с ним дошло до места не более тысячи, остальные рассеялись в пути. Теперь он очень дряхл и остался на том стойбище. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Макул дар | Амакан 352 | Суту | Тайчу | Шин гур | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Джауту | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Карал джу | Джир китай 354 | Кука | Туктэ | Иджил-нойон 353 | У этого Джауту было сто жен и он имел сто сыновей. По этой причине его называли Джауту. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Кур?г джи(?) 356 | Тимур | Тудкан | Ток тай-нойон | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Сали | Тур кал | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Ная-нойон | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Мугэду | Буку ритай | Баба | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Кунки ртай | Шади | Чин-Тимур | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Курми ши | Бурал ги | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Курту кэ | Мундур | Салин тук | Кутуку | Этот Кункиртай в настоящее время находится при каане. Улусом Бэлгутая ведает он. | Оба эти брата находятся в улусе Кайду. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Сати | Пулад | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Арслан | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Урак-Тимур | Джаму чи | Курд жэн | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
(пер. Л. А. Хетагурова)
Текст воспроизведен по изданию: Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Том 1. Книга 2. М.-Л. АН СССР. 1952
© текст – Хетагуров Л. А., Семенов А. А. 1952
© сетевая версия – Strori. 2008
© OCR – Пензев К. 2008
© правка – Шапошникова Е., Strori. 2008
© дизайн – Войтехович А. 2001
© АН СССР. 1952
Монго́льская импе́рия (монг. Монголын эзэнт гүрэн?, ᠮᠣᠩᠭᠣᠯ ᠤᠨ
ᠡᠵᠡᠨᠲᠦ
ᠭᠦᠷᠦᠨ?; Их Монгол улс?, ᠶᠡᠺᠡ
ᠮᠣᠨᠭᠣᠯ
ᠤᠯᠤᠰ?, Yeke Mongɣol ulus — «Великое Монгольское государство») — государство, сложившееся в XIII веке в результате завоеваний Чингисхана и его преемников и включавшее в себя самую большую в мировой истории смежную территорию от Восточной Европы до Японского моря и от Новгорода и до Юго-Восточной Азии (площадь ок. 24 млн км²[3][1] или 33 млн км²[4]); столицей государства стал Каракорум.
В период расцвета включало обширные территории Центральной Азии, Южной Сибири, Восточной Европы, Ближнего Востока, Китая и Тибета. Во второй половине XIII века начался распад империи на улусы, во главе которых стояли чингизиды. Крупнейшими осколками Великой Монголии стали Империя Юань, Улус Джучи (Золотая Орда), государство Хулагуидов и Чагатайский улус. Великий хан Хубилай, принявший (1271) титул императора Юань и перенёсший столицу в Ханбалык, претендовал на главенство над всеми улусами. К началу XIV века было восстановлено формальное единство империи в виде федерации фактически независимых государств.
В последней четверти XIV века Монгольская империя перестала существовать[5].
Содержание
3Завоевания и реформы при Угэдэе (1229—1241)
3.3Монгольское завоевание Анатолии
4Период междуцарствий (1242—1251)
5Продолжение экспансии (1252—1260)
Предыстория[править | править код]
| Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного или нескольких участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел. Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. Эта отметка установлена 31 января 2017 года. |
Становление государства[править | править код]
| История Монголии |
| Культура · История · География |
| Древняя история[показать] |
| Средневековье[показать] |
| Новая история[показать] |
| Новейшая история[показать] |
| Портал «Монголия» |
Одержав победы над татарами и кереитами, Темуджин занялся упорядочиванием своего народа — войска. Зимой 1203—1204 годов был подготовлен ряд реформ, заложивших основу Монгольского государства.
Важнейшая реформа касалась реорганизации армии, которая была разделена на тысячи, сотни и десятки. Таким образом совершенствовались управляемость и дисциплина, а главное — искоренялся родовой принцип организации войск. Теперь продвижение по службе определялось личными способностями и преданностью хану, а не близостью к родовой аристократии.
Темучин также извлёк уроки из недавней войны, когда ему удалось практически беспрепятственно захватить неохраняемую ставку Ван-хана. Был создан специальный корпус кешиктенов, своего рода личной гвардии хана, который делился на две части: тургаудов — дневную стражу, и кебтеулов — ночную (соответственно 70 и 80 человек).
Кроме того, было организовано элитное подразделение из тысячи багатуров — лучших воинов, которые получали это почётное звание за боевые заслуги.
Разгром найманов и меркитов и казнь Джамухи осенью 1205 года подвели черту под долгой степной войной. У Темучина не осталось соперников в восточной части Великой степи, монголы были готовы появиться на арене мировой истории.
В марте 1206 года недалеко от истоков реки Онон собрался курултай, где Темучин был избран великим ханом с титулом Чингиз-хан. Провозглашалось создание Великого монгольского государства. Принцип деления распространялся не только на армию, но и на весь народ. Тысячей, сотней и десятком называлось теперь такое количество населения, которое должно было выставить соответствующее число воинов. «Пусть записывают в Синюю роспись „Коко Дефтер-Бичик“, связывая затем в книги, росписи по разверстанию на части всеязычных подданных»[6]. Всё устройство государства подчинялось главной цели — войне.
Что касается новшеств непосредственно в армии, то здесь выделялась ещё более крупная войсковая единица — тумен (десять тысяч). Личная гвардия хана увеличивалась до размеров тумена, в неё включалась тысяча багатуров. Рядовой кешиктен по рангу был выше любого командира обычного войскового подразделения, включая тысячника.
Война с Цзинь[править | править код]
Основная статья: Монгольско-цзиньская война
Главной внешнеполитической задачей Монгольского государства являлась война с империей Цзинь. Эта война рассматривалась монголами как священная. С точки зрения монгольского общества война была необходима как акт кровной мести за гибель многих их соплеменников, а особенно за позорную смерть Амбагай-хана. Нужно учитывать и желание Чингисхана отомстить союзникам татар, виновных в смерти его отца Есугей-багатура. Кроме того, великий хан Монгольского государства тяготился положением данника и вассала (пусть номинального) чжурчженей. Конфликту с Цзинь предшествовала серьёзная военная и дипломатическая подготовка. Были предприняты походы с целью устранения вмешательства в конфликт потенциальных союзников цзиньцев.
В 1207 году на северную границу были направлены два тумена под командованием старшего сына Чингисхана Джучи и Субэдэя. Ойраты, кочевавшие на границе леса и степи, добровольно подчинились монголам и даже дали им проводников. Вслед за этим выразили покорность многие лесные племена, в том числе буряты и баргуты. Енисейские кыргызы, обитавшие в районе Минусинской котловины, также не осмелились противостоять монголам. «Они выразили покорность и били государю челом белыми кречетами-шинхот, белыми же меринами да белыми же соболями»[7]. Многие сибирские племена, бывшие данниками кыргызов, таким образом тоже подчинялись великому хану. Без борьбы покорив многие народы и обезопасив северную границу государства, Джучи возвратился в ставку отца. «Чингис-хан соизволил сказать: „Ты старший из моих сыновей. Не успели выйти из дому, как в добром здравии благополучно возвратился, покорив без потерь людьми и лошадьми Лесные народы. Жалую их тебе в подданство“»[7].
Сразу после покорения лесных народов Субэдэя направили на западную границу государства, где собирались с силами остатки меркитов во главе с сыновьями Тохтоа-беки и найманы под предводительством Кучлука. В начале 1208 года произошла битва в долине Иртыша при впадении в него Бухтармы, в которой монголы разгромили своих противников. Меркитские царевичи бежали на запад к кыпчакам, а Кучлук — на юг, в Семиречье, где нашёл приют у гурхана кара-киданей Джулху.
На юге Монгольское государство граничило с царством тангутов Западное Ся (Си Ся). Первый поход в тангутское царство был совершён в 1205 году под командой Елюй Ахая. В 1207 году крупная монгольская армия совершила новый поход на тангутов. Было захвачено много скота, в том числе верблюдов, очень ценимых монголами; однако, главная цель похода — приведение южных соседей к покорности — не была достигнута. Монголам не удалось занять ни одной крепости. В связи с этим через два года был организован новый поход, к которому Чингисхан подготовился намного лучше. Осадные орудия, видимо, впервые применённые монголами, позволили им захватить город Урахай и блокировать крепость Имэнь. Дважды разбив тангутов в полевых сражениях, монголы осадили столицу Чжунсин. Вскоре им пришлось снять осаду и отступить, так как воды реки затопили окрестности города. Однако, правитель Си Ся запросил мира и в знак доброй воли выдал за Чингисхана свою дочь. Итоги похода: сильно ослаблен потенциальный противник, захвачена большая добыча; монгольские войска приобрели опыт взятия крепостей и действий против армии китайского образца.
В 1209 году уйгурский идикут (правитель) Баурчук заявил о покорности монгольскому хану. Уйгурия, располагавшаяся на территории Западного края (Синьцзян), до этого на правах автономии подчинялась хану кара-киданей, которые при этом не вмешивались во внутренние дела уйгурских княжеств, выбравших путь самоизоляции[8].
В столице Уйгурии был убит кара-киданьский наместник Шукем, а к монголам направлено посольство с выражением желания перейти в вассальную зависимость к монгольскому хану. Чингисхан был доволен таким ходом событий; он провозгласил Баурчука своим пятым сыном и выдал за него свою дочь. В 1210 году Арслан, хан карлуков, обитавших в Семиречье, добровольно признал над собой владычество Чингисхана. 30-тысячное конное войско карлуков включилось в состав монгольской армии. Вскоре примеру Арслана последовал Бузар, правитель Алмалыка.
Монгольское правительство успешно решило все задачи, связанные с подготовкой к войне с империей Цзинь. Были устранены возможные противники и приобретены союзники, получены материальные средства для оснащения армии, которая к тому же приобрела бесценный опыт борьбы с крупным оседлым государством[9]. В то же время международная обстановка складывалась крайне неудачно для цзиньцев, которым приходилось вести войну на три фронта: на юге — с империей Сун, на западе — с тангутами, а внутри страны — с народным движением «краснокафтанников».
В это время умер император Цзинь, новым государем был провозглашён Ваньян Юнцзи. Чингисхан, всё ещё формально остававшийся вассалом цзиньцев, отказался кланяться при получении известия о восшествии на престол нового императора, сказав: «Я считаю императором в Срединной равнине того, кто отмечен Небом. Но ведь этот же является заурядным и робким, как такому кланяться!» Новый цзиньский император вначале хотел объявить монголам войну, однако не решился это сделать. То же самое хотел сделать и Чингисхан, но пришёл к выводу о необходимости сначала лучше подготовить войска — как написано в «Юань-ши»: «Цзиньский посол, вернувшись, всё рассказал. Юнь-цзи рассвирепел, но пожелал выждать, когда государь опять явится с подношениями и тут-то придёт момент его погубить. Государь узнал об этом и потому порвал с Цзинь, увеличил строгости [дисциплины] в войсках, чтобы быть готовыми»[10].
Битва между монголами и китайцами. Миниатюра из рукописи Джами ат-таварих Рашид ад-Дина
С весны 1211 года военные действия в окрестностях заставы У-ша-пу вёл отряд под командованием нойона Джэбэ. Осенью подтянулись основные силы Чингисхана. Взяв несколько крупных городов, монголы получили контроль над цзиньскими владениями к северу от Великой стены и блокировали Западную столицу империи — Сицзин (в современной провинции Шаньси). Корпус Джэбэ, после погрома Восточной столицы Цзинь, присоединился к основной армии. Монгольское войско преодолело Великую стену и возле горного хребта Ехулин разбило крупную чжурчженьскую армию. Затем через Чабчияльский перевал направился авангард под командованием Джэбэ и занял важную крепость Цзюйюнгуань. Теперь путь к Срединной столице империи Чжунду (на территории современного Пекина) был открыт. Монголы разграбили окрестности города. Однако, понимая, что взять хорошо укреплённую столицу он пока не сможет, Чингисхан приказал армии временно отойти в степь. На обратном пути кидани Елюй Ахая и Елюй Тухуа захватили императорские табуны, чем нанесли серьёзный урон коннице цзиньцев.
Новым фактором, способствовавшим успехам монголов, был переход на их сторону киданьских военачальников с многочисленными отрядами. Особо следует отметить Елюй Люгэ, который в начале 1212 года объявил о восстановлении киданьского государства на отвоёванных землях северо-запада и заключил договор с Чингисханом.
В 1212 году монголы вновь повели наступление на Цзинь: их отряды угрожали Западной и Срединной столицам. Цзиньская армия под командованием Цзюцзиня попыталась прорвать блокаду столиц, но потерпела сокрушительное поражение у местечка Хуанэрцзуй (Цюан-элль-цзуй). Осенью Чингисхан осадил Сицзин и разгромил ещё одну цзиньскую армию, шедшую на выручку столице. Монголы попытались взять город штурмом, однако, случайное ранение стрелой вынудило хана снять осаду и отойти.
К осени 1213 года монголы практически полностью захватили провинции Хэбэй и Шаньдун, а также Ляодунский полуостров на востоке; важнейшая крепость Цзюйюнгуань, переходившая из рук в руки, была сдана киданьским гарнизоном Джэбэ-нойону. Поражения окончательно деморализовали имперское правительство: два чжурчженьских военачальника вместе с армиями перешли на сторону противника, а военачальник Хушаху убил императора и захватил власть, но вскоре погиб и сам. Тем временем, Мухали дошёл до устья Хуанхэ; все территории к северу от Жёлтой реки оказались в руках монголов. Держались только десяток крепостей и Срединная столица.
Весной 1214 года, после многомесячной осады Чжунду, монгольские полководцы предложили Чингисхану начать штурм, однако хан решил заключить с чжурчженями мир. Видимо, его решение было обосновано усталостью армии, изнурённой боями и эпидемией моровой язвы[11]. К тому же до него дошли известия, что на западе активизировался Кучлук, захвативший власть в Кара-киданьском ханстве. Новый император Цзинь последовал совету своего министра: «Всего лучше отправить посланника для заключения мира, и когда войска их обратно уйдут, то придумать новые меры»[12]. По условиям мирного договора Чингисхан получил в жёны цзиньскую царевну; чжурчжени выплатили огромную дань людьми, лошадьми, золотом и шёлком. Монгольская армия, нагруженная добычей, отошла на север.
Осада Чжунду. Миниатюра из рукописи Джами ат-таварих
Летом того же года император бежал из Чжунду в Южную столицу Кайфын. Вслед за тем против цзиньцев восстали войска дю, состоящие из народов степного приграничья Цзинь (онгуты, кидани и другие), которые получили приказ об уходе от Чжунду. Этот приказ цзиньского двора об их разоружении и переброске на границу и привёл к восстанию, в которое не преминули вмешаться и монголы. Срединная столица оказалась блокирована войсками дю и примкнувшими к ним частями некоторых китайских феодалов. Чингисхан прислал для контроля над ситуацией корпус под командованием Самухи. Наследнику цзиньского престола удалось бежать из Чжунду на юг, а оборону уже обречённого города возглавил Ваньянь Фусин. К лету следующего года голод в столице достиг таких размеров, что жители были вынуждены заниматься людоедством.
26 июня 1215 года Ваньянь Фусин покончил жизнь самоубийством, войска союзников беспрепятственно вступили в Чжунду[13].
Завоевание Средней Азии[править | править код]
Основная статья: Монгольское завоевание Средней Азии
После покорения основной части империи Цзинь монголы начали войну против Кара-киданьского ханства, победив которое установили границу с Хорезмшахом Мухаммадом ибн Текешем. Хорезмшах Ургенча правил огромным мусульманским Хорезмским государством, простиравшимся от Северной Индии до Каспийского и Аральского морей, а также от современного Ирана до Кашгара. Ещё воюя с империей Цзинь, Чингисхан посылал к хорезмшаху послов с предложением союза, однако последний решил не церемониться с монгольскими представителями и приказал их казнить.
1219 — начало завоевания Средней Азии. Пройдя Семиречье, монгольская армия обрушилась на цветущие города Средней Азии. Под ударами войск Чингисхана пали города Отрар и Сыгнак на Сыр-Дарье, Ходжент и Коканд в Ферганской долине, Дженд и Ургенч на Аму-Дарье и наконец Самарканд и Бухара. Государство Хорезм рухнуло, хорезмшах Мухаммед бежал, за ним была организована погоня под руководством Джэбэ и Субэдэя.
Рейд Джэбэ и Субэдэя[править | править код]
Основная статья: Рейд Джэбэ и Субэдэя
Смерть хорезмшаха Мухаммеда. Миниатюра из рукописи Джами ат-таварих
После смерти Мухаммеда Джэбэ и Субэдэю была поставлена новая задача. Они разорили Закавказье, затем монголам удалось победить аланов, подкупив их союзника — половецкого хана Котяна, которому самому пришлось вскоре просить помощи против монголов у русских князей.
Русские князья Киева, Чернигова и Галича объединили свои усилия для совместного отражения агрессии. 31 мая 1223 года на реке Калка Субэдэй разгромил русско-половецкие войска из-за несогласованности действий русских дружин. Великий князь Киевский Мстислав Романович Старый и князь Черниговский Мстислав Святославич погибли, а Галицкий князь Мстислав Удатный, славившийся своими победами, вернулся домой ни с чем. Во время возвращения на восток монгольское войско потерпело поражение от волжских булгар в районе Самарской Луки (1223 или 1224 год). После четырёхлетнего похода войска Субедея вернулись, чтобы присоединиться к главным монгольским войскам.
Завоевания и реформы при Угэдэе (1229—1241)[править | править код]
Империя Чингис-хана на момент его смерти
В 1229 году, после двухгодичного траура по Чингис-хану, был созван курултай для избрания нового хана Монгольского государства. Несмотря на явно выраженное основателем государства незадолго до смерти желание видеть своим наследником Угэдэя, многие нойоны готовы были провозгласить ханом его младшего брата Толуя, регента. Толуй пользовался огромной популярностью в армии и обладал несомненными талантами правителя и полководца. Однако, в итоге ханом был провозглашён именно Угэдэй, в избрании которого, согласно «Юань ши», сыграл немалую роль авторитет Елюй Чуцая, убедившего Толуя в несвоевременности его воцарения[14].
Великий курултай 1235 года[править | править код]
Весной 1235 года в местности Талан-даба был созван великий курултай для подведения итогов тяжёлых войн с империей Цзинь и Хорезмом. Было принято решение вести дальнейшее наступление по четырём направлениям. Направления: на запад — против половцев, булгар и русских и на восток — против Корё (см. Монгольские вторжения в Корею). Кроме того, было запланировано наступление на южно-китайскую империю Сун, а действовавшему на Ближнем Востоке нойону Чормагану направлены значительные подкрепления.
Западный поход[править | править код]
Основные статьи: Западный поход монголов и Монгольское нашествие на Русь
Земли, которые должны были быть завоёваны на западе, предполагалось включить в Улус Джучи, поэтому во главе похода встал Батый, сын Джучи. В помощь Бату был придан опытнейший Субэдэй, знаток восточноевропейских условий. В дополнение к войскам, полученным Джучиевым улусом по завещанию Чингисхана, Батый получил полномочия формировать новые подразделения из покорённых среднеазиатских тюрок под командованием монгольских офицеров. Кроме того под верховное командование Батыя поступали воинские контингенты от всех монгольских улусов: Байдар и Бури, сын и внук Чагатая, командовали войском Чагатайского улуса, сыновья великого хана Гуюк и Кадан — войском улуса Угэдэя; сын Толуя Мункэ — войском улуса Толуя (коренного юрта). Таким образом, западный поход стал общеимперским мероприятием.[15]
Летом 1236 года монгольская армия подошла к Волге. Субэдэй подверг разгрому Волжскую Булгарию, Батый в течение года вёл войну против половцев, буртасов, мордвы и черкесов. В декабре 1237 года монголы вторглись в пределы Рязанского княжества. 21 декабря была взята Рязань, после битвы с владимирскими войсками — Коломна, затем — Москва. 8 февраля 1238 года был взят Владимир, 4 марта в битве на реке Сить разгромлены войска великого князя Юрия Всеволодовича, погибшего в бою. Затем были взяты Торжок и Тверь, началась семинедельная осада Козельска.
Битва при Легнице между монголами и поляками на средневековой миниатюре
В 1239 году основная часть монгольской армии находилась в степи, в районе нижнего Дона. Малые военные действия вёл Мункэ против аланов и черкесов, Батый — против половцев. Около сорока тысяч половцев во главе с ханом Котяном спаслись от монголов бегством в Венгрию. Были подавлены восстания в Мордовской земле, взят Муром, Переяславль и Чернигов. В 1240 году началось наступление монгольской армии на юг Руси. Были взяты Киев, Галич и Владимир-Волынский. Военный совет решил вести наступление на Венгрию, давшую приют половцам Котяна. Произошла ссора Батыя с Гуюком и Бури, те вернулись в Монголию.
В 1241 году корпус Байдара действовал в Силезии и Моравии. Был взят Краков, польско-немецкая армия разгромлена при Легнице (9 апреля). Байдар двинулся через Чехию на соединение с основными силами. Его отряд двигался по краю богемских земель, так как местные жители оказывали монголам сильное сопротивление.[источник не указан 387 дней] В то же время, Батый произвёл разорение Венгрии. Хорватско-венгерская армия короля Белы IV потерпела поражение на реке Шайо. Король бежал в Далмацию, отряд Кадана направлен для его преследования. В 1242 году монголы захватили Загреб, достигли берегов Адриатического моря у Сплита. Тем не менее попытки напасть на Священную Римскую империю закончились провалами монголов. Несколько их отрядов, пытавшихся закрепиться на территории нынешней Германии были разбиты. В то же время, монгольский разведывательный отряд дошёл почти до Вены, однако, столкнувшись с объединённым чешско-австрийским войском, потерпел поражение и бежал за Дунай. Также есть сведения о поражении монголов от войск баварского герцога, а также от германского короля Конрада IV и отрядов Латинской империи.[источник не указан 387 дней] Из-за постоянных стычек с не покорившимися венграми, укрепившимися в многочисленных замках и крепостях и чешскими ополченцами, провальных осад (в частности, не удалось взять крепость Клис[sh] под Сплитом), плохих погодных условий, потери большей части своих войск и голода в Венгрии, Батый решил прекратить неудавшийся поход. Весной он получил из Монголии известие о смерти великого хана Угэдэя (11 декабря 1241 года) и принял решение отходить назад в степи через Северную Сербию и Болгарию.
Монгольское завоевание Анатолии[править | править код]
Основная статья: Монгольское завоевание Анатолии
Период междуцарствий (1242—1251)[править | править код]
Несмотря на то, что Угэдэй перед смертью назначил своим наследником внука Ширамуна, вдова хана Дорегене и её сыновья решили посадить на трон Гуюка. Он к этому времени ещё не вернулся из западного похода, и Тэмугэ-отчигин, младший брат Чингиса, предпринял неудачную попытку захватить власть. После возвращения Гуюка долгое время не удавалось собрать на курултай всех князей-чингизидов. Бату, старший среди потомков Чингис-хана, не спешил явиться в Монголию для возведения на престол своего недруга Гуюка.
Дорегене удерживала власть в качестве регента свыше четырёх лет, бывших периодом глубокого политического кризиса в Монгольском государстве. Преданность князей и нойонов хатун покупала богатыми подарками. Пользуясь слабостью центральной власти, улусные правители и наместники самовольно выдавали пайцзы и выписывали бераты на получение денег.
У Дорегене была приближённая по имени Фатима, захваченная в Мешхеде во время завоевания Хорасана. Она являлась доверенным лицом своей госпожи и многие устраивали дела с её помощью. По совету Фатимы Дорегене приказала арестовать Чинкая и Махмуда Ялавача, высших чиновников государства, однако они смогли найти убежище у сына Угэдэя Годана, наместника Тангута. На место Ялавача был назначен откупщик Абд ар-Рахман. Отстранили от дел и Елюй Чуцая. Сын Махмуда Ялавача Масуд-бек, наместник Туркестана и Мавераннахра, предпочёл искать защиты у Бату.
В августе 1246 года близ Каракорума Дорегене удалось собрать курултай, на котором Гуюк был возведён на престол. Он отменил все распоряжения эпохи регентства, казнил Абд ар-Рахмана и Фатиму. Были восстановлены в должностях Чинкай и Махмуд Ялавач. Хан должен был разобраться со своим главным противником — Бату, и в начале 1248 года армия во главе с Гуюком двинулась к Улусу Джучи. Бату, предупреждённый вдовой Толуя Сорхахтани, выступил с войском навстречу. Однако первая междоусобная война Чингизидов не состоялась. Гуюк неожиданно умер, добравшись лишь до Мавераннахра. Вдова хана Огул-Гаймыш стала после его смерти регентом государства.
Летом 1251 года в Каракоруме[16][17] джучиды и толуиды собрали курултай, чтобы провозгласить великим ханом Мункэ. Для его поддержки Бату прислал своих братьев Берке и Тука-Тимура с войсками. На сторону Мункэ склонились и некоторые из чагатаидов и угэдэидов: внук Чагатая Хара-Хулагу, обиженный в своё время Гуюком, и сын Угэдэя Кадан, участник западного похода. Кроме того, Мункэ поддержали сыновья Чингисовых братьев Джочи-Хасара и Хачиуна, а также Урянхатай, сын Субэдэя, обладавшего огромным авторитетом в армии.
Попытка противодействия со стороны Ширамуна провалилась. Мункэ, каан, и Бату, ака (старший в роде), смогли подавить нарождавшуюся династическую смуту. Сразу после победы Мункэ провёл следствие и суд, после которого приказал казнить семьдесят семь человек из числа своих противников — некоторых князей родов Угэдэя и Чагатая и их нойонов, в первую очередь темников и тысячников из их войск. По решению другого суда, была казнена и Огул-Гаймыш вместе с рядом её сторонников[18]. Конфискованные у них владения были разделены между Мункэ и Бату, а также другими чингизидами, признавшими их власть.
Продолжение экспансии (1252—1260)[править | править код]
Ближневосточный поход[править | править код]
Основная статья: Ближневосточный поход монголов
Осада монголами Багдада, 1258
1256 — начало завоевательного похода Хулагу на Ближний Восток.
1258 — взятие монголами Багдада; крушение династии Аббасидов.
1260 — Битва при Айн-Джалуте, поражение Кит-Бука–нойона египетскими мамлюками.
Параллельно с ближневосточным походом началось завоевание Южного Китая, однако, смерть Мункэ в (1259 году) отсрочила падение государства Сун.
Распад (1260—1269)[править | править код]
Монголы в эпоху империи столкнулись со многими административными проблемами. Это была самая крупная империя, включавшая в себя самую большую в мировой истории смежную территорию. Она простиралась от современных Польши на западе до Кореи на востоке, и от Сибири на севере до Оманского залива и Вьетнама на юге, охватывающих около 33 млн км{\displaystyle ^{2}}[19], (22 % от общей площади Земли) и 1/3 населения Земли (110 миллионов человек, при том, что всего в мире на тот момент жило около 480 миллионов человек).
Монгольские вторжения в Польское королевство, 1260
Обстановка в империи в начале 1260-х отличалась большой напряжённостью. После смерти великого хана Мункэ (1259) развернулась борьба за верховную власть между его братьями Хубилаем и Ариг-Бугой. В 1260 году Хубилай был провозглашён великим ханом на курултае в Кайпине, Ариг-Буга — в Каракоруме. Согласно одной точке зрения, курултай в Шанду был нелегитимным, так как в империи уже был избран великий хан Ариг-Буга согласно монгольскому обычаю минората. Согласно другой точке зрения, оба курултая были нелегитимными, так как на каждом присутствовала только часть чингизидов, причём не было таких крупных фигур как Берке и Хулагу.
Хулагу, воевавший на Ближнем Востоке, заявил о поддержке Хубилая; правитель Улуса Джучи Берке поддержал Ариг-Бугу. В Булгаре чеканились монеты с именем Ариг-Буги, однако практической помощи Берке ему не оказывал. Одновременно усилился, воспользовавшись смутой, чагатаид Алгу, в 1262 году разбивший войска Ариг-Буги. Он подчинил себе Хорезм, изгнав из всех городов наместников и чиновников Берке. Уничтожение в Бухаре джучидского отряда численностью в 5000 человек также связывается с действиями Алгу. Военные силы Берке были заняты на юге и западе, поэтому он ничего не мог противопоставить Алгу, захватившему и разрушившему важнейший торговый город Отрар[20].
Уцелевший после казней угэдэидов начала 1250-х Хайду также принял сторону Ариг-Буги, надеясь, что потомки Толуя в раздорах сами приведут свой род к гибели. Когда Ариг-Буга покорился Хубилаю, Хайду не последовал его примеру и решился собственными силами защищать свои права на ханскую власть, которая, как он считал, должна принадлежать дому Угэдэя. Он воспользовался войной между Алгу и Берке. С помощью Джучидов Хайду овладел долиной Эмиля, Тарбагатаем и бассейном Чёрного Иртыша, восстановив часть Угэдэйского улуса [21]. Алгу отправил против Хайду одного из своих военачальников, который был побеждён и убит. Затем Алгу послал одного из царевичей с большим войском, которому удалось победить Хайду. Однако смерть Алгу (1266) помогла ему утвердиться на захваченной территории.
Межулусные войны[править | править код]
Экспансия Юань[править | править код]
Самурай Суэнага атакован монгольскими лучниками
К концу XIII века монголы захватили Среднюю Азию, значительную часть Восточной Европы, Персию, Ирак, Камбоджу, Бирму, Корею и часть Вьетнама. Хубилай-хан к 1279 году сумел включить весь Китай в свою империю Юань. Провозглашая эпоху правления Юань на китайский манер, Хубилай не обозначал границ её применения. Поэтому формально это название относилось ко всей Великой монгольской империи, хотя позже его стали использовать только для удела Хубилая. Хубилай также установил специфические отношения «наставник-покровитель» между монгольским двором и верховным ламой школы Сакья в Тибете.
В 1281 была предпринята неудачная попытка монгольского вторжения в Японию. Тайфун, названный японцами «камикадзе», то есть «божественный ветер», дважды разбросал монгольско-китайский флот (см. Монгольские вторжения в Японию).
В 1292 году монгольские войска вторглись на Яву, чтобы отомстить за послов Хубилая, которых обидел Джаякатванг, правитель Сингасари. Против них выступил Виджая (выходец из бывшей правящей династии Сингасари), он помог защитить Джаякатванга от монголов, а после этого выступил против них и прогнал с острова. Со смертью Хубилая в 1294 г. закончилась эпоха монгольских завоеваний и победоносный марш монгольских армий прекратился.
«Вторая империя»[править | править код]
Имперские доминионы (1300—1405)
В 1301 году Хайду, три десятилетия боровшийся с империей Юань, предпринял решающую попытку завладеть Каракорумом, но был разбит войсками каана Тэмура и вскоре умер. В 1303 году сын Хайду Чапар и чагатаид Дува признали верховную власть Тэмура и договорились разрешать разногласия не военными действиями, а переговорами. В 1304 году послы Тэмура прибыли в Иран, чтобы утвердить нового ильхана Олджейту и сообщить ему об установлении мира между чингизидами. Тогда же ильхана посетили и посольства Дувы и Хайду. Хан Улуса Джучи (Золотой Орды) Тохта также поддержал соглашение. В 1304 году на специально созванном съезде в Переяславле великий князь Андрей Городецкий, Михаил Тверской, Юрий Московский и другие были извещены посланниками Тохты о новой политической реальности. Монгольская империя была воссоздана в новом качестве — как федерация независимых государств при номинальном главенстве великого хана — императора Юань.
Падение[править | править код]
В 1368 году в результате Восстания красных повязок на территории Китая развалилась монгольская империя Юань. В 1380 году произошла Куликовская битва, ослабившая влияние Золотой орды на территории Московского княжества. Стояние на реке Угре в 1480 году привело к снятию Монголо-татарского ига. Период феодальной раздробленности и междоусобные войны в Средней Азии привели к падению Чагатайского улуса к началу XVI века.
Лев Гумилёв написал что, хотя хунны, тюрки и монголы весьма разнились между собой, все они оказались в своё время барьером, удерживавшим натиск Китая на границе степей.[22]
«Примечательно общее для всех народов Центральной Азии неприятие китайской культуры. Так, тюрки имели собственную идеологическую систему, которую они отчетливо противопоставляли китайской. После падения Уйгурского каганата уйгуры приняли манихейство, карлуки — ислам, басмалы и онгуты — несторианство, тибетцы — буддизм в его индийской форме, китайская же идеология так и не перешагнула через Великую стену»… «Возвращаясь к более ранней эпохе и подводя некоторые итоги вышесказанному, отметим, что, хотя хунны, тюрки и монголы весьма разнились между собой, все они оказались в своё время барьером, удерживавшим натиск Китая на границе степей»
Устройство и управление[править | править код]
Армия[править | править код]
Реконструкция воина времён Монгольской империи
Основная статья: Армия Монгольской империи
Монгольская армия представляла собой реформированную Чингис-ханом вооружённую организацию степных кочевников, сформировавшуюся под влиянием их повседневного быта, а также военных традиций кочевых и оседлых народов центральноазиатского региона, в частности киданей и чжурчжэней. В первый период существования империи армия служила не только инструментом экспансии, но и важнейшим механизмом управления государством.
Общественное устройство[править | править код]
Государственное управление в Монгольской империи было тесно связано с военными потребностями и опиралось на традиционную иерархию кочевого общества. В её основу были положены принципы родоплеменного быта — вожди возглавляли род, несколько родов объединялись в племя, племена — в племенные союзы, и т. д. В результате вся система управления носила авторитарный аристократический характер и была неотделима от военной иерархии, строившейся на основе десятичной системы. Роды и племена в зависимости от их численности в случае войн, которые велись практически непрерывно, выставляли конные десятки, сотни, тысячи и т. д. Военно-территориальные начальники — ханы, царевичи, беки, нойоны, багатуры. Армия делилась на десятки, сотни и тысячи, а также на тьму — десять тысяч воинов во главе темника. За каждую провинность каралось всё подразделение.
Законодательство[править | править код]
Основная статья: Великая Яса Чингисхана
Денежная система[править | править код]
Почтовая служба[править | править код]
Религия[править | править код]
Монголы придерживались шаманизма (тенгрианства). Во времена империи Юань официальной религией был тибетский буддизм традиции Сакья. После распада империи Юань наряду с буддизмом вновь большое значение приобрёл шаманизм. К концу XVI столетия шаманизм был в Монголии вытеснен тибетским буддизмом традиции Гэлуг. В северных таёжных районах Монголии шаманизм сохраняется и поныне, в сочетании с буддизмом. Внук Чингисхана Берке принял ислам благодаря усилиям хорезмского дервиша Сайфуддина Дервиша и стал одним из первых монгольских правителей, принявших ислам. Другие монгольские ханы принимали ислам под влиянием жён-мусульманок. Позднее мамлюкский правитель Бейбарс укрепил связи с Золотой Ордой и пригласил знатных монголов в Египет. Поездка в Египет значительно увеличило количество принявших ислам монголов. К 1330-м годам три четверти верхушки Монгольской империи были мусульманами. Знатная верхушка племени кераитов ещё в начале XI в. приняла христианство несторианского толка. Среди найманов (один из племенных союзов) были распространены также буддизм и христианство. Обе эти религии распространялись в Монголии через уйгуров.[23]
Джувейни сообщает, что «поскольку Чингис не принадлежал какой-либо религии и не следовал какой-либо вере, он избегал фанатизма и не предпочитал одну веру другой или не превозносил одних над другими. Напротив, он поддерживал престиж любимых и уважаемых мудрецов и отшельников любого племени, рассматривая это как акт любви к богу». В изложении Ясы от Макризи отмечается, что «Чингисхан приказал уважать все религии и не выказывать предпочтения какой-либо из них».
Первые монгольские правители, многие из которых женились на княжнах из среднеазиатских племён, вроде кераитов, принявших христианство несторианского толка, благоволили к своим христианским подданным и даже заигрывали с Западной Европой и крестоносцами. Не прошло и ста лет, как правители династии Хулагуидов обратились в ислам.[24]
Наследие[править | править код]
См. также: Pax Mongolica
Эта карта показывает границы 13-го века Монгольской империи по сравнению с текущим расселением монголов в Монголии, России, Средней Азии и Китая
Тохтамыш и армии Золотой Орды начинают осаду Москвы (1382)
Первый Великий Могол Бабур и его наследник Хумаюн
Монгольская империя, будучи в самом расцвете самой большой империей в истории, существенно повлияла на объединение крупных регионов, некоторые из которых (например, восточная и западная части России и западные районы Китая) остаются едины и по сей день, хотя и в других формах правлений[25]. Монголы, кроме основной популяции, скорее всего, после падения империи были ассимилированы местным населением и некоторые из этих потомков приняли местные религии, например, жители восточных ханств в значительной степени приняли буддизм, а жители трёх западных ханств приняли ислам, в основном суфийского течения[26].
По некоторым данным, завоевания Чингисхана вызвали сильные разрушения в беспрецедентных масштабах в подконтрольных географических регионах, и, следовательно, привели к некоторым изменениям в демографической ситуации в Азии, таких как массовая миграция иранских племён Центральной Азии в современном Иране. Исламский мир также явился предметом массовых изменений в результате нашествия монголов. Население Иранского нагорья страдало от широко распространившихся заболеваний и голода, в результате которого погибли до трёх четвертей населения в диапазоне от 10 до 15 миллионов человек. Историк Стивен Уорд считает, что население Ирана не смогло восстановить домонгольский уровень до середины XX века[27]
Невоенные заслуги Монгольской империи включают в себя ввод в системы письменности монгольского алфавита на основе уйгурских символов, который до сих пор используется во Внутренней Монголии[28].
Некоторые из других долгосрочных последствий Монгольской империи:
Москве во время татаро-монгольского ига на Руси был предоставлен статус налогового коллектора для монголов. Таким образом московские князья собирали дань и налоги для монголов, в то время как сами монголы в русских землях бывали редко. Москва в конце концов получила военную мощь, а Великий князь Иван III полностью сверг монголов под началом Московского княжества.
Некоторые исследования показывают, что чума, которая опустошила Европу в конце 1340-х годов, возможно, путешествовала из Китая в Европу по торговым маршрутам Монгольской империи. В 1347 году, Генуэзская республика обладающая портом Каффа (тек. Феодосия), торгового центра на Крымском полуострове, попал под осаду армии монгольских воинов под командованием Джанибека. Во время длительной осады, во время которого монгольское войско, как сообщается, страдало от чумы, они решили использовать заражённые трупы как биологическое оружие. Трупы были катапультированы на городские стены, заражая жителей[29]. Генуэзские купцы бежали, перенося чуму на своих кораблях на юг Европы, откуда она быстро распространялась. Общее число смертей по всему миру от пандемии оценивается в 75 миллионов человек, по оценкам, 20 миллионов смертей в одной только Европе.
До монгольского нашествия население территории китайских династий по сообщениям составляло около 120 миллионов жителей; после завоевания в 1279 году, перепись 1300 года сообщала о 60 миллионах человек. Хотя объяснить это значительное снижение исключительно монгольской свирепостью заманчиво, но учёные придерживаются разного мнения относительно этого вопроса. Учёные, такие как Фредерик У. Моте, утверждают, что широкое падение численности населения отражает административное неисполнение обязательства по регистрации людей, а не снижение де-факто. Другие историки, такие как Уильям Макнил и Дэвид Морган, утверждают, что бубонная чума была основным фактором демографического спада в течение этого периода.
Дэвид Николь в книге The Mongol Warlords, сообщил о «терроре и массовом истреблении тех, кто был против них, это была хорошо проверенная монгольская тактика»[30]. Около половины населения Киевской Руси могло умереть во время вторжения[31]. Тем не менее, Колин МакЭведи ( Атлас всемирной истории народонаселения, 1978 ) оценивает снижение населения Киевской Руси с 7,5 млн, до вторжения, до 7 млн впоследствии[30]. Историки считают, что до половины двухмиллионного населения Венгрии были жертвами монголо-татарского нашествия[32]. Историк Андреа Пето приводит показания очевидца, сообщающего, что монголы убивали всех независимо от пола или возраста, и что они находили особое удовольствие в унижении женщин[33].
Одной из наиболее успешных тактик, используемых монголами, было уничтожение населения городов, которые отказались сдаться. В монгольском нашествии на Русь почти все крупные города были разрушены. Также, для примера, город Хамадан в современном Иране был разрушен, а каждый мужчина, женщина и ребёнок был убит, если не подходил для военных нужд. Через несколько дней после первоначального сноса города Субадай послал войско обратно на горящие руины и место резни для того, чтобы убить жителей города, которые отсутствовали на момент первоначальных убийств и вернулись к тому времени. Монгольские войска использовали местные народы и солдат, часто включая их в свои войска. Военнопленным иногда был предоставлен выбор между смертью и подчинением монгольскому войску, чтобы помочь в будущих завоеваниях[34]. В дополнение к тактике запугивания, с расширением империя способствовала прививанию военной выносливости (особенно в морозную зиму), военного искусства, меритократии и дисциплины.
Ха́лха-монго́лы, или ха́лхи (монг. письм.: ᠬᠠᠯᠬ ᠠ qalq-a, монг. халха) — монгольский народ, составляющий основное население Монголии.
Монгольские государства в 14—17 вв. Монгольский каганат, Ойратское ханство и Могулистан
Содержание
Этноним[править | править код]
Этническое название халх имеет единое происхождение с монгольскими словами халхлах, хамгаалах, халхавч, что в переводе на русский язык означает щит, прикрытие и заслон. Халхаский тумен, куда входили предки современных халхов, в период с конца XIV по XVI вв. населял северо-западные окраины территории восточных монголов и потому как прикрытие, защита и опора обрёл современное название халх[2][3][4][5].
Общие сведения[править | править код]
Халха-монголы — наиболее многочисленный из народов Монголии. В стране проживает 2 млн 168 тысяч халхасцев, что составляет 82,4 % от общей численности населения (на 2010 год)[1]. По данным переписей в 1956 году в Монголии проживало 639 тысяч (75,6 % населения), в 1979 году — 1 млн 236 тысяч халха-монголов (80,3 % населения). В 2007 году их численность была равна 2 млн 134 тысячам человек (82,04 % населения).
В этническом плане халхи возникли на основе древнемонгольских племён и родов (боржигин, горлос, олхонуд, жалайр, хонгирад, хэрэйд, элчигэн, сартуул и т. д.). Халхи проживают во всех аймаках Монголии, но наиболее густо они расселены в её центральных, восточных и южных регионах. Язык — халха (монгольский), относящийся к монгольской группе алтайской языковой семьи, является основой для современного монгольского литературного языка. Письменность основана на кириллице. По вероисповеданию халха-монголы — буддисты–ламаисты. Основа хозяйства — скотоводство.
Одним из самых многочисленных родов халха-монголов являются борджигины. В процентном соотношении около 21,5 % всего населения Монголии являются носителями фамилии Боржигон[6]. Данное соотношение подтверждается генетическими исследованиями. Согласно работе М. В. Деренко, частоты кластера гаплотипов чингизидов зарегистрированы у 35 % монголов. При этом центральный гаплотип, соответствующий мужской линии Чингисхана, выявлен в изученных выборках практически у каждого четвёртого монгола (24 %)[7].
Близкими по языку и культуре к халха-монголам являются хотогойты, элджигины, цонголы, сартулы, дариганга.
История[править | править код]
«Страна халхасов» (Pays des Kalkas) — карта 1734 г., выполненная д’Анвилем по материалам иезуитской миссии в Китае
Ядро будущих халха-монголов сложилось как племенной союз, возникший в результате междоусобных войн конца XIV — середины XV веков на территории Монголии, когда произошло смешение древних монгольских родов и племён. Согласно монгольским историческим хроникам XVII столетия «Эрдэнийн тобчи» и «Алтан тобчи», в середине XVI века ханом Даян-ханом были выделены так называемые 12 «халхасских колен», 7 из которых были переданы в управление 11-му сыну хана — Гэрэсэндзэ, и 5 — 5-му сыну Даян-хана, Алчу-Болоду. Халха-монголы являются потомками 7 «колен», подчинявшихся Гэрэсэндзэ. От остальных 5 происходят народы джаруты и баарины в составе монголов Китая, проживающие в Автономном районе Внутренняя Монголия КНР.
Монголы стали использовать термин халх с конца XIV в. Данный термин непосредственно относится к периоду, когда один из восточно-монгольских туменов стал называться халхаским туменом. При этом халх вначале был названием крупной административной единицы — тумена, а не названием какого-либо определённого племени или рода. В описываемое время в состав халхаского тумена входили 12 отоков, которые с середины XVI в. разделились на пять южных и семь северных и существовали отдельно друг от друга[2].
Несмотря на вхождение в состав халхаского тумена, южные отоки назывались, как и прежде — жарууд, баарин, хонхирад, баяд и ужээд. Со второй половины XVI в. северные отоки, хотя и имели собственные названия, стали также называться халхами, то есть приняли общее наименование. В «Илэтхэл шастир» сказано: «Даян Сэцэн хан, потомок Тайзу (Чингис) хагана в 15-м поколении, заселял земли севернее Гоби, на окраинах Хангайских гор. У него было 11 сыновей. Младшим был Гэрэсэндзэ Жалаир-хунтайджи. Отданное ему племя — халх — оставалось на месте»[8]. Cо времени Гэрэсэндзэ его подданные стали называться халхами. Слово халх, бывшее с XIV в. названием административных единиц — туменов, по мере потери своего исконного значения в монгольском обществе стало общим названием многочисленных родов и племён, входивших в состав прежних семи северных отоков халхаского тумена. Именно с этого времени слова халх, халхи стали использоваться в качестве этнического названия[2].
Семь северных отоков Халхи[править | править код]
Первоначальным ядром формирования современных халхов были те, кто входил в состав семи северных отоков Халхи. Родовой состав данных отоков выглядел следующим образом: 1) джалаиры, олхонуты (унэгэд); 2) бэсуты, элжигины; 3) горлосы, хэрэгуд; 4) хурээ, хороо, цоохор; 5) хухуйд, хатагины; 6) тангуты, сартаулы; 7) урянхан[2][9][10][11]. Этими семью отоками правили соответственно семь сыновей Гэрэсэндзэ: Ашихай, Нойантай, Нухунуху, Амин, Дарай, Далдан и Саму[12].
Большинство джалаиров в середине XVI в. отошли Ашихаю, старшему из сыновей Гэрэсэндзэ. Часть джалаиров, именуемые жалаид[2] (джалайт)[13], находилась под управлением потомков рода Хабуту Хасара. Джалайты обосновались в двух хошунах Внутренней Монголии. Ныне они проживают в хошуне Джалайд-Ци аймака Хинган. Джалаиры, представлявшие уделы Ашихая в составе семи северных отоков Халхи, во второй половине XVI в. населяли Хангайские горы, откуда перекочевали к Алтайским горам в начале XVII в. За отказ их нойона Цэвээнжава служить Цинам джалаиры были наказаны и распределены по разным местам, вследствие чего в начале XVIII в. они уже перестали существовать как самостоятельная этническая группа. Рассеявшись по Северной Монголии, они составили роды под названием джалаир[2]. Во владении Ашихая наряду с уделом Джалаир упоминается удел Ушин[12].
Олхонуты, входившие в состав северных отоков Халхи, расселились в халхаском Дзасагтухановском аймаке и образовали три хошуна. В составе того же аймака бэсуты образовали пять хошунов; элжигины — два хошуна; сартаулы — один хошун и урянханы — два хошуна[2].
Горлосы составили в основном хошуны халхаского Тушээтухановского аймака; хирэгуд — хошуны Сайнноенхановского аймака. Роды хүрээ, хороо, цоохор образовали 20 хошунов Сэцэнхановского аймака; население же трёх восточных хошунов составили хатагины и хөхүйды. Тангуты, входившие в состав Дзасагтухановского аймака, в 1662 г. ушли во Внутреннюю Монголию, где поселились среди тумэтов Зостинского сейма, образовав один хошун[2]. Несмотря на то, что большая часть тангутов ушла во Внутреннюю Монголию, часть их осталась среди халхов[14].
Основное население современных халхов было сформировано из названных выше семи северных отоков (включавших группы джалаир, олхонут, бэсут, элжигин, горлос, хэригуд, хүрээ, хороо, цоохор, хөхүйд, хатагин, сартаул и урянхан). Этнокультурную общность халхов можно проследить с конца XVI — начала XVII вв., когда была отменена прежняя административная единица — тумен и слово халх стали использовать в качестве этнического названия тех, кто составлял семь северных отоков[2].
Примечания[править | править код]
↑ Перейти обратно:1 2 Результаты переписи населения 2010 года (монг.)
↑ Перейти обратно:1 2 3 4 5 6 7 8 9 Очир А. Монгольские этнонимы: вопросы происхождения и этнического состава монгольских народов / д.и.н. Э. П. Бакаева, д.и.н. К. В. Орлова. — Элиста: КИГИ РАН, 2016. — С. 188—192. — 286 с. — ISBN 978-5-903833-93-1.
↑ Шара туджи. Монгольская летопись XVII века. Сводный текст, перевод, введение, примечания Н. П. Шастиной. — М.-Л.: Издательство АН СССР, 1957. — С. 96 — 198 с.
↑ Gаldan. Erdeni-yin erike. Хэвлэлд бэлдсэн Ц. Насанбалжир хэвлэлд бэлтгэв // Monumenta Historica. T. 3. Fasc. 1. — Улаанбаатар, 1960. — Х. 65 — 183 х.
↑ Damdinsürüng Če. Mongγul-un uran jokiyal-un degeji jaγun bilig orusibai. — Улаанбаатар, 1959. — Х. 83 — 601 х.
↑ Үндэсний Статистикийн Хороо. Боржигон. Үндэсний Статистикийн Хороо. Дата обращения 3 января 2019.
↑ Распространенность мужских линий «чингизидов» в популяциях Северной Евразии // Генетика. — 2007. — Т. 43, вып. 3. — С. 422–426. — ISSN 0016-6758.
↑ Зарлигаар тогтоосон гадаад монгол, хотон аймгийн ван гүнгүүдийн илтгэл шастир. Халх 4 аймгийн шаштир. Монгол бичгээс кирилл бичигт буулгаж тайлбар хийсэн: Ц. Цэрэндорж, Л. Эрдэнэболд, Д. Баржав, Н. Ганбат. Редактор А. Очир, С. Чулуун. Улаанбатар, 2009. Тетрадь 45.
Монголы
Монго́лы, Mongɣul (старомонг.), Монгол (самоназвание), Mongols (англ., франц.), Mongolen (нем.) — титульная нация Монголии и Автономного района Внутренняя Монголия в Китае (内蒙古自治区 кит.). Монголы говорят на монгольском языке монгольской группы алтайской языковой семьи. В монгольском языке выделяют следующие диалекты: халха-монгольский, западный, восточный, центральный, южный и ордосский. Литературный язык Монголии сформировался на основе халхаского диалекта. С XIII в. монголы использовали уйгурскую графику, замененную в 1945 в МНР (но не в КНР) кириллицей. В Монголии восточно-монгольские народности (сартулы, узумчины, чахары, хорчины и др.) практически слились с халка – основным народом, тогда как западные (дербэты, баяты, олёты, торгуты, мингаты) сохраняют свои национальные отличия. Монголы Китая не представляют консолидированной этнической общности, говорят на различных диалектах и сохраняют свое племенное самосознание. Они делятся на южных, западных, барга, хухунорских и юньнаньских. Традиционные занятие монголов – кочевое скотоводства (коневодство, верблюдоводство, разведение крупного и мелкого рогатого скота). Монголы с рубежа XVI-XVII вв. – буддисты ламаиского толка, однако вплоть до середины XX в. кое-где еще сохранялся шаманизм. По антропологическому типу монголы – представители северо-азиатского типа монголоидной расы.
Всего насчитывается порядка 8,5 млн человек, говорящих на монгольском языке. На 2007 г. в Монголии монголов было 85% от всего населения, то есть 2,4 млн. человек1. По переписи 2000 г., во Внутренней Монголии в Китае проживало 3 млн 995,3 тыс. монголов – всего 17% от всего населения района2. Всего же в КНР в 2005 г. насчитывалось 5,8 млн монголов3.
Этимология этнонима “монгол” не ясна. В “Сокровенном сказании”, написанном ок. 1240 г. и излагающем историю Чингис-хана (1155/ 1162-1227), евгемирично указывается на Mang-qoljin-qo – прародительницу рода Борджигинов – как на источник происхождения этнонима (“Сокровенном сказании”, § 3). Бурятский ориенталист Джорджи Банзаров (ум. 1855) предполагал, что Mong-qol происходит от названия реки Монг, однако река Монг нам не известна4. Французский китаевед П. Пелльо доказывал, что в Средние века Mengwu имело фонетическую форму mung-nguet, что представляет стандартную транслитерацию слова Monghol, однако первая форма имеет окончание -t ,тогда как окончание -l является стандартным в монгольских текстах даже в единственном числе5. Название “монгол” (moŋgul, mоŋgоl монг.), возможно, происходит от монгольского moŋg – “храбрый” (ср.: калмыкское moŋgol)6. Китайскими иероглифами слово “монгол” передавалось в форме мэньу, мэнгу, мэнву, мэнгули, монгу, мангу, мангус7. Китайцы могли сопоставлять слово Mangqol с китайским словом manglu – “демоны”8.
VIII-XII вв.: историях китайской династии Тан (618-908) упоминают монголов под именем мэнъу / мэнва (VIII в.). Эти протомонголы принадлежали к 1 из 9 племен шивэй, которые рассматриваются как часть монголоязычных киданей. Монголы жили к югу от нижнего течения Аргуна и верхнего течения Амура. После распада Уйгурского каганата в 840-х гг., контролировавшего территорию современной Монголии, монголы продвинулись на запад, на территорию современной Монголии. Первое появление монголов на исторической сцене – начало вражды предводителя монгольского союза племен Хабул-хана с чжурчжэньской династией Цзинь (金朝 кит., 1115-1234) в Китае в 1125, которая привела к длительной войне в 1135-1147. Ок. 1160 г. союз монгольских племен распался. К 1184 относится первая успешная военная операция Чингис-хана, который вместе со своими союзниками разбил племя меркитов и тем самым, по существу, положил начало существованию монгольского государства9.
1204-1241: эпоха великих монгольских завоеваний, образование Монгольской империи (Yeke Mongγol ulus старомонг. – “Великое Монгольское государство” с 1211) от Кореи до Румынии площадью 2 млн 741 тыс. км кв (22% суши) и с населением ок. 100 млн человек10.
1206-1368: существование Монгольской империи, начало которой было положено провозглашением Темучина Чингис-ханом в 1206, а финалом оказалось падение монгольской династии Юань (元朝 кит., 1271-1368) в Китае в 1368. После объединения племен Монголии и реформ Чингис-хана стала складываться монгольская этническая общность. Монголия в данный период входила в государство великого хана из династии Юань11.
1368-1635: период “малых ханов” в истории Монголии, так называемый период “Северной Юань” или “40 и 4” (дөчин дөрвөн хоёр монг.) – время существование 40 туменов восточных и 4 западных монголов – время политической нестабильности и феодальной раздробленности при номинальном главенстве великого хана, который вернулся из Китая в Монголию. В 1380 китайский войска взяли столицу Каракорум и увели массу населения в плен, что послужило усилению западных монголов-ойратов-джунгаров. Чингизид Бату-Мункэ Даян-хан (Батмөнх Даян Хаан монг., 1464-1517 / 1543) объединил Восточную Монголию и административно разделил ее на 6 областей-туменов, которые после смерти хана получили ее сыновья. В это время собственно монгольский этнос консолидировался. В 1380 войска новой китайской династии Мин (大明帝國 кит., 1368-1644) разорили столицу Монголии Каракорум и вывели из страны массу пленных. Поражение от Китая послужило ослаблению восточных и усилению западных монголов. Тем не менее, 2-я половина XV-XVI в. считаются веками расцвета монгольской культуры, в частности, архитектуры и письменной культуры, связанной с буддизмом, который с 1576 начала распространяться среди монголов, сменяя традиционный шаманизм12. В XV в. монгольская этническая общность разделилась на западную (ойратов) и восточную, а в XVI в. последняя распалась на северную (халха) и южную (монголы КНР). В 1635 последний монгольский хан потерпел поражение от маньчжуров, а государственная печать Чингис-хана была передана маньчжурскому хану, что ознаменовало конец династии и подчинение Южной (Внешней) Монголии маньчжурам, союзной последним с 1620-х гг.13
1691–1911: после борьбы за Монголию между ойратами и Китаем, в 1691 ослабленная Внешняя Монголия была включена в состав Циньской империи (清朝 кит., 1644-1912) – таково было решение съезда монгольских князей. Новая китайская область была разделена на Внутреннюю и Внешнюю Монголию с субделением на хошуты-“знамена”. Главная задача такого деления была поставка войск: монголы должны были поставлять 1 конника от 10 семей14.
1911–1921: в результате Синьхайской революции в Китае (1911-1912) усилилось национально-освободительного движения во Внешней Монголии. Поскольку вассальная зависимость Монголии была по отношению к маньчжурской династии, а не к самому Китаю, то 1 декабря 1911 халхаские князья и ламы провозгласили независимость от Китая. Религиозный глава Монголии Богдо-гэгэн VIII (1870-1924) был провозглашен Джебдзун-Дамба-Хутухта-хан (“Народом возведённым”) и стал теократическим правителем Монголии (1911-1924). Под руководством русских военных советников была создана 20-тысячная монгольская армия. Республиканское китайское правительство признало лишь автономию Внешней Монголии в 1915, но в 1919 Китай расторг соглашение и ввел свои войска в Монголию, которые были выбиты оттуда в 1921 белогвадейцами барона Р.Ф. Унгерна фон Штернберга (1885-1921)15.
1921-1990: 1–3 марта 1921 в Кяхте состоялся I съезд Монгольской народно-революционной партии, которая создала свое Временное правительство. На помощь силам последнего пришла РККА, с помощью которой китайские и белые части были выбиты из Монголии. Монархия была ограничена и после смерти богдо-гэгэна в 26 ноября 1924 была провозглашена Монгольская Народная Республика (Бугд Найрамдах Монгол Ард Улс монг.) – первая народная демократия. До 1921 роль религиозных и светских феодалов в обществе были доминирующими. К началу XX в. в стране насчитывалось 747 больших и малых монастырей и кумирен и ок. 120 тыс. монахов (ок. 1/3 мужского населения страны). В каждой семье 1 из сыновей обязательно становился буддийским монахом. Высокопоставленные ламы владели большим количеством скота и крепостных-шабинаров. Уровень жизни основной массы населения был низок, а средняя продолжительность жизни составляла 24 года, из-за высокой детской смертности16. Ремесло и торговля находились преимущественно в руках китайцев и русских. В 1924-1931 были произведены социалистические преобразования в хозяйстве, уничтожены все проявление старой системы землевладения и общественных отношений. Страна стала из чисто аграрной аграрно-промышленной, к 1960 было заверено кооперирование аратских хозяйств. Начался процесс оседания кочевников. Во время руководства страной маршала МНР Х. Чойбалсана (1895-1952) в 1936-1952 в стране были проведены репрессии на сталинский манер: только в течение 1937-1938 было репрессировано 36 тыс. человек (5% населения МНР): почти полностью было ликвидировано духовенство, дворянство и партийная оппозиция; были закрыты почти все религиозные учреждения17. Была создана “социалистическая” нация, со своей интелигенцией и рабочим классом.
1931-1947: в 1934 японцы захватили Внутреннюю Монголию, где создали в 1936 автономное государственное образование Мэнцзян (蒙疆 кит.) со своей армией, формально подчиняющееся Китаю, а фактически – Японии. В августе 1945 территория Внутренней Монголии освобождена частями Красной Армии и отрядами МНР18. 1 мая 1947 г. Внутренняя Монголии получила статус автономного района КНР.
1990-1992: под влиянием Перестройки в СССР в Монголии прошли демонстрации и митинги с требованием перемен, которые привели к отставке Политбюро ЦК МНРП в полном составе в 1990. С 1992 по новой конституции страна получила название “Монголия” (Монгол Улс монг.).
Почему монголы не захватили Европу
130
71
35
Кадр: фильм «Монгол»
Почему татаро-монголы, завоевав огромные просторы Евразии (от Китая до Руси), неожиданно прекратили свой поход «к последнему морю» и пощадили Западную Европу? Одной из важнейших загадок мировой истории пока нет однозначного объяснения. Недавно ученые, опираясь на летописные источники и «архивы» самой природы (древесные кольца), воссоздали микроклимат Восточной Европы и указали на решающую роль природных факторов монгольской стратегии. Холодная и дождливая весна 1242 года, заболачивание Среднедунайской равнины вкупе с разграблением региона затрудняло снабжение армии, и в итоге монголы предпочли не рисковать, вернувшись в южнорусские степи. О взаимосвязи климата, политики и военного дела в XIII веке историки размышляли на страницах журнала Scientific Reports.
Гог и Магог атакуют
Задачу покорить половцев и дойти до Киева поставил еще Чингис-хан (в 1221 году), однако приступили к реализации этих планов монголы лишь при его сыне Угэдэе, после курултая (съезда ханов) 1235 года. На запад двинулось войско под командованием Бату (Батыя), внука Чингис-хана и опытного военачальника Субэдэя — численностью около 70 тысяч человек. Подробности похода на северо-восточную и южную Русь хорошо известны всем еще со школьной скамьи. После сожжения Киева Батый захватил города южной и западной Руси, до Галича и Перемышля, где и расположился на зиму 1240/1241 года.
Следующая цель монголов очевидна — Венгрия, расположенная на Среднедунайской равнине, крайней западной части великого пояса евразийских степей. Кроме того, именно туда, к королю Беле IV, откочевали разгромленные половцы, давние враги татаро-монголов. Но войско разделилось: 30-тысячная армия победоносно прошла польские земли, разгромив польско-немецкое войско в битве при Легнице (9 апреля). Однако на Германию монголы не двинулись, повернули на юг и через Моравию оказались в Венгрии — куда еще раньше вторглись основные силы кочевников.
Маршрут вторжения (красный) и отступления (синий) монголов из Венгрии
Изображение: Nature
Корпус Бату двигался через Верецкий перевал в Карпатах, корпус Кадана — через Молдавию и Трансильванию, отряд Бучека — южным путем, через Валахию. Такое построение было спланировано Субэдеем — чтобы заставить венгров раздробить свои силы и разбить их по частям. Главные же силы Субэдея шли медленнее, выступая в роли резерва. После взятия многих городов и сложных маневров, 11 апреля монголы наголову разбили венгерско-хорватское войско на реке Шайо и приступили к административной перестройке покоренной части Венгрии.
Реклама 05
Отдохнув несколько месяцев, зимой 1242 года армия Бату пересекла замерзший Дунай и приступила к осаде городов, а корпус Кадана направился разорять Хорватию, где скрылся венгерский король. Однако далматская крепость Клис монголам не покорилась. Весной 1242 года, по неустановленной до сих пор причине, Батый и Субэдэй повернули назад и через Боснию, Сербию и Болгарию вернулись в южнорусские степи.
Загадка отступления
Что же заставило монголов прекратить свое победоносное вторжение вглубь Европы и даже оставить завоеванную Венгрию, где они уже назначили баскаков (сборщиков дани) и чеканили монету? Чаще всего отступление Бату объясняют скоропостижной кончиной хана Угэдэя в декабре 1241 года — чингизид хотел как можно скорее прибыть на курултай в Монголию, чтобы участвовать в выборах великого хана. Однако против этой гипотезы свидетельствует тот факт, что Бату так и не добрался до курултая, а остался на территории своего улуса (будущей Золотой Орды).
Есть мнение, что татаро-монголы и не собирались завоевывать Европу, а хотели лишь покарать своих врагов-половцев, уже разбитых при реке Калке. Кыпчаков укрыл венгерский король, игнорировавший требования монголов их выдать. В пользу этой версии говорит целенаправленная охота Бату на Белу IV, для преследования которого зимой 1242 года был выделен целый корпус. Однако эта версия не объясняет, зачем монголы начали включать Венгрию в состав своего государства и почему потом оставили этот проект.
Более обоснованы объяснения военного характера: сложность взятия крепостей в задунайской части Венгрии, большие потери в живой силе и бедность Паннонской равнины, не способной кормить войска, заставили монголов повернуть назад. Впрочем, авар и венгров три-четыре века назад все это не остановило.
Грязь, слякоть и неурожай
Авторы нового исследования справедливо указывают на слишком общий характер всех этих объяснений. Чтобы понять логику Бату и Субэдэя, нужно как минимум четко представлять себе географию, климат и погоду 1240-1242 годов на театре военных действий. Монгольские военачальники крайне внимательно следили за природными условиями (об этом известно по письму хана Хулагу французскому королю) — и ученые допускают, что быстрые климатические сдвиги повлияли как на успешное завоевание Венгрии, так и на решение оставить ее год спустя.
Бегство венгерского короля от войска Кадана
Изображение: Széchényi National Library, Budapest
Итак, весной-осенью 1241 года монголы быстро перемещаются по венгерским землям, захватывая одну крепость за другой. Организованное сопротивление захватчикам никто не оказывал, и они свободно грабили, убивали и брали в плен местное население. Лето было ранним (хронист упоминает о жаре во время битвы на реке Шайо — 11 апреля) и теплым. В летописи сказано, что монголы не сжигали злаки на полях, берегли фруктовые деревья и не убивали крестьян, собирающих урожай. То есть они не превращали сельскохозяйственные земли в пастбища потому, что их кони не испытывали недостатка в корме.
Зато холодная и снежная зима 1242 года наступила рано. Сначала она помогла монголам: Дунай замерз, кочевники пересекли реку и приступили к осаде крепостей Белы IV (обычно зимой монголы не начинали кампании). Но удача от них отвернулась: из-за ранней оттепели они не смогли взять Секешфехервар. «Снег и лед растаяли, и болотистая местность вокруг города стала неприступной», — пишет венгерский хронист. Из-за той же непролазной грязи отправленный в Далмацию корпус Кадана был вынужден отступить от города Трогир.
Почвоведам известно, что низины Венгрии очень легко затапливаются. Если зима снежная, а весна дождливая, то обширные равнины быстро превращаются в болото. Кстати, «высушились» венгерские степи только в XIX веке, благодаря дренажным проектам Габсбургов — до этого весенние разливы многочисленных рек образовывали многокилометровые болота. Топь и грязь сводили на нет эффективность осадных орудий и снижали мобильность конницы.
Климат 1239-1242 годов и уход монголов из Венгрии
Изображение: Nature
Холодная дождливая весна, позднее появление травы и заболачивание равнин резко сократило площадь пастбищ — монгольским лошадям, и так ослабленным тяжелой зимой, не хватало корма. Монголы поняли, что большого урожая в 1242 году ждать не приходится. Так и вышло: осенью в Венгрии разразился страшный голод.
Так что решение монголов отступить выглядит вполне разумным. Погодные условия повлияли и на выбор маршрута для возвращения в южнорусские степи — через Сербию и Болгарию. Заболоченным равнинам армия Бату предпочла более сухие и высокогорные районы вдоль предгорья Карпат.
Историей движут климатические аномалии?
«На мой взгляд, достаточно опрометчиво объяснять остановку монгольского продвижения в Европу двухлетней погодной аномалией. Монголы в течение десятилетий вели завоевательные войны в крайне неблагоприятных климатических условиях, их войска оперировали в районах, плохо пригодных или совершенно непригодных для действий конницы (Южный Китай, Афганистан, Бирма, Кашмир), и даже организовывали морские экспедиции (неудавшееся вторжение на Яву).
Историк Алексей Куприянов специально для «Ленты.ру»: При этом стоит отметить, что победы в этих кампаниях монголы одерживали при помощи местных союзников и вспомогательных отрядов, набранных из местных уроженцев, используя завоеванные территории как базу для дальнейших экспедиций. При вторжении в Европу монголам опереться было не на кого: за ними лежали разоренные южнорусские степи и сожженные города (одним из немногих исключений стала Болоховская земля, князья которой заключили с монголами союз в обмен на поставки фуража), армия была истощена долгим походом, в то время как перед ними находилась густо насыщенная укрепленными городами и замками Западная Европа с воинственным населением. В это же время в Монгольской империи началась борьба за власть, и в этих условиях Бату-хан, естественно, предпочел вернуться на берега Волги и начать обустройство своего улуса. Поэтому, с моей точки зрения, отказываться от традиционной теории в пользу “климатической” гипотезы пока рано».
При воссоздании «погодной истории» западного похода авторы статьи не ограничились случайными фактами из средневековых хроник. Данные по кольцам деревьев северной Скандинавии, Центральных Восточных Альп, румынских Карпат и русского Алтая помогли определить летнюю температуру в Европе за 1230-1250 годы. Судя по ближайшим к Венгрии горам, в 1238-1241 годах лето было долгим и жарким — это, в частности, могло привлечь туда монголов. Однако 1242-1244 годы отличаются более холодным летом. Более того, в 1242 году на территории Чехии, южной Польши, западной Словакии, северо-западной Венгрии и восточной Австрии — и только там, на территории конфликта — выпало аномальное количество осадков.
Ученые подчеркивают, что влияние климата на историю носит не тотальный и статический, а случайный и динамический характер. Так, мимолетная аномалия 1242 года (холодная весна плюс много осадков) сыграла достаточно серьезную роль, чтобы монголы — которые всегда отличались гибкостью своих целей и задач — решили не идти напролом, а отступить, сберегая людей и лошадей. Аналогично, дважды разметавшие монгольский флот у побережья Японии тайфуны («камикадзе», божественный ветер), порожденные сильным Эль Ниньо, уберегли эту страну от завоевания в конце XIII века.
Так или иначе, татаро-монголы ограничились на Западе южнорусскими степями. Ученые осторожно отмечают: окончательно установить, отступили кочевники из-за политических факторов (смерть Угэдэя) или решив, что венгерские земли, слишком уязвимые к погодным колебаниям, не подходят им в качестве плацдарма (и тыловой базы), пока невозможно. Стоит более тщательно изучить среду XIII века: например, раскопать осажденные монголами крепости (и грязь у их стен), разобраться с состоянием рек и болот Паннонской равнины — да и других регионов Евразии, по которым прошлись монголы (в том числе Руси).
——————————————————–130
Древние монголы были не столь уж многочисленны, а побеждали благодаря военному искусству и оперативности
Численность войска монголов Батыя была мала? фото http://zeceintop.ro/wp-content/uploads/2012/12/Mongoli.jpg
Автор:Ч. Чойсамба
Величина войска монголов, отправившегося на Запад, в течение долгого времени являлась предметом неутихающих споров. Только благодаря исследованиям последних лет эта цифра становится более или менее конкретной и выдерживающей критику. Версия монгольского журналиста и писателя Ч. Чойсомба.
Главная причина спора, возникшего вокруг численности монгольского воинства, кроется в том, что историки XIII—XIV вв., труды которых, по праву, должны стать первоисточником, единогласно объясняли невиданный успех кочевникових подавляющей численностью. В частности, венгерский миссионер-доминиканец Юлиан отмечал, что у монголов «такое множество бойцов, что его можно разделитьна сорок частей, причём не найдётся мощи на земле, какая была бы в силах противостоять одной их части».
Если итальянский путешественник Джованни дель Плано Карпини пишет, что Киев осадили 600 тысяч язычников, то венгерский историк Симон отмечает, что в Венгрию вторглись 500 тысяч монголо-татарских воинов.
Говорили также, что татарская орда занимает пространство на двадцать дней пути в длину и пятнадцать в ширину,т. е. чтобы обойти её понадобится 70 дней.
Наверное, настало время написать несколько слов о термине «татары». В кровавой борьбе за власть над Монголией Чингис-хан нанёс жестокое поражение монгольскому племени татар. Дабы избежать мести и обеспечить потомству спокойное будущее, ликвидированы были все татары, кто оказался выше ростом оси тележного колеса. Отсюда можно сделать вывод, что татары как этническая группа прекратила свое существование уже к началу XIII в.
Жестокость принятого решения вполне объяснима с позиций и моральных устоев той эпохи. Татары в своё время, поправ все степные законы, нарушили гостеприимство и отравили отца Чингис-хана — Есугей-баатура. Задолгодо этого, татары, предав интересы монгольских племён, участвовали в пленении монгольского хана Хабула китайцами, которые с изощрённой жестокостью казнили его.
Вообще татары нередко выступали в качестве союзников китайских императоров.
Парадокс, но татарами азиатские и европейские народы назвали обобщённо все монгольские племена. По иронии судьбы именно под именем уничтоженного ими племени татар монголы стали известны всему миру.
Заимствуя эти цифры, одно упоминание которых бросает в дрожь, авторы трёхтомной «Истории Монгольской Народной Республики» утверждают, что на Запад отправились 40 туменов воинов.
Дореволюционные российские историки склонны называть умопомрачительные цифры. В частности, Н. М. Карамзин, автор первого обобщающего труда по истории России, в своей «Истории государства Российского» пишет:
«Сила Батыева несравненно превосходила нашу и была единственною причиною его успехов. Напрасно новые историки говорят о превосходстве Моголов (монголов) в ратном деле: древние Россияне, в течение многих веков воюя или с иноплеменниками или с единоземцами, не уступали как в мужестве, так и в искусстве истреблять людей,ни одному из тогдашних европейских народов. Но дружины Князей и города не хотели соединиться, действовали особенно, и весьма естественным образом не могли устоять против полумиллиона Батыева: ибо сей завоеватель беспрестанно умножал рать свою, присоединяя к ней побеждённых».
С. М. Соловьёв определяет величину войска монголов в 300 тыс. воинов.
Военный историк периода царской России, генерал-лейтенант М. И. Иванин пишет, что армия монголов первоначально составляла 164 тыс. человек, однако к моменту вторжения в Европу она достигла грандиозной цифры в 600 тыс. человек. В их число входили многочисленные отряды пленных, выполняющих техническиеи другие вспомогательные работы.
Советский историк В. В. Каргалов пишет: «Цифра в 300 тыс. человек, которую обычно называли дореволюционные историки, является спорнойи завышенной. Кое-какие сведения, которые позволяют примерно судить о численности войска Батыя, содержатся в “Сборнике летописей” персидского историка Рашид ад-Дина. В первом томе этого обширного исторического сочинения приводится подробный перечень монгольских войск, которые остались после смерти Чингис-хана и былираспределены между его наследниками.
Всего великий монгольский хан оставил своим сыновьям, братьями племянникам “сто двадцать девять тысяч человек». Рашид ад-Дин не только определяет общую численность монгольских войск, но и указывает, кто из ханов — наследников Чингнс-хана — и поскольку получил в своёподчинение воинов. Поэтому, зная какие ханы участвовали в походе Батыя, можно примерно определить и общеечисло бывших с ними в походе монгольских воинов: их было 40—50 тыс. человек. Нужно учитывать, однако, что в «Сборнике летописей» речь идёт только о собственно монгольских войсках, чистокровных монголах, а, кроме них,в армии монгольских ханов было множество воинов из покорённых стран. По сообщению итальянца Плано Карпини, у Батыя воины из покорённых народов составляли примерно ¾ войска Таким образом, обшая численность монголо-татарского войска, приготовившегося к походу на русские княжества, можно определить в 120—140 тыс. человек. Эта цифра подтверждается следующими соображениями. Обычно в походах ханы, потомки Чингиса, командовали “туменом”, то есть отрядом в 10 тыс. всадников. В походе Батыя на Русь, по свидетельствам восточных историков, принимали участие 12—14 ханов-“чингисидов”, которые могли вести за собой 12—14 «туменов» (т. е. 120—140 тыс. человек)».
Далее В. В. Каргалов поясняет:
«Такая численность монголо-татарской армии вполне достаточна для объяснения военных успехов завоевателей.В условиях XIII столетия, когда войско в несколько тысяч человек представляло уже значительную силу, более чем стотысячная армия монгольских ханов обеспечивала завоевателям подавляющее превосходство над противником. Вспомним,кстати, что войска рыцарей-крестоносцев, объединявшие, по существу говоря, значительную часть военных сил всех феодальных государств Европы, никогда не превышали 100 тыс. человек. Какие силы могли противопоставить феодальные княжества Северо-Восточной Руси полчищам Батыя?».
Послушаем мнения других исследователей.
Датский историк Л. де Хартог в своём труде «Чингис-хан — властитель мира» отмечает:
«Армия Бату-хана состояла из 50 тыс. воинов, главные силы которой отправились на запад По приказу Угедея ряды этой армии были пополнены дополнительными частями и отрядами. Считают, что в армии Бату-хана,выступившей в поход, насчитывалось 120 тыс. человек, большинство которых составляли представители тюркских народов, однако вся командование находилось в руках чистокровных монголов».
Н. Ц. Мункуев на основании своих исследований заключает:
«В поход на Русь и в Европу были отправлены старшие сыновья всех монголов, включая владельцев уделов, ханских зятьев и ханских жён. Если считать, что монгольские войска в этот период состояли <…> из 139 тыс. единиц по пять человек, то при допущении, что каждая семья состояла из пяти человек, армия Батыя и Субедея насчитывалав своих рядах около 139 тыс. воинов».
Э. Хара-Даван в своей книге «Чингис-хан как полководец и его наследие», впервые изданной в 1929 г. в Белграде,но не потерявшей ценности до наших дней, пишет, что в армии Бату-хана, отправившейся на завоевание Руси, числилось от 122 до 150 тыс. человек боевого элемента.
Вообще, почти все советские историки единодушно считали, что цифра в 120—150 тыс. воинов наиболее реальна.Эта цифра кочевала и в работы современных исследователей.
Так, А. В. Шишов в своей работе «Сто великих военачальников» отмечает, что хан Батый вёл под своими знаменами 120—140 тыс. человек.
Думается, что читателя, несомненно, заинтересуют выдержки из одной исследовательской работы. А. М. Анкудинова и В. А. Ляхов, поставившие своей целью доказать (если не фактами, то словом), что монголы только благодаря своей численности смогли сломать героическое сопротивление русского народа, пишут: «Осенью 1236 г. огромные полчища Батыя, насчитывавшие около 300 тысяч человек, обрушились на ВолжскуюБулгарию. Булгары мужественно защищались, но были подавлены огромным численным превосходством монголо-татар. Осенью 1237 г. войска Батыя вышли к русским рубежам. <…> Рязань была взята лишь тогда, когдаеё уже некому было защищать. Погибли все воины во главе с князем Юрием Игоревичем, были перебиты все жители.Великий владимирский князь Юрий Всеволодович, не откликнувшийся на призыв рязанских князей вместе выступить против монголо-татар, теперь сам оказался в тяжёлом положении. Правда, он использовал время, пока Батый задержался на Рязанской земле, и собрал значительное войско. Одержав победу под Коломной, Батый двинулся к Москве… Несмотря на то, что монголы имели подавляющее численное превосходство, они смогли взять Москву в пять дней. Защитники Владимира нанесли монголо-татарам чувствительный урон. Но сказалосьогромное численное превосходство, и Владимир пал. Войска Батыя двинулись от Владимира в трёх направлениях. Защитники Переяславль – Залесского мужественно встретили монголо-татарских захватчиков. В течение пяти дней они отбили несколько яростных приступов врага, имевшего многократное превосходствов силах. Но сказалось огромное численное превосходство монголо-татар, и они ворвались в Переяславль-Залесский».
Думаю бесполезным и излишним комментировать процитированное.
Историк Дж. Феннел вопрошает: «Каким образом татарам удалось разгромить Русь так легко и быстро?» и сам же отвечает: «Необходимо, конечно, учесть размер и необычайную силу татарского войска. Завоеватели, несомненно, имели численное превосходство над своими противниками.» Однако он замечает, что невероятно трудно даже дать самую приблизительную оценку численности войск Бату-хана и считает, что наиболее вероятной представляется цифра, указанная историком В. В. Каргаловым.
Бурятский исследователь Я. Халбай в своей книге «Чингисхан — гений» приводит такие данные. Армию Бату-хана составляли 170 тыс. человек, из которых 20 тыс. китайцев состояли в
технических частях. Однако, он не привёл фактов для доказательства этих цифр.
Английский историк Дж.Дж. Саундерс в своём исследовании «Монгольские завоевания» указывает цифру в 150 тысчеловек.
Если в «Истории СССР», изданной в 1941 г., говорится, что монгольская армия состояла из 50 тыс. воинов, то в «Истории России», выпущенной в свет спустя шесть десятилетий, указывается несколько другая цифра, нов пределах допустимого — 70 тыс. человек.
В последних работах на эту тему русские исследователи склонны называть цифру в 60—70 тыс. человек. В частности, Б. В. Соколов в книге «Сто великих войн» пишет, что Рязань была осаждена 60-тысячной монгольской армией. Так как Рязань была первым русским городом, находившимся на пути монгольских войск, то можно заключить, что это и есть количество всех воинов Бату- хана.
Изданная в России в 2003 г. «История отечества» является плодом совместной работы авторского коллектива и указывает цифру монгольского войска в 70 тыс. воинов.
Г. В. Вернадский, написавший капитальный труд по истории Руси эпохи монголо-татарского ига, пишет, что ядро монгольское армии, вероятно, равнялось 50 тыс. воинам. Со вновь сформированными тюркскими соединениямии различными вспомогательными войсками общее количество могло составлять 120 тыс. и даже более того,но вследствие огромных территорий, подлежащих контролю и гарнизонному обеспечению, в ходе вторжения сила полевой армии Бату в основной его кампании едва ли была более 50 тыс. в каждой фазе.
Известный учёный Л. H. Гумилёв пишет:
«Силы монголов, стянутые для западного похода, оказались невелики Из имевшихся у них 130 тысяч воинов 60 тысяч приходилось направлять на постоянную службу в Китай, ещё 40 тысяч ушло в Персию для подавления мусульман, а 10 тысяч воинов постоянно находились при ставке. Таким образом, для похода оставался десятитысячный корпус. Понимая его недостаточность, монголы провели экстренную мобилизацию. Из каждой семьи взяли на службу старшего сына”.
Однако общая численность войска, пошедшего на запад, вряд ли превышала 30—40 тысяч человек. Ведь припереходе в несколько тысяч километров одной лошадью не обойдёшься. Каждый воин должен быть иметь, кроме ездовой, ещё и вьючную лошадь А для атаки был необходим боевой конь, ибо сражаться на усталой или необученной лошади равносильно самоубийству. Требовались отряды и кони для перевозки осадных орудий. Следовательно,на одного всадника приходилось как минимум 3—4 лошади, а значит, тридцатитысячный отряд должен был иметьне менее 100 тысяч лошадей. Прокормить такое поголовье при переходе через степи очень непросто. Везти жепровиант для людей и фураж для большого количества животных с собой было невозможно. Именно поэтому цифра в 30—40 тысяч представляется наиболее реальной оценкой монгольских сил во время западного похода.
Несмотря на то, что фильм Сергея Бодрова “Монгол” вызвал большую критику в Монголии, в его картине было наглядно показано то, каким военным искусством обладали древние монголы, когда небольшой конный отряд мог разгромить огромную армию.
А. В. Венков и С. В. Деркач в совместной работе „Великие полководцы и их битвы“ отмечают, что Бату-хан собрал под своими знаменами 30 тыс. человек (из них 4 тыс. монголов). Эти исследователи могли заимствовать названную цифру у И. Я. Коростовца.
Опытный русский дипломат И. Я. Коростовец, который служил в Монголии в один из наиболее уязвимых периодов нашей истории — в 1910-х гг. — в своём грандиозном исследовании «От Чингис-хана до Советской республики. Краткая история Монголии с учётом новейшего времени пишет, что армия вторжения Бату-хана состояла из 30 тыс.человек.
Резюмируя вышесказанное, мы можем заключить, что историки называют приблизительно три группы цифр: от30 до 40 тыс., от 50 до 70 тыс. и от 120 до 150 тыс. То, что монголы, даже мобилизовав покорённые народы, не могливыставить 150-тысячную армию, уже факт. Несмотря на высочайший указ Угедея, вряд ли каждая семья имела возможность отправить на Запад старшего сына. Как-никак завоевательные походы длились уже более 30 лет,а людские ресурсы монголов были и так скудными. Ведь походы в той или мере затрагивали каждую семью. Но и 30-тысячная армия при всей её доблести и героизме вряд ли могла покорить несколько княжеств за головокружительнокороткий срок.
На наш взгляд, с учётом мобилизации старших сыновей и покорённых народов, в армии Батыя насчитывалось от 40 до 50 тыс. воинов.
Попутно мы подвергаем критике бытующие мнения о многочисленности монголов, отправившихся на поход под знаменем внука Чингисова, и о сотнях тысячах пленных, которых якобы вели перед собой завоеватели, в силуследующих исторических фактов:
Во-первых, дерзнули ли жители Рязани вступить в открытое сражение с монголами, если их на самом деле было более чем 100 тыс. воинов? Почему они не сочли благоразумным отсидеться за городскими стенами и попытатьсявыдержать осаду?
Во-вторых, почему „партизанская война“ всего 1700 дружинников Евпатия Коловрата до такой степени насторожила Бату- хана, что он решил приостановить наступление и сначала разобраться со „смутьяном“?Имей Бату-хан армию, превосходящую Евпатиеву рать по численности в 100 раз, он вряд ли услышал о такомвоеводе. Тот факт, что даже 1700 бескомпромиссно настроенных патриотов стали для монголов силой, с которойнельзя было не считаться, свидетельствует о том, что Бату-хан никак не мог вести под своими знаменами „тьму ненаглядную“.
В-третьих, киевляне вопреки обычаям войны предали смерти послов Мунке-хана, которые явились в городс требованием о сдаче. Только сторона, уверенная в своей непобедимости, отважится на такой шаг. Так было и в1223 г. перед Калкской битвой, когда уверенные в своих силах русские князья осудили на смерть монгольских послов. Не верящий в свои силы никогда не стал бы убивать чужих послов.
В-четвёртых, в 1241 г. монголы проходили в Венгрии более 460 км за три неполных дня. Такие примеры многочисленны. Разве можно за такой короткий срок пройти такое расстояние с многочисленными пленнымии прочим небоевым комплектом? Но не только в Венгрии, вообще за весь период кампании 1237—1242 гг. продвижение монголов было таким стремительным, что они всегда выигрывали во времени и возникали, как бог войны, там, где их вовсе не ждали, тем самим приближая свою победу. Более того, ни один из великих завоевателейне смог бы захватить и пяди земли с армией, ряды которой были пополнены разношерстными и не боевыми элементами.
Наглядный тому пример — Наполеон. Только французы приносили ему победы. И он не выиграл ни одной войны, воюя с армией, пополненной представителями покорённых народов. Чего только стоила авантюрав России — так называемое „нашествие двунадесяти языков“.
Малочисленность своей армии монголы дополняли совершенством военной тактики и оперативностью.Представляет интерес описание тактики монголов английским историком Гарольдом Лэмбом:
„1.Собирался курултай, или главный совет, в ставке Ха-Хана. На нем должны были присутствовать все высшие военачальники, за исключением тех, кому было дано разрешение оставаться в действующей армии.Там обсуждались складывающаяся ситуация и план предстоящей войны. Выбирались маршруты движенияи формировались различные корпуса
2. Высылались в неприятельскую охрану шпионы и добывались “языки”.
3. Вторжение в страну противника производилось несколькими армиями в разных направлениях. В каждойотдельной дивизии или армейском корпусе (тумене) был свой полководец, который двигался с войскомк намеченной цели. Ему предоставлялась в пределах данной ему задачи полная свобода действий при тесной связи через курьера со ставкой верховного вождя или орхона.
4. При подходе к значительно укреплённым городам войска оставляли для наблюдения за нимиспециальный корпус. В окрестностях собирались запасы и, в случае надобности, устраивалась временная база. Монголы редко просто ставили заслон перед хорошо укреплённым городом, чаще всего один или два тумена приступали к его обложению и осаде, используя с этой целью пленных и осадные машины, в то время как главные силы продолжали наступление.
5. Когда предвиделась встреча в поле с неприятельской армией, монголы обыкновенно придерживались одной из следующих двух тактик: они либо старались напасть на неприятеля врасплох, быстро сосредотачиваяк полю сражения силы нескольких армий, как это было с венграми в 1241 г., либо, если, противник оказывался бдительным и нельзя было рассчитывать на внезапность, они направляли свои силы так, чтобы совершить обход одного из неприятельских флангов. Такой манёвр носил название “тулугма”, или стандартный охват“.
Этой тактики монголы неукоснительно придерживались во время своих завоевательных походов, в том числе и во время вторжения на Русь и в европейские страны.
Корона Ордынской империи, или Татарского ига не былоЕникеев Гали Рашитович
Глава 1 «Этнос древних монголов», первооснователей монгольской державы, кто они были? Название и самоназвание этноса «древних монголов»
Глава 1
«Этнос древних монголов», первооснователей монгольской державы, кто они были? Название и самоназвание этноса «древних монголов»
«То, что патриотично настроенного автора интересует история Отечества — закономерно, равно как и то, что его отношение к традиционной историографии может быть не только критичным, но и скептичным. Каждый исследователь имеет право на оригинальные суждения, а читателя интересует лишь, насколько новая концепция убедительнее прежней».
Л. Н. Гумилев.
Первым из историков советской эпохи, кто решился подвергнуть достаточно решительной критике легенду о «монголо-татарском нашествии и иге», содержащуюся в официальной историографии, был Лев Николаевич Гумилев. Общеизвестно, какую цену пришлось заплатить великому ученому за то, что он решился отстаивать свое мнение в эпоху тоталитаризма. И при том не все свои мысли и выводы он мог излагать открытым текстом, что естественно и понятно, надеюсь, многим[4]. В одном из последних изданий работ Л. Н. Гумилева, вышедших из печати уже в постсоветское время, научный редактор замечает: «автор был вынужден делать подобные вставки, чтобы статьи были допущены к печати» (34, 245). В данном конкретном случае научный редактор имел в виду «термины марксистской теории, которые Л. Н. Гумилев отрицал» (там же). Но будем помнить, что великий Евразиец отрицал также многие «клише» советской исторической науки, повторяющей догмы европоцентристской историографии, которые он тоже был вынужден излагать в своих работах во многих случаях, — для того, чтобы иметь возможность довести до нас главное, что содержится в его исследованиях. То есть бесценные материалы по разоблачению «черной легенды» о предках россиян — как предельно мягко выразился Лев Николаевич — «вымысла, далеко не безобидного как в отношении русских, так и татар» (36, 261).
Полагаю, что в своих трудах по истории Евразии относительно «нерешенных» вопросов истории Л. Н. Гумилев сделал наиболее важное для своих последователей. Как он написал в одной из своих последних работ «Из истории Евразии», которая была опубликована по рукописи, после его кончины, Л. Н. Гумилев предоставил нам обширнейший систематизированный материал и по «неясным» вопросам истории — «постановку проблемы, в котором содержится решение, пусть и в неявном виде» (34, 127).
После выхода из печати книги «В поисках вымышленного царства» в 1970 г. началась 15-летняя опала Л. Н. Гумилева. Видимо, поняли апологеты европоцентризма в исторической науке, хоть и с запозданием, что очень много противоречащего «общепризнанному мнению» сумел провести в печать великий ученый.
И увидим в данной работе, что действительно очень и очень много, но главное: он сделал в указанной своей работе «очень важный» — по его собственному выражению, негативный вывод: «Очевидно, источники не собирались сообщать правду, и историки, доверяя им, сконструировали «ложную историю монголов»[5] (30, 221).
Мы еще будем обращаться к оценке официальной истории о Монголах, данной Великим Евразийцем и его предшественниками, неоднократно, при рассмотрении сведений по средневековой истории татар и Монгольской Державы, как предоставленных нам Л. Н. Гумилевым, так и сопоставляя его сведения со сведениями из работ других авторов. В том числе и тех авторов, к которым Л. Н. Гумилев, не излагая в своей работе содержание их трудов, направляет нас непосредственно в каждом конкретном случае, «ставя проблему, в котором содержится решение» по тем или иным неясным вопросам истории Евразии.
Вынесенный в заголовок данной части вопрос считается одним из подобных, наиболее запутанных и до сих пор считающихся нерешенными в официальной истории (34, 128; 87, 28–29).
Сочиненная китайскими и персидскими историографами и поддерживаемая различными историками «по монголам» до настоящего времени практически в неизменном виде, официальная концепция истории «древних монголов» подвергалась ранее и подвергается, особенно в последнее время, достаточно обоснованному сомнению и критике в различных аспектах и различными авторами.
Но вразумительные и обоснованные ответы на главные вопросы: об этнической принадлежности «древних монголов», соплеменников Чынгыз хана, о том, чем объясняются их успехи в создании державы, и каковы причины последующего распада ее и необъяснимого «бесследного растворения» самого «этноса древних монголов» среди других народов, обитающих и доныне на обширнейшей территории Евразии — до сих пор не получены.
Но более всего нерешенным остается вопрос об этнической принадлежности государствообразующего народа средневековой Монгольской империи — соплеменников Чынгыз хана.
На первый взгляд, все это кажется странным, особенно если учитывать, что сведений об этносе «древних монголов», в принципе, имелось и имеется достаточно, чтобы можно было сделать довольно обоснованные выводы и дать ответы на рассматриваемые вопросы. Сохранились сведения самого разного характера, включая историографические, лингвистические, антропологические, географические и многие другие, несмотря на исчезновение массы основных документов государства «древних монголов». Несмотря на уничтожение китайскими властями множества, как дословно излагается в китайских же летописях, «книг на татарском языке и бумаг с татарскими письменами» с момента свержения монголо-татарской династии Юань в Китае, в Монголии и Восточном Туркестане, с конца XIV в. и вплоть до XIX в. включительно (111, 15–16).
Обратимся вначале к вопросу об этнической принадлежности первооснователей державы монголов и их лидера Чынгыз хана в работах Л. Н. Гумилева, затем будем дополнять и уточнять его сведения по спорным вопросам сведениями из работ других историков — как из тех, к которым отсылает нас Л. Н. Гумилев, так и из других, ссылку на работы которых он по понятным причинам не мог давать — например, таких, как Ахметзаки Вал иди Туган[6].
Основной причиной наличия до сего времени в европоцентристской (а также в китайской) исторической науке легенды о «древнемонгольском чуде» и поддержки общепризнанной концепции истории о происхождении Чынгыз хана из рода «этнических первомонголов» — предков халха-монголов и создания ими Монгольской империи является политизация историографии, несомненно, имевшаяся и в момент создания данного мифа.
Основной целью с которой в европейской историографии был поддержан миф о древних монголах — полудиких кочевниках, каким-то чудом (то есть совершенно случайно) сумевших создать огромную и устойчивую евразийскую Державу с передовым для своего времени и «отвечающим потребностям всего сообщества народов государства монголов» законодательством и системой государственного управления[7], с передовыми для своего времени экономикой и культурой[8] было заача внедрение в общественное сознание мнения о несомненно передовом характере Западной цивилизации по сравнению с остальными, то есть Восточноевропейскими и Восточными. Таким образом, отрицалась сама возможность наличия Евразийской цивилизации, сопоставимой с Западноевропейской цивилизацией по культурному и экономическому уровням развития. Этот миф был сохранен, с незначительными изменениями, и в советской историографии — сообразно с национальной политикой и с государственно-строительными потребностями большевиков.
Наиболее объективный и беспристрастный анализ истории Монголов дал, несомненно, Л. Н. Гумилев, хотя и был вынужден в определенной мере прибегнуть к иносказаниям в своих работах по причинам вполне объяснимым (см. выше).
При рассмотрении «загадки древних монголов», в данном случае вопроса об их этнической принадлежности, полагаю, необходимо руководствоваться определением этноса, данным Л. Н. Гумилевым: «этносы — естественно сложившиеся несоциальные коллективы людей — различные народы». Этносы состоят из людей, которых отличает, наряду с другими признаками (антропологическими, лингвистическими и т. д.) определенный, присущий только членам данного этноса, стереотип поведения, усваиваемый ими в раннем детстве от родителей и соплеменников и по которому они определяют (узнают) друг друга. Неотъемлемым, также приобретаемым с раннего детства объективным признаком (выражением) этого стереотипа является самоидентификация представителя этноса, выражающаяся в этническом самоназвании.
То есть этносы — это объекты (системы), созданные самой природой и развивающиеся по естественным законам. Соответственно этнос имеет «самобытную культуру», свое название, которым обозначают его члены других этносов — этноним, который в большинстве случаев совпадает с самоназванием этноса.
Нельзя искусственно, «по команде», создать тот или иной этнос — например, «советский», либо другой «народ» — это будет уже система политическая, социальная общность людей, а не этнос как таковой[9]. И данная общность не будет обладать теми качествами, которыми обладает этнос, даже будучи наделенным «своим языком, письменностью» и т. п. И главное — не будет обладать единством и устойчивостью как система, объединяющими качествами того или иного уровня.
Естественная продолжительность существования этноса, согласно выводам Л. Н. Гумилева — в среднем 1200–1500 лет. Необходимым условием возникновения нового этноса является взаимодействие (полное либо частичное смешение) этносов между собой — то есть у этноса могут быть два или более непосредственных «предков» (34).
Обоснования приведенного положения об этносе изложены Л. Н. Гумилевым в его работах и повторно излагать их здесь, полагаю, нет необходимости, приведем лишь то, что имеет отношение к теме данной работы в целом: этносы сосуществуют и развиваются во взаимодействии со своими соседями по его «месторазвитию»[10], в виде устойчивой системы — суперэтноса: «Почти все известные нам этносы сгруппированы в своеобразные конструкции — «культуры» или «суперэтнические целостности». Названия «культур» условны: Византия, Западная (романо-германская) Европа, Россия, Великая Степь, Китай, мусульманский мир, и т. п. Но каждая из них является своеобразной целостностью исторического бытия, а не случайным обобщением, принимаемым для удобства классификации» (34, 173).
«Единственно надежным критерием для отличия суперэтносов, так же как и этносов, служит не язык, не религия, а стереотип поведения (там же). Суперэтносы — долго, но не вечно живущие этнические системы. Их границы подвижны не только в пространстве, что связано с крупными вековыми вариациями климата, но и во времени. Причиной тому служат как внутренние закономерности этногенеза, так и взаимодействие соседей. Принципиальное значение для контакта имеет знак комплиментарности взаимодействующих суперэтносов. Положительная комплиментарность двух основных суперэтносов нашей страны — Российского и Степного — явилась залогом как создания Московского государства, а вслед за тем и территориального расширения Российской империи, так и нерушимости СССР в годы второй мировой войны. Комплиментарность есть неосознанная и неопределенная какими-либо видимыми причинами взаимная симпатия различных суперэтносов и даже отдельных персон.
Именно комплиментарность послужила поводом для дружбы Александра Невского и сына Батыя Сартака. Но видимо, она же имела место и на уровне этносов: русских и татар, так как политическая зависимость Руси от Сарая не помешала открыть в столице Золотой Орды еше в 1260 г. епископскую кафедру с русским епископом, а затем после «Великой замятии» принять на Русь чингисидов и рядовых монголов… Иван IV положил конец политической самостоятельнсти Орды, но это не помешало говорить в Кремле по-татарски и даже посадить на престол Касимовского хана» (там же, 177–178).
Применительно к теме данной главы в соответствии с приведенным выше, напрашивается предположение, что этнос «древних монголов» мог или должен был, несмотря на развал их Державы, «просуществовать» до настоящего времени, при этом обладая в достаточной мере признаками и свойствами, которые данный этнос имел в период становления и могущества их государства.
Представляется, что господствовавший долгое время в государстве и обществе обширной и могущественной державы этнос должен был сохранить свой язык (с учетом его изменения со временем), антропологические признаки большинства своих представителей (основные, с учетом смешанных браков в достаточном количестве с представителями других типов) и многие другие признаки. И главное, должны были представители данного этноса сохранить способность идентифицировать себя как единый народ, общность, и сохранить свой стереотип поведения и свое этническое самоназвание.
Официальная история предлагает свой вариант решения данной проблемы: этнос «древних монголов» сохранился частью в Монгольской Народной Республике и в основном — примерно 70 % от общего их количества — во Внутренней Монголии — автономном районе Китайской Народной Республики в виде народа халха-монголов. Халха-монголы (самоназвание «халха»), как утверждают официальные историки, и сохранили язык своих предков «древних монголов», антропологические признаки (монголоидная раса континентального типа), и навыки основного способа хозяйствования (кочевое скотоводство). И сохранился также склонность к соответствующему образу жизни у основной части данного народа в виде привычки жить в передвижных жилищах — юртах. В остальных же частях Евразии, где была распространена власть Державы Монголов, как утверждают официальные историки, этнос «древних монголов» не сохранился, так как «растворился» (был ассимилирован) завоеванными им же народами за очень короткое по историческим меркам время — разные авторы называют разные периоды времени — примерно от 10–20 до 100 лет. Соответственно, надо полагать, именно поэтому «древние монголы» не успели оставить нигде письменных документов, свидетельствующих об их государственной деятельности, на своем (старом халха-монгольском) языке, датируемых не позднее XVIII вв.[11] (111).
Чтобы оценить достоверность приведенного выше варианта официальной истории о создании Монгольской Державы предками халха-монголов, постараемся установить на доступном материале, какими этническими признаками и свойствами обладал данный этнос — то есть предполагаемый официальной исторической наукой этнос «древних монголов» — «монголов до Чынгыз хана».
Так же, то есть «древними монголами», называет и Л. Н. Гумилев в своих работах этнос первооснователей Державы Монголов и соплеменников ее первого Верховного правителя Чынгыз хана. И посмотрим, соответствуют ли этнические признаки и свойства «древних монголов» признакам и свойствам этноса современных халха-монголов — в достаточной мере, чтобы первых можно было считать предками вторых, и если все же выяснится, что по всей видимости, не совсем это будет верно, то попробуем также определить, какому из современных этносов все эти признаки соответствуют более всего.
Во-первых, как было отмечено выше, имеется множество исторических сведений, вполне заслуживающих доверия, что и название, и самоназвание данного этноса обозначались одним и тем же словом — «Татар»: касаясь вопроса о происхождении Чынгыз хана, Л. Н. Гумилев указывает на точку зрения русского академика, историка-востоковеда В. П. Васильева[12] (31, 412), сведения из трудов которого редко приводятся в официальной истории о Монголах, а если эти сведения и упоминаются, то не раскрывается суть их содержания — просто указывается в основном, что точка зрения академика В. П. Васильева «не обоснована», без приведения каких-либо аргументов. Л. Н. Гумилев определяет отношение официальных историков-западников к точке зрения В. П. Васильева конкретно и справедливо — она «не является общепризнанной» (там же).
Рассмотрим, какие сведения из древнекитайских исторических источников содержатся в трудах В. П. Васильева, и какие выводы, «не признанные» западниками, сделал русский академик на основе этих сведений. И главное, рассмотрим также, как согласуются данные В. П. Васильева по рассматриваемому вопросу с данными из других источников, в том числе с данными, полученными историками-ориенталистами много позже после кончины академика, в XX в.
В. П. Васильев пишет: «Мнение наше о происхождении названия Монгол разнится от толкований, принятых другими (то есть историками-западниками. — Г.Е.). Мы полагаем, что имя это не носили действительные подданные Чингиз хана до принятия им императорского титула (в 1206 г.), и что не только тот улус, в котором он родился, но и единоплеменные с ним поколения, если и имели только общее название, то оно было не иное, как Татар»[13] (17, 159).
При этом В. П. Васильев подчеркивает, что два наименования — «Татар» и «Татань», встречающиеся в китайских источниках, означали исключительно одно и то же племя (этническую общность) — татары. Второе наименование — «татань», появляется в связи с искажением названия «татар» специфичным китайским языком[14], а так оба слова означали одну и ту же этническую общность (народность либо народ) (17, 135).
В. П. Васильев избавляет нас от путаницы, внесенной историками-западниками благодаря «помощи», оказанной европейцам со стороны китайцев и персов в виде предоставления им легенды «об этнических первомонголах, соплеменниках Чынгыз хана» (о которой ниже будут более обстоятельные пояснения): «Нет необходимости думать, что имя Татар или Татань было прежде Чингиз хана общим для всех племен, которые после прозвали монголами» (выделено мной. — Г.Е.). «Европейским ориенталистам, давно знакомым с этим именем, не знаю почему-то захотелось отделить слово Татар от Татань. Первое, говорят они, было название одного только поколения (племени, народа. — Г.Е.), которое было покорено Чингиз ханом, второе общее всем народам Монголии. Но Мэн-хунъ пишет[15] Татар также и Татань, потому что китайский язык всегда искажает иностранные названия. Китайское слово Татань никогда не было исключительно общим названием всех племен, живших в Монголии. Это было название только одного племени, которое было занесено к горам Инынань из внутренностей Маньчжурии», вероятно, в VI–VII вв. н. э. Это племя (народность) было «потом, может быть, оттеснено далее на север…», и «…во время владычества киданей (X–XI вв.) история застает их на северо-западе от Дансянов» (направление на Алтай и Джунгарию. — Г.Е.). Татары позже упоминаются в летописях также как группа племен (народ), «окружавшие Шато»[16] и оттуда, с запада, по данным китайца Мэн-хуна, они приходят снова на восток Евразии. И именно тогда «поколение Татар при Чингиз хане стало царственным» (выделено мной. — Г.Е.) (17, 136–137), а вовсе не было им «уничтожено», как видим, вопреки утверждениям официальных историков.
Напротив, этническим названием родного племени (народа) Чынгыз хана было наименование «Татар», и оно не было до эпохи монголов, до конца XII — начала XIII в., вопреки «общепризнанному мнению» историков-европоцентристов, исключительно «собирательным наименованием разных племен», а было прежде всего названием и самоназванием конкретного этноса (народа).
Указанием одной только общепризнанной точки зрения о «собирательном значении названия татар» был вынужден ограничиться в своих работах и Л. Н. Гумилев (например, 31, 413). Но при том он замечает, что этническое наименование может быть (смотря по ситуации) и названием конкретного этноса, и собирательным наименованием «различных племен» (народов) (там же) — например, как с названием «русские» — так собирательно, например, называют всех россиян западноевропейцы, как ранее называли они всех граждан СССР. Но применение этнонима в некоторых случаях в собирательном смысле «никоим образом» не означает, что это исключает то, что данное наименование является также и названием и самоназванием конкретного этноса (народа).
В. В. Бартольд[17] также о названии и самоназвании «древних монголов», первооснователей державы Чынгыз хана и его соплеменников высказывался вполне конкретно: «В рассказах о монгольских завоеваниях VII–XIII вв. завоеватели всюду, (как в Китае, так и в мусульманском мире, на Руси и в Западной Европе) именуются татарами» (8, 559). По мнению этого русского академика, так же как и по мнению В. П. Васильева, соплеменники Чынгыз хана «называли себя татары, татарский народ» (там же, 255).
Рассмотрим вопросы о соотношении в истории названий «татары» и «монголы», о происхождении «имени монголов», которые также считаются «доныне не решенными исследователями» (87, 28) и более того — «далекими от удовлетворительного разрешения» (3, 185). Как мы увидим, эти вопросы также были достаточно четко и обоснованно прояснены в трудах академика В. П. Васильева:
«Мэн-хун ясно говорит, что татары даже не знали, откуда взялось название Монголов. Мухури, (ближайший соратник и соплеменник Чынгыз хана. — Г.Е.) при свидании с китайскими чиновниками, постоянно называл себя татарским человеком. Следовательно, название Монгол было, на первых порах, чисто ученое и официальное, и таким образом, эти два названия (из которых последнее пересилило в силу той же официальности) ввели в недоумение не только европейских ученых, но и Рашид-Эддина и, может быть, его современников, которым показалось, что название Монгол должно или нужно было существовать с давнего времени» (17, 137).
Как видим, «название «монгол» было чисто официальное», означало династию и подданных Державы Чынгыз хана (там же, 137), поэтому к татарам как к этносу привилось слабо (т. к. было уже имя сложившейся народности — Татар). Также примерно, в бывшем СССР в составе советского народа, кроме русских — преобладающей нации, по имени которой называли иностранцы всех советских людей русскими, было много других национальностей, так и среди подданных Монгольской империи — «монголов», кроме татар впоследствии было множество других этнических групп (племен, народов). Были, естественно, в том числе и предки современной нации халха-монголов.
Остановимся чуть подробнее на сведениях В. П. Васильева о происхождении названия «Монгол».
Как пишет Мэн-хун, «…прежде был народ Мэнгу, который был страшен Чжурчженям[18], и старшина которых провозгласил себя императором. После они были истреблены; однакож, когда Чингиз хан основывал империю, перебежавшие к нему Цзиньские подданные научили его принять название этого народа, чтобы навести страх на Цзиньцев» (17, 80), тогда и появилось слово «монголо-татары» — по-китайски звучит «мэн-да» (там же, 216).
«Название, принятое Чингисханом, имело двоякий смысл: иероглифы имели значение, а звук напоминал народ, некогда враждебный Цзиньцам» (там же, 161).
С момента провозглашения Империи в 1206 г. «Тэмучэнь принимает титул Чингисхана… и дает своей державе имя Монголов» (там же, 134). Имя державы дословно звучало, как передает китайский автор, «Мэнъ-гу», в значении «получивший древнее» в соответствии с иероглифами, которыми писалось на китайском языке, в письмах к ним и к цзиньцам, название державы монголов (там же, 161). Другой вариант перевода данного иероглифа В. П. Васильевым — «сохранить древнее» (1890 г.).
Заметим, что слово «Мэнгу»[19] на «древнетюркском» означало «вечно» (63, 17), (87, 113).
Подчеркивая, что «прежние Мэнгу», истребленные чжурчженями задолго до основания Державы Монголов, были совершенно другим, отличным от этноса Чынгыз хана и его «монголов» народом, В. П. Васильев объясняет, что Чынгыз хан и его соратники подбирали вначале название державы, и затем иероглифы, именно подходящие по смыслу этого названия (для переписки с Цзиньцами).
И прежде, скорее всего, было подобрано название державы и династии — «мэнгу» (смысл — «вечно», а прилагательное от него «мэнгел» — «вечный», «вечная»). И это слово, многократно транскрибированное разными авторами, и превратившись в слова «монгал» (68), «магул» (13, 234–235), «моал» (88), «монгол» дошло до нас[20].
Наиболее подходящие по смыслу китайские иероглифы (для озвучивания Цзиныдам) означали (либо означали во время перевода В. П. Васильевым), скорее всего — «получить древнее» (другой вариант перевода — «сохранить древнее»). Тут совпадало и звучание иероглифов с названием народа «мэн-ву» (менгу, мингу), который был до того «страшен чжурчженям», врагам татар Чынгыз хана. Так название, а затем уже иероглифы и были, как видим, подобраны: «в этом имени («мэнгу». — Г.Е.) другие совсем иероглифы, а не те, которыми писали имя прежних мин-гу, и название, принятое Чингиз ханом, имело двойной смысл: иероглифы имели значение, а звук напоминал народ, некогда враждебный Цзиньцам» (17, 161).
Ниже мы увидим, как было использовано создателями легенды об «этнических монголах — соплеменниках Чынгыз хана, врагах татар» это созвучие имени древнего народа, когда-то «страшного чжурчженям» и уничтоженного ими задолго до рассматриваемых событий, с названием Державы Чынгыз хана, перешедшим на ее подданных — «Монголы». Данное слово-наименование «никоим образом» не означало в то время этническую принадлежность, хотя поначалу относилось в основном именно к средневековым татарам, первым основателям и идеологам Державы Чынгыз хана и его соплеменникам.
Вот еще некоторые сведения по истории родного этноса Чынгыз хана из китайских источников, переведенных В. П. Васильевым: «Вышедшее из Маньчжурии под давлением Киданей[21] — воинственных полукочевников — одно отдельное поколение (племя, народность), поселившееся у Иньшаня, прозвалось Датанями (Татарами); это имя сделалось известной в Китае при Танской династии» (начало VII в). Во время владычества Киданей история застает их на северо-запад от Дансянов, Тугухунцев и Тукюэ» (17, 136) — это от гор Иньшань в сторону Алтая и Джунгарии (Шато).
В 870 г. летописцами отмечаются совместные с тюрками-шато боевые действия древних татар против «китайского бунтовщика Пансюня». Имеются сведения о том, что татары предоставляли убежище лидерам тюрок-шато — последние «убегали к Датаням». Отмечается, что древние татары были искусны в конной езде и стрельбе, имели множество верблюдов и лошадей. «Названия их поколений и старшин остались неизвестными для истории; известны только имена Чжаваньцу, Цзэгэ» (17, 165–166) — несомненно, имена до неузнаваемости искажены китайской транскрипцией.
В. П. Васильев поясняет также, что тюркские племена, обитавшие в степи Шато, — Тукюэсцы или Шатосцы, «прозванные так от степи Шато, находящейся на запад от Баркюля» (озеро в Джунгарии. — Г.Е.), в VIII–IX вв. мигрировали на восток, «на северную сторону хребта Иньшань» (там же, 136).
Те же племена описываются и у Л. Н. Гумилева, он называет Шатосцев «тюрками-шато, потомками среднеазиатских хуннов» (32, 354, 483).
«К этому же времени история относит и появление в этой местности Татаней маньчжурских… В IX в. история не упоминает уже о Шатосцах в этих местах; напротив, при Киданьской династии являются здесь Дадане (Татары). Следовательно… оба рода смешались друг с другом, и были оттеснены натиском Киданей и Тангутов царства Ся, далее на север» и на запад, и уже при Чынгыз хане, совершив, по выражению В. П. Васильева, «круговое вращение» своей миграции, татары Чынгыз хана пришли с запада (со стороны Шато — Джунгарии) снова на восток Евразии, где «поколение Татар при Чингисхане стало царственным» (17, 136–137).
Как отмечает также В. П. Васильев, в китайских хрониках сообщается о некоторых характерных чертах данного этноса — одновременно с тем, что были они «все мужественны и искусны в сражении», древние татары — соплеменники Чынгыз хана также «занимались хлебопашеством». Кроме этого также они умели изготавливать оружие и прочие изделия из железа и меди уже в IX–X вв. (17, 165). «Киданьцы, хотя и торговали с Датанями (Татарами), но не пропускали к ним железа. Когда же Цзиньцы завладели землями на юго-восток от Хуанхэ, железо и медь перешли к Датаням и они наделали себе оружия» (там же). Поскольку в 1115 г. на месте разгромленной чжурчженями (с помощью татар) империи Киданей возникает империя Кинь (Цзинь).
Далее летописи свидетельствуют: «Когда Цзиньское государство было сильно, то Датане (Татары) ежегодно приносили дань, когда же на (Цзиньский) престол вступил Вэй-ван, то Датаньский государь Тэмучэнь провозгласил себя императором Чингисом» (там же, 165).
Таким образом, примерно с VII–VIII вв. на пространствах Центральной Евразии от Иньшаня до Джунгарии, и как ниже увидим, далее до Алтая, Урала и Волги и далее, шло «смешение» и расселение, по меньшей мере, двух-трех племен и множества отдельных «тюркских родов»[22]. Главную роль, чему подтверждения будут приведены ниже, в образовании нового этноса играли древние татары, вышедшие ранее из Маньчжурии, тюрки-шато и частично уйгуры (17, 136–137). Включал в свой состав этнос татар в ходе расселения на Запад и «другие тюркские роды», обитавшие в Великой Степи (87, 102). И, как выразился Л. Н. Гумилев, «в XI в. новый взрыв этногенеза создал этнос — монгол» (34, 59). Но соплеменники Чынгыз хана, как мы знаем уже из работ В. П. Васильева, и, впрочем, также как поясняет и Л. Н. Гумилев в своих работах, «монголы до Чынгыз хана», например, еще «в XI–XII вв. назывались татары» (34, 41; 30, 270).
Необходимо привести здесь также пояснения, основываясь на данных В. П. Васильева, относительно распространенного мнения «о делении разноплеменных кочевников Центральной Азии от Китайской стены до Сибирской тайги» на «белых, черных и диких татар».
Истоки ошибочного представления о подобном ложном смешении и одновременно делении средневековых татар как «всех кочевников с общим названием татар» в следующем: подобное разделение существовало, но исключительно внутри одного народа датань (татар), и относится проявление этого деления примерно к VIII–X вв.
И вот о чем речь: «Датаньские люди все мужественны и искусны в сражении, те, которые жили поблизости к Китаю, назывались «образованными» (жэ, то есть «спелый». — В. П. Васильев) датанями, они занимались хлебопашеством… Отдаленные же от Китая назывались «дикими» (шэнь «сырой». — В. П. Васильев)…» (17, 165).
Как видим, иероглифы для обозначения слова «дикий» применяются те же, что и для обозначения слова «сырой», и применялось это выражение для обозначения древних татар, «отдаленных от Китая» — то есть тех татар, об образе жизни которых китайцы не имели достаточного представления. Как видим, китайцам к рассматриваемому времени был достаточно хорошо известен только восточный край средневекового татарского мира. И необходимо здесь пояснить одну особенность языков восточного происхождения — слово «сырой» может означать вовсе не слово «дикий» в смысле уровня культуры. «Сырой» означает именно отдаленность — ив прямом, и в переносном смысле — от конкретного народа, этноса, его культуры, языка и т. п.
Например, в татарском языке тоже есть выражение «сырой» в подобном значении, говорят о человеке «чи татар», «чи рус» и т. п. Что в дословном переводе будет звучать — «сырой татарин», «сырой русский» и т. п. Это означает лишь то, что человека определяют как наделенного «плотью и духом», всеми свойствами своего народа, не подверженного влиянию каких-либо других народов (народа) в самом широком смысле этого слова, учитывая происхождение, язык, культуру и т. п., а отнюдь не определяя этим уровень собственно «цивилизованности» данного индивидуума.
Соответственно, как пишет академик В. П. Васильев, татарский народ («поколение») и при Чынгыз хане «подразделялось на три рода: черное, белое и непокорное (Субудай принадлежит к белому). В Юаньской истории[23] упоминается два рода татар: чахан (белый) и анги-татар, последнее, вероятно, то же самое, что и непокорное; но нигде не упоминается о терных татарах, и это покажется весьма естественным, когда узнаем, что сам Чингиз хан принадлежал к этому поколению (выделено мной. — Г.Е.), и потому что официальный язык везде словом монгол заменил прежнее название поколения (татар)» (17, 135).
Мэн-хун пишет о соплеменниках Чынгыз хана: «(Это) поколение происходит от шато’сцев и составляет особенный род. Они разделяются на три вида: черных, белых и непокорных (диких)» (там же, 216). «Князь Субутай происходит от белых татар» (там же, 217). «Нынешний император Чингис, его полководцы, министры и главнейшие чиновники, все принадлежат к черным татарам (харачин?)» (там же). «Главнокомандующий всех войск, канцлер всех провинций, великий князь Мухури — черный татарин, китайцы зовут его Мэ-хоу-ло; в бумагах пишут Моу-хэ-ли, — все это от исковерканности южного и северного наречия» (там же, 221), «я сам при свиданиях с ним (Мухури) слышал, как он называл себя всякий раз татарским человеком» (там же, 220).
И еще приведем примеры того, что наименование «татар» относилось к конкретному этносу, а не было «собирательным названием кочевых племен»:
Академик В. В. Бартольд о татарах «до Чынгыз хана»: «В анонимном Муджмал ат-таварих (ок. 520/1126 г.) в списке государей назван татарский государь Симун буйуй (или биви?) джайар» (8, 559).
Известный современный ученый, выдающийся историк-ориенталист С. Г. Кляшторный:«…Во всяком случае, в X–XII вв., этноним «татары» был хорошо известен не только в Срединной империи (в Южном Китае. — Г.Е.), но также в Средней Азии и Иране. Так, наряду с караханидскими тюрками, татары достаточно часто упоминаются в стихах известнейших персидских поэтов. Газневийский поэт Абу-н-Наджми Манучихри (XI в.) пишет о красивом юноше с «тюрко-татарским обликом» (выделено мной. — Г.Е.) … имам Садр ад-дин Харрамабади (XI–XII) в касыде, посвященном султану Искандеру, упоминает некоего «татарина»» (53, 133).
Еще сведения из уйгурских и китайских источников, обнаруженных уже много позже В. П. Васильева: «Во всяком случае, в колофоне пехлевийского манихейского сочинения «Махр-намаг», переписанного в Турфане между 825–832 гг., среди местных вельмож упомянут и глава татар (tatar ара tekin)» (там же, 132).
«Между 958 и 1084 гг. упомянуты три посольства к различным китайским дворам, совместно отправленные государями ганьчжоуских уйгуров и ганьсуйских татар для заключения военного союза против тангутов» (там же) — здесь татары определенно упоминаются как этнос — равно как и уйгуры.
«Важное дополнение к этим известиям содержится в двух китайских манускриптах 965 и 981 гг. из пещерной библиотеки в Дуньхуане (город в северо-западной части КНР, граница провинции Ганьсу с Уйгурским автономным округом. — Г.Е.). Там прямо сказано, что центр государства татар был Сучжоу, то есть на границе Ганьсу и Восточного Туркестана. Об этих же татарах сообщают хотано-сакские документы IX–X вв.» (там же).
Отметим, что все приведенные из работ С. Г. Кляшторного сведения о татарах согласуются с утверждением В. П. Васильева о том, что татары Чынгыз хана пришли, по данным Мэн-хуна, именно с запада, из Шато. То есть, именно на западной стороне от средневекового Китая указывают места обитания «татар до Чынгыз хана» более ранние китайские источники, переведенные В. П. Васильевым.
Выше приводилось достаточно сведений о том, что китайцы, и не только они, называли родной народ Чынгыз хана как до него, так и время его правления одинаково — татарами. Приведу несколько цитат из записок китайских летописцев эпохи династии Юань, которые пишут о соплеменниках и сородичах Чынгыз хана по прошествии нескольких десятков лет после смерти основателя Монгольской Державы («Краткое описание черных татар»): «В янцзинских городских школах учат уйгурскую грамоту. Кроме того, обучаются переводу с татарского. Как только они выучиваются переводу с этого языка, они назначаются переводчиками» — речь идет о подготовке государственных чиновников, писцов, и переводчиков из числа татарской молодежи (111, 155). Как видим, и «окитаиваться», то есть ассимилироваться среди китайцев, вопреки мнению некоторых историков, монголо-татары вовсе не были склонны.
Другой китаец Сюй Тин примерно в то же время пишет: «Татары используют главным образом овец для обеспечения себя пропитанием» (там же, 88). Также китайцы, описывая почтовые станции Юаньского периода — причем эти станции так и назывались, как и в России — «ям»[24], различают их как «татарские» и «китайские» (там же, 114).
Автор работы, откуда приведены эти выдержки (111), халха-монгольский историк Чулууны Далай к приводимым им цитатам средневековых летописцев дает свой комментарий: после слов «татар», «татарский» пишет в скобках «монгол» или «монгольский». Либо указывает конкретно: «там, где говорится «татарские», подразумеваются «монгольские», то есть халха-монгольские и никакие другие (там же, 114).
Заметим, что сами авторы источников, которых цитирует Чулууны Далай, подобных оговорок не делают, и предки халха-монголов также ничего не пояснили по данному поводу в каких-либо документах того времени. И сами средневековые татары не оставили никаких разъяснений относительно того, что их этническое название вовсе не «татары», а «монголы».
И вообще на этот счет никаких доводов Чулууны Далай не приводит — почему в средневековых текстах необходимо, при чтении их, заменять слово «татар» словом «монгол», и при этом еще обязательно «подразумевать», что речь идет об этносе «халха-монголы». Ведь ничем не подтверждается, что там, где написано «татар», «подразумевается монгол» (то есть «халха-монгол», что имеет в ввиду Чулууны Далай), и учитывая все вышеизложенное, можно смело утверждать — то, что написано в рассматриваемых средневековых источниках, то и подразумевается, безо всяких иных толкований — если написано «татар», «татарский язык», например, то и идет речь о представителе средневекового татарского народа или его татарском языке. И если написано, например: «монгольские чиновники» — и речь идет, как мы увидим чуть ниже, о должностных лицах Державы Чынгыз хана, которые могли быть любой национальности и вероисповедания — ив подтверждение этого примеры также будут приведены.
Уместно будет привести здесь замечание С. Г. Кляшторного: «…в отчете суннского посольства 1211–1212 гг., недавно опубликованном Г. Франке, монголов последовательно именуют татарами» (53, 134). То есть, именно как государствообразующий этнос Державы Монголов, как родной народ Чынгыз хана, упоминаются именно татары — а «монголы», именно как этнос — в отчетах китайских послов не упоминаются. Что является дополнительным подтверждением сведений и, что особенно важно — точки зрения академика В. П. Васильева, приведенных чуть выше. Как отмечал Мэн-хун в приведенной выше выдержке из его «Записок о монголо-татарах»: «татары даже не знали, откуда взялось название Монгол…» (17, 137). То есть, название «Монгол» было для средневековых татар именно «ученое» и «официальное», как совершенно верно определяет В. П. Васильев, а никак не названием их родного этноса (народа).
Как можно убедиться из изложенного, соплеменников Чынгыз хана, «древних монголов», как их привыкли именовать официальные историки, «последовательно именовали татарами» и до эпохи Монголов, и в эпоху Монголов, и позже — в этническом смысле — все современники, которые их знали достаточно хорошо; и друзья, и враги[25].
Вот, например, именно этническое определение монголо-татар Чынгыз хана и его самого в сочинении арабского ученого-историка Ибн-аль-Асира, современника Чынгыз хана, врага монголо-татар: «В этом (617 = 1218–1219 г. от Р.Х.) году въ страны ислама явились Татары, большое тюркское племя, места обитания котораго горы Тамгаджские, около Китая; между ними и странами мусульманскими более 6 месяцев (пути). Причина появления их была такая: царь их, по прозванию Чингизхан, известный под именем Темучина (выделено мной. — Г.Е.), покинув свои земли, двинулся в страны Туркестана и отправил партию купцов и Тюрков с большим запасом серебра, бобров и др. вещей въ города Мавераннехра: Самарканд и Бухару…» (101, 4–5).
Через тридцать лет пишет Рукнеддин Бейбарс, эмир Египетского султана, арабский ученый-историк (умер в 1325 г.): «К случившемуся в 650 г. (= 14 март. 1252 г. — 2 март. 1253 г.) относятся смерть Бату, сына Джучи хана, сына Чингиз хана, царя татарского… После него вступил на престол Берке, сын Бату хана, сына Джучи хана. Это тот самый, который сделался мусульманином и заставил принять Ислам Татар, находящихся в его государстве. В 653 г. (= 10 февр. 1255 — 29 янв. 1256 г.) произошло сражение между татарскими царями Берке и Хулаку, сыном Тули (сын Чынгыз хана. — Г.Е.); поражение понес Хулаку. С этого времени началась война между ними…» (там же, 121).
Как видим, и в это время арабы называли татар, как и ранее — именно татарами, несмотря на «официальное название» верноподданных Державы — всех к тому времени, а не только уже татар — Монголы. Так что ясно видно, что как привыкли издавна, так и называли арабы давно им известный народ — именно татарами.
К тому же, как видно из следующей цитаты, Рукнеддин Бейбарс и его соотечественники мамлюки знают о татарах отнюдь не понаслышке:
«Прибытие искавших убежища татар из войска Хулаку. 6-го дзульхидже 661 г. (= 11 октября 1263 г.) прибыл в Египет большой отряд татар, искавших убежища и пожелавших принять ислам. То была толпа более чем в 1000 душ, в числе их старшины: Керемун, Амтагия, Нукия, Джабрак, Каян, Наса-гыя, Табшур, Набату, Санджи, Джуджулан, Уджурка, Уркук, Кирай, Сулагыя, Менкадым и Сураган[26]. Это были сторонники Берке, отправившего их на помощь к Хулаку; они находились при нем некоторое время; когда же между ними произошло столкновение… то Берке написал им, чтобы они покинули Хулаку и прибыли к нему (Берке) а если не могут направиться к нему, то присоединились бы к войскам Египетских владений» (101, 100).
Эти татары (приведен один случай аналогичного «прибытия» из многих) были радушно приняты мамлюками-тюрками, правившими тогда Египтом, упомянутые старшины получили в войсках мамлюков командные должности. И вот что примечательно — нет ни одного упоминания в описаниях подобных случаев о том, что языки «прибывших татар» и их новых соратников-тюрок, мамлюков, имели существенные различия — как следует из приводимых сведений, понимали друг-друга татары и тюрки-мамлюки без услуг переводчиков (101, 100).
И позже, в первой половине XIV в., арабы, будучи уже союзниками монголо-татар и близко познакомившись с ними и даже породнившись, продолжали их этнос называть именно татарами:
«Мир с татарскими царями и породнение Эннасыра с Северными царями их…». Описываются «две обширные державы Татар»: «одна из них держава сыновей Хулаку, взявшая Багдад и овладевшая столицею ислама в Ираке, который он (Хулаку) сделал своим престольным городом; кроме того им принадлежали Иракеладжем, Фарс, Хорасан и Мавераннехр. (Другая) была держава сыновей Джучи хана, сына Чингиз хана, на Севере, прилегавшая на Востоке к Хорезму, на Юге к Крыму?) и пределам Константинополя, на Западе к земле Булгарской… Тюркская держава в Египте и Сирии граничила с державою Хулагуидов, которые желали овладеть Сирией и раз за разом повторяли грабительские набеги на нее. Они старались склонить на свою сторону правителей их из арабов и туркменов и с ними одерживали верх над ними (египтянами), как я это видел в историях их…» (там же, 385).
В приведенной выдержке татары упоминаются, как и в вышеприведенном примере с уйгурами, именно в смысле народа (этноса), также как и Арабы, Туркмены, также как и Тюрки (мамлюки), этнос которых господствовал тогда в Египте и Сирии (35, 249–254).
Сделаем промежуточный вывод: при сопоставлении сведений, приводимых Л. Н. Гумилевым и В. П. Васильевым, и сведений из других источников, авторы которых являются представителями разных времен и народов, становится ясно, что именно смешение этносов древних маньжуро-иньшанских татар, тюрок-шато и части уйгуров послужил толчком для начала этногенеза и рождения нового этноса «татар». Или, как называл этот народ в своих работах Л. Н. Гумилев, «новый этнос — монгол, возникший в IX в., название которого до Чынгыз хана было — татары» — чему примеры приведены выше, или (30, 270; 34, 41, 59).
Это и было возникновение этноса «монголо-татар» — средневекового татарского народа Чынгыз хана, «одного из многочисленных тюркских степных племен» (87, 103), «большого тюркского племени, царь которого» был Чынгыз хан (101, 4). И сам Чынгыз хан происходил из этого же самого «тюркского племени» (15), этническое название и самоназвание которого было «не иное, как Татар» (17, 159).
В. П. Васильев, выражая свое несогласие с мнением о том, что древние Татары были предками современных халха-монголов, замечает: «и не к чему искать их (нынешних Монгол) имени в Татанях, выходцах из Маньчжурии и поселившихся у Инь-Шаня» (17, 38).
Из всего изложенного выше также видно, что есть серьезные основания для того, чтобы засомневаться в обоснованности разделения «татар до Чынгыз хана» и «татар Чынгыз хана» («древних монголов») и считать их разными народами (этносами), и увидим ниже, что эти сомнения подтвердятся.
Более того — будут приведены и далее в данной работе сведения, что татары и до эпохи Чынгыз хана, и татары Чынгыз хана, получившие «официальное наименование Монгол» уже после начала правления Чынгыз хана, при этом сохранив также и свое этническое название и самоназвание «татар» — это один и тот же этнос (народ). И народ этот сохранил свое этническое название и самоназвание и после распада Державы Монголов, и сохранили большинство потомков этого этноса вплоть до современного периода свое название и самоназвание, и «не иное, как Татар».
И вряд ли эти татары — «до Чынгыз хана» или «в период Чынгыз хана» — были «монголоязычными». Имеется в виду соответствующий рассматриваемому времени язык современного народа халха-монголы[27], проживающего ныне в основном в Китайской Народной Республике, а частью в Монгольской Народной Республике.
Поделитесь на страничке
Похожие главы из других книг
Какие музыкальные инструменты были популярны у древних греков?
Из книги Кто есть кто во всемирной истории автора Ситников Виталий Павлович
Какие меры длины были у древних славян?
Из книги Кто есть кто в истории России автора Ситников Виталий Павлович
Какие праздники были у древних славян?
Из книги Кто есть кто в истории России автора Ситников Виталий Павлович
Из книги Реконструкция всеобщей истории [только текст] автора Носовский Глеб Владимирович
2. ВТОРЖЕНИЕ «МОНГОЛОВ» В ЗАПАДНУЮ И ЮЖНУЮ ЕВРОПУ. ВОЗНИКНОВЕНИЕ РОССИЙСКОГО ЦАРСТВА = ВЕЛИКОЙ «МОНГОЛЬСКОЙ» ИМПЕРИИ К исходу первой половины XIV века, в правление Ивана Даниловича Калиты (Калифа = Халифа), в ответ на военные экспедиции западных европейцев, двигавшихся с
Народы древних названий в сей части были
Из книги История Российская. Часть 1 автора Татищев Василий Никитич
Народы древних названий в сей части были Кимры, сарматы, по Волге, где поныне имя то великое село Кимра хранит. К тому Углеч, Кашин, Бел городок (ныне запустел) принадлежали, гл. 24.Кривичи, сарматы, потом славяне, ныне княжество Смоленское.Меря, сарматы, Ростов, Галич, Кострома
Глава 2 Сведения о языке «древних монголов» — соплеменников Чынгыз хана
Из книги Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было автора Еникеев Гали Рашитович
Глава 2 Сведения о языке «древних монголов» — соплеменников Чынгыз хана ИменаОбратим внимание, что В. П. Васильев, не соглашаясь с имевшим уже в его время достаточное распространение в научных кругах утверждением западников о том, что языком этноса первооснователей
Из книги Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было автора Еникеев Гали Рашитович
Глава 3 Сведения об антропологических признаках «древних монголов», или древних и средневековых татар Л. Н. Гумилев пишет: «Самые древние монголы ничего общего не имели с блондинами, населявшими Европу. Европейские путешественники XIII в. никакого сходства между
Из книги Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было автора Еникеев Гали Рашитович
Глава 4 Особенности месторазвития «древних монголов». Кимаки и кыпчаки. Некоторые сведения о материальной культуре этноса «древних монголов», или татар Чынгыз хана «Евразия — степная полоса от Хингана до Карпат, ограниченная с севера «таежным морем», то есть сплошной
Из книги Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было автора Еникеев Гали Рашитович
Глава 1 Предпосылки, условия и мотивы создания «Темучином» и его соратниками государства нового типа. Идеология создателей державы монголов, отраженная в данных историографии. Толкование их различными авторами-историографами В предыдущей части данной работы были
Из книги Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было автора Еникеев Гали Рашитович
Глава 5 Монголо-татарская империя и Русь. Русь до монголов. Истоки легенды о «монголо-татарском нашествии» и «о порабощении Руси». Сведения об участии русских в движении монголов, в государственной деятельности в монголо-татарской империи и в Улусе Джучи В официальной
Из книги Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было автора Еникеев Гали Рашитович
Глава 6 Идеологическая, политическая и военная агрессия против державы монголов и ее преемницы — России. Ее влияние на историографию. Кое-что, о чем умалчивает «официальная история» Запада и Востока Власть центра — державы монголов — сохраняла свое влияние на всей своей
Глава 4. ВОЕННЫЕ ПОХОДЫ МОНГОЛОВ В КОРЁ И ПОДЧИНЕНИЕ КОРЁ МОНГОЛЬСКОЙ ДИНАСТИИ ЮАНЬ КИТАЯ
Из книги История Кореи: с древности до начала XXI в. автора Курбанов Сергей Олегович
Глава 4. ВОЕННЫЕ ПОХОДЫ МОНГОЛОВ В КОРЁ И ПОДЧИНЕНИЕ КОРЁ МОНГОЛЬСКОЙ ДИНАСТИИ ЮАНЬ КИТАЯ Монголы стали беспокоить Корё с начала XIII в. В 1206 г. Темучин, провозглашенный в 1202 г. Чингисханом, т.е. «Великим ханом», объявил о создании государства[126]. Примерно с этого же времени
«Раннеземледельческие культуры были подлинной предтечей древних цивилизаций».
Из книги Древние цивилизации автора Бонгард-Левин Григорий Максимович
«Раннеземледельческие культуры были подлинной предтечей древних
Из книги Книга 1. Западный миф [«Античный» Рим и «немецкие» Габсбурги — это отражения Русско-Ордынской истории XIV–XVII веков. Наследие Великой Империи в культ автора Носовский Глеб Владимирович
4.2. Вторжение «монголов» в западную и южную Европу, в Азию и Африку Возникновение Великой = «Монгольской» империи К исходу первой половины XIV века, в правление Ивана Даниловича Калиты = Калифа = Халифа, начинается создание (восстановление) Империи. Русские конные войска,
Концепция верховной власти у древних монголов
Из книги Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени автора Кляшторный Сергей Григорьевич
Концепция верховной власти у древних монголов Отец Чингиз-хана, Есугей, был только бахадуром («витязь», «герой»; древний тюрко-монгольский титул) и никогда не имел при жизни ханского титула. Его сын, Темучин, как уже упоминалось, дважды избирался ханом, около 1189 г. и весной
2. Какие были основные особенности древних государств Индии и Китая?
Из книги Всеобщая история в вопросах и ответах [litres] автора Ткаченко Ирина Валерьевна
2. Какие были основные особенности древних государств Индии и Китая? Современные историки считают, что Индия возникла при встрече двух цивилизаций: городской торговой, развившейся в долине Инда, и пастушеско-кочевой, дальней родственницы кельтской, греческой и римской
Древние тюрки и монголы. Начало империи Чингисхана 13866 11 июня 2014 11:41 Тимучин (Чингис) с юных лет отличался умственными способностями, физической силой и бесстрашием. Известный политический и общественный деятель, публицист, историк, тюрколог, профессор Ахметзаки Валиди Тоган (1890-1970) в свое время исследовал происхождение древних тюрков по первоисточникам. Он обращается к трудам великого богослова и мыслителя Шигабутдина Марджани, выдающихся европейских ученых В.Радлова, В.Бартольда, Г.Говарта, Ч.Френа. В результате в 1911 году им была издана книга «Кыскача төрек вә татар тарихы» («Краткая история тюрков и татар»), получившая добрую оценку общественности и принесшая автору большую известность. Islam-today предлагает вниманию читателей отрывки из указанной книги. Монголы. Юность Чингисхана. На территориях начиная от восточного побережья озера Байкал, берегов рек Онон и Керулен до пустыни Шаму, расположенной во внутреннем Китае, включая местности Шарамури, Куку-Хата с древнейших времен проживали родственные народы какими являлись тюрки, манчжуры и весьма близкие к ним монголы (тураны). Испокон веков самыми могущественными из этих трех наций являлись тюрки, а потому остальные их два собрата пребывали по большей части в зависимости от них. После того как огузы к середине восьмого века, а к середине девятого уйгуры покинули прибрежья Орхона, на территории нынешней Монголии тюрков оставалось очень мало. Эти места постепенно занимали монголы. Монгольские племена, которые раньше занимали Приамурье также стали перебираться сюда на земли теперешней Монголии. В те времена они составили огромную силу и окончательно вытеснили тюрок. В одиннадцатом-двенадцатом веках часть из них, которая расселилась от Онона до Шамуги называли себя «татаби», а те племена, которые населяли земли близ озер Кулуннур и Буирнур, от реки Аргун до границ Манчжурии именовались как «татары», «монголы» же кочевали от берегов Онона к восточному побережью озера Байкал. Долгие времена, в особенности в дочингисову эпоху, все эти народы собирательно именовались единым термином – «татары» (причем, татаби считались «белыми татарами», татары – «черными татарами» или «утуз татар», а монголы «лесными татарами» или «тукуз татарами»). Когда владычество в свои руки взял Чигисхан все эти племена и народы стали именоваться кратко «монголами». Естественно что эта общность в свою очередь подразделялась на более мелкие и многочисленные племена. Одно из них под наименованием «кият» представляло собой древнее огузское племя и восходило к тюркским каганам. С 794 года по милади его представители обитали на территориях Внутреннего Китая в пределах Шамуги и смогли пробиться во власть и успешно правили монголами. Род этих ханов согласованно между собой управляли различными монгольскими племенами. В середине двенадцатого века (в 1150, 1160, 1161 годах) войска Бартан Бахадира (деда Чингиса), выступая вместе с армией родственника Хутула хана, смогли создать серьезную угрозу армии китайского императора. Это говорит о том, какую силу и мощь представляли в те времена монголы. Однако в период правления отца Чингиса Юсугей Бахадира былая мощь поубавилась, потому как под его началом находились лишь несколько небольших племен. Юсугей Бахадир и его подданные кочевали в степях в междуречье Онона и Керулена. Именно там в 1162 году на берегах Онона в местности Дуликун Булдак супруга хана Юсугея, которую звали Олун Аке родила мальчика, которого нарекли именем Тимучин. Впоследствии он стал самым известным в мире падишахом под именем Чингисхан. В тринадцатилетнем возрасте он потерял отца. После чего совершенно распались и те племена, которые были подвластны его отцу. А те атрибуты власти, которые должны были быть переданы ему, достались его более старшим двоюродным братьям. Чингис со своими братьями и матерью влачили жалкое существование и чтобы не погибнуть от голода, вынужден был заниматься рыбной ловлей. Тимучин (Чингис) с юных лет отличался умственными способностями, физической силой и бесстрашием. Он даже попытался при поддержке матери собрать воедино некоторые родственные племена, однако китайская элита, донесла императору насколько умен и способен Тимучин и представляет реальную угрозу его власти и воспользовавшись пренебрежением его к мерам безопасности заключила Тимучина под стражу. Десять лет провел он в неволе, бежал и сблизился с ханом монгольского племени кираитов, кочевавшего на берегах Онона и Керулена. Совместными усилиями им удалось сплотить силы нескольких монгольских племен и создать ударную группировку. Однако не все шло так гладко, как хотелось бы. Злейшим врагом Тимучина был Джамука Чичан, с которым они были крепкими друзьями детства. А из племен серьезнейшую угрозу представляли «тайжуты», которые в свое время были в близких родственных отношениях с предками Тимучина. Все они вместе служили препятствием в деле возврата наследства отцов и дедов будущего правителя. И только когда Чингису исполнилось двадцать семь лет, ему удалось собрать вокруг себя несколько прежних племен. К 1200 году он объединил почти все племена, кочевавшие близ озера Байкал, в прибрежье рек Орхон и Онон. Islam-Today Метки: История, Тюрки, Монголы, Чингисхан
Подробнее: https://islam-today.ru/istoria/drevnie-turki-i-mongoly-nacalo-imperii-cingishana/
Монгольская империя
В этой версии ожидает проверки 16 изменений. Опубликованная версия была проверена 23 декабря 2016.
| « | Одна из радостей путешествия — это возможность посетить новые города и познакомиться с новыми людьми. | » |
| — Асприн за Чингисхана |
| « | Я хочу, чтобы девушка с золотым блюдом могла пройти от Желтого моря до Черного, не опасаясь ни за блюдо, ни за свою честь. | » |
| — Чингисхан |
Монгольская империя — крупнейшая континентальная империя в истории. Объект фапа вприсядку чуть менее, чем всех евразийцев и части рашкинских ымперцев, а также лютой ненависти рашкинских либерастов, фошыстов и многих других. На Уютненьком ей место в силу множества лулзов, доставленных её бурной историей.
Так, монголы, создавшие ее, считались дикарями-нищебродами всеми без исключения современниками. При этом скорость её расширения вообще не имеет сравнимых по масштабам прецедентов в мировой истории (если не считать кратковременной оккупации, которая по сути не расширение). Основатель её, известный как Чингисхан, имеет over 10 лямов ныне живущих прямых потомков. Однако это всё мелочи. Интереснее то, что по современным понятиям Монгольская империя не была ни империей, ни Монгольской, поскольку социальные отношения того времени были страшно далеки от современных представлений. Неизбежно возникающий при изучении матчасти когнитивный диссонанс привёл, вероятно, к рекордному количеству фанфиков по средневековым монголам с попытками доказать, что всё было совсем не так.
/lm/ стоит на страже целости зубов, вздумавших грызть гранит науки. В этой статье оно попытается расхлебать кашу в головах, которая до сих пор не выходит из рациона общественного питания. Но для этого необходимо начать сильно издалека.
Так монголы отжигали в XIII веке. Символизирует
Коротко о славной эпохе
| « | …Над хутором заброшенным, Над последней страстью чудака Плыли — не плохие, не хорошие — Средние века. | » |
| — Роберт Рождественский |
Перенесёмся на волшебной вимане воображения в начало нашей эры — времена, непосредственно предшествовавшие Средневековью. Это была эпоха грандиозных империй — Рима, Китая, Ирана, Индии. Оные были блестяще устроены, отлажены, как часовые механизмы, и достигли нешуточных высот в науках и философии. Правда, экстенсивное развитие и неизбежное вырождение элиты сами собой не проходят, поэтому проблемы постепенно накапливались, как ртуть в организме. В один прекрасный момент должно было ЁБНУТЬ. Но почему ёбнуло везде и практически одновременно, сейчас уже никто точно не скажет, да и вопрос этот выходит за рамки сей статьи.
Больше всего зажигали гунны, включая их азиатских предков — хунну. Но вообще на праздник жизни успели все, кроме самых ленивых. Вообразите себе — долгими веками цивилизации прочно отсиживались за крепкими стенами и лишь периодически тыкали пиписьками в соседние отсталые и первобытные племена, открыто обзывая тех унтерменшами. И вот тут рушится всё, что вчера казалось столь прочным… В общем, весь образовавшийся АдЪ и Израиль и принято называть Ранним Средневековьем (оно же, тащемта, Великое Переселение Народов), на фундаменте которого, по сути, стояла вся данная эпоха.
Отличий от старой жизни было бесчисленное множество, но ключевым стало изменение основных ценностей в жизни. Если раньше во всех концах Евразии ими были Цивилизация, Порядок и, в некоторой степени, Прогресс, то теперь все положили волосатый варварский МПХ на эти умные слова. Отныне каждый жил заботами своего родового клана — ибо, кроме родственничков, положиться было решительно не на кого. Следовательно, бесчисленное количество раз повторялась следующая комедия: очередной вождь очередных головорезов зохавывает очередную территорию, даёт лососнуть тамошним правителям, устраивает анальное порабощение местному населению и начинает править, пытаясь наладить хоть какую-нибудь жизнь. А через пару-тройку поколений всосать дают уже его потомству.
Кстати, именно из-за столь нестабильной жизни все и кидались в монотеизм или подобные жёстко регламентированные учения — ибо каждая мелкая вошь на троне хваталась за любую соломинку легитимизации своего нынешнего места под солнцем, а лучше всего для этого подходил мохнатый и суровый Б-г под разными псевдонимами. Помогало также объявить предыдущих хозяев этого места неугодными Б-гу или же лишёнными какого-нибудь Небесного Мандата, как говорилось в Китае. Всего лучше работало объявить себя карающей десницей Господа, Матери-Истории или Великого Чебурашки.
Так вот, уважаемый Анон: в вышеприведённых, казалось бы, нихуя не касающихся монголов абзацах, на самом деле содержится весь рецепт их успеха. Вот его слагаемые:
Оказаться в нужное время в нужном месте. Час-пик крупномасштабных варварских нашествий 3-8 вв. н.э, признанным центром которых, кстати, была Монголия — к XII веку, уже соответственно, прошёл. Варварами, которым нечего терять, кроме голых жоп, оставались только тогдашние жители Монголии.
Выстроить очень чёткую родовую структуру общества. Никакой империей там и не пахло, нациями, в общем-то, тоже — всё создаваемое государственное образование было родовым владением Чингизидов. Все подданные этого государства тоже мыслили категориями своих родов, потому что клановый менталитет тогда был по всей Евразии.
Править страхом. Везде, где можно, создавать о себе представление как о всадниках Апокалипсиса — ну или подобной хуйне, с поправкой на местную мифологию. Род Чингисхана представлялся как вечный владелец всей Земли по воле Неба.
Веротерпимость. В отличие от большинства остальных государств, монголам было все равно, кто в кого верит, лишь бы отстегивали.
И?
И всё. В эту примитивную схему укладывались ВСЕ действия монголов. Никакой евразийской культурной миссии, никакой идеи о вселенской справедливости, никакого зла ради добра и какую там ещё поебень напридумывали — ничем этим не пахло. Ребята просто вели себя как типичные дети своей эпохи.
Ну а тут уж в строку пришлись и исключительный (и вынужденный) талант всех кочевников к войне, и слабость окрестных государств, и железная воля Чингис-отца и потырянные у китайцев технические новшества (как например, осадные орудия и пороховые ракеты)… Но это средства, с ними всё понятно. Целей же, кроме озвученных выше, монголы перед собою никаких не ставили — по крайней мере, поначалу.
Час перед рассветом. Бал правят чжурчжэни
| « | Нас ебут, а мы крепчаем! | » |
| — Народная мудрость |
Железная империя, созданная Чингисом, взялась неспроста. Ведь люди никогда не пойдут за тем, у чего нет будущего. И Средневековье не было исключением — наоборот, в плане прикрытия собственной жопы тогдашние жители были значительно изобретательнее и упорнее, чем ты: хули, эпоха была такая, сам о себе не позаботишься — никто не позаботится.
Так вот, вопреки многим современным стереотипам, люди бы никогда не поставили над собой анального властелина за просто так. Существование многочисленных феодальных республик вроде Венеции или Новгорода тому подтверждение: когда свободу можно себе позволить, никто и никогда не предпочтёт ей рабство. Но фишка в том, что позволить её себе можно не всегда. Когда ситуация постоянно меняется, когда кругом один перманентный пиздец, когда действовать надо, не отставая от окружающего мира — в такие времена демократия тупо не работает. На достижение каких-то договорённостей между соперничающими группировками, на выработку компромиссной линии, да и просто на частые выборы уходит слишком много времени и энергии. А на решение жизненно важных задач этого может катастрофически не хватать. Вот в такие моменты народы и ставят над собою Большого Брата, который призван разгрести всё текущее говно — ИЧСХ, иногда даже разгребает, как Чингисхан (хотя чаще, пожалуй, всё-таки фэйлит).
Именно в таких обстоятельствах и жили кочевники к северу от Великой Китайской Стены в XII веке. Чтобы вникнуть в ситуацию получше, нужен ещё один крохотный исторический экскурс. На сей раз речь пойдёт о Китае.
Всем известно, что Китай — это древняя и мудрая цивилизация с самой долгой в истории традицией деспотической власти. Но не каждый догадывается, что власть такая возникла не на пустом месте. Ведь что есть земля Китая на фоне соседей? Это — настоящий аграрный и торговый рай, с замечательными почвами для земледелия, богатыми ресурсами для строительства, мощными речными артериями и ещё кучей ништяков. Ежу понятно, что с такими данными и население его было куда богаче соседей. Богаче — следовательно, и независимее, и с удовольствием послало бы по адресу угнетателей всех сортов.
А ведь низзя! Потому что зависть никто не отменял, и набеги варваров приходилось отражать с завидной для любого геймера регулярностью. Вот и приходилось сбивать всю эту зажравшуюся массу в сверхцентрализованное государство, периодически раздавая люлей особо несогласным. Как результат — огромные материальные ресурсы, но крайне похуистичное и любящее наёбывать Систему население. Поэтому все приличные войны китайцы сливали с треском — ну разве что кроме тех, где у них было огромное количественное или техническое превосходство. В итоге, Китай захватывали все, кому не лень.
Но тут ведь вот какая фишка… Захватить Китай — это как попробовать выебать стаю пираний. Кого-то, наверное, выебешь, но что от тебя самого после этого останется? Все варвары, попытавшиеся зохавать сей убержирный кусок хотя бы частично, через несколько поколений были уже неотличимы от китайцев: устоять против их культуры, философии, традиций и роскоши было полным нереалом.
Крайними завоевателями Северного Китая к моменту создания сабжа были чжурчжэни. Они тоже являлись варварами — не такими голозадыми, как монголы, но всё же[1]… И вот именно в силу того, что ещё недавно чжурчжэни сами облизывались на сказочные богатства Китая, они ненавидели варваров, как москали в 1-м поколении — понаехавших. Во-первых, ещё живы были воспоминания о собственном завоевании цивилизованных соседей, а во-вторых, надо же было хоть как-то перед китайцами строить из себя их защитников! Посему с северянами чжурчжэньская империя Цзинь не церемонилась вовсе. Их вождей нещадно стравливали между собой, самих степняков при всяком удобном случае геноцидили, а с пленными обращались по тогдашним гуманистическим международным нормам. Словом, ресурсы Китая, помноженные на степную бескомпромиссность, были брошены на то, чтобы Монголия стала пустыней.
Монголия же к тому времени постепенно объединялась, но как-то очень постепенно. Папаня Чингисхана был довольно крут, но попутал рамсы с татарами и был, вероятно, отравлен. Тэмуджин, будущий Чингисхан, в детстве некоторое время откровенно голодал, бродяжничал по степям и частенько убегал от кровожадных врагов.
Здесь следует подчеркнуть один важный момент. По тем временам то, чей ты сын, значило в 100500 раз больше, чем сейчас. Как уже упоминалось, первоочередной ценностью тех времён был Род, а отсюда вытекала очень развитая мораль на тему долга одного рода перед другим. Таким образом, в наследство от папы Тэмуджин получил неплохой стартовый политический капитал, как сказали бы сейчас.
Багровая заря. Создание державы
Чингисхан как личность
| « | Он с детства был слаб, он познал униженье, Изгой в этом мире, искал силы суть… | » |
| — «Эпидемия» |
Чингисхан, фото на паспорт
Стартовый капитал у Тэмуджина был неслабый, да. Но это не помешало всей его молодости пройти под знаком перманентного фэйла. Собственно, эти два обстоятельства и выковали его характер. Но давайте чуть подробнее.
За несколько дней до смерти отца, в 9 (sic!) лет (когда пиписька ещё толком не выросла, но в те времена всем было похуй), Тэмуджину была сосватана девочка Борте, немногим старше его. Сосватана, вероятнее всего, по каким-то клановым мотивам. Но так тогда было принято, так что все нормально.
Проблемы начались сразу же после этого. Есугея ушли на тот свет, и всю его семью моментально выкинули на мороз. Это показывает, насколько тогдашняя Монголия была далека от развитого монархического государства и насколько тепло относилась друг к другу даже местная аристократия. Усугублял текущее положение принцип «разделяй и властвуй» в исполнении чжурчжэней.
После нескольких лет шароёбствования по степи и питания подножным кормом Тэмуджин был захвачен в плен, что всегда малоприятно, а в Монголии XII века — особенно. Официальной причиной явилось, то что он сходил на охоту со своим сводным братом, который с охоты не вернулся, и его судили за братоубийство. Затем он бежал оттуда и начал шароёбиться по Монголии дальше — за подробностями туда, кому интересно, а здесь же заметим лишь то, что его возраст тогда соответствовал сегодняшнему рубежу младшей и средней школы.
А потом началась военная карьера. Найдя себе правильную крышу, Тэмуджин начал потихоньку закаляться в мелких стычках. Попутно враждебное племя меркитов захватило в плен его жену и, вероятно, обращалось с ней очень по-джентльменски, так что вся линия Джучидов — возможно, нихуя и не Чингизиды. А ведь Джучиды — ханы Белой и Золотой Орд, наиболее интересные для истории Руси. Первая находилась за Уральским хребтом, а ханами её были потомки старшего сына Джучи — Ичана-Орды, считавшие себя выше золотоордынских ханов по роду. Они же, потомки младшего сына Джучи — Бату-хана, — правили в правобережной от Волги части улуса Джучи.
Беззаботная молодость, ничего не скажешь. В сочетании с принадлежностью к роду всемонгольских ханов, что в его сознании не могло не означать избранности Небом и высшего предназначения, это просто обязано было дать эффект «Я — справедливость!». А личность, хорошо усвоившая такое мировоззрение — это перфоратор, долбящий в одну точку. И если повезёт с направлением, такой человек может перевернуть всё вверх дном. Тэмуджину повезло: именно такой тип Вождя был востребован временем. И если поначалу у него не было ничего, кроме подвижного ума и спермотоксикозного МПХ, то к концу жизни этот ум создал величайшее государство эпохи, а из этого МПХ в итоге вышло то самое бесчисленное потомство — словом, жизнь уж точно удалась, во всяком случае, по тогдашним понятиям.
После победы над меркитами и вызволения жены из плена фэйлы, в основном, закончились, а направление движения уже было задано.
Интересный факт личной жизни: сабж, женившись сразу на двух татарках (родных сёстрах), буквально на следующую ночь после свадьбы… выпилил тестя и вообще всех татар мужского пола ростом выше чеки колеса телеги. Причиной явилась клятва отомстить убийцам своего отца — он не стал ни требовать выдачи убийц, ни проводить расследование, а просто перебил всех мужчин, оставив только детей ниже тележного колеса.
Великий и Ужасный по-домашнему
Монголы пишут письмо турецкому султану китайскому императору
Пристанище Потрясателя Вселенной поистине поражало взор. Всякий, кто удостаивался чести предстать пред светлые очи, пройдя через девять священных костров, предназначенных очистить его мысли от намерений малость потроллить хозяина, видел скромное жилище с дверью литого золота. Около самой юрты стояли, привязанные к золотым столбикам, два красивейших коня — один саврасый, а другой белый (соответственно, личные лимузины Солнцеликого и его покровителя — бога войны Сульдэ). Внутри скромной хибарки обретался золотой трон со спинкой в виде двух драконов и подлокотниками в форме злобных тигров. Сбоку висел мешочек с кусками сахара, коим жаловались потрафившие солнцеликому.
Пятиминутка смехуёчков
Объединение Монголии
Основная статья: Санта-Барбара
Тактика насрал-и-удрал в действии
Такой пиздец с клановыми разборками, дружбой и предательством, обманутыми надеждами и ужасными злодеями в мировой истории надо ещё поискать. Наиболее важно акцентировать внимание на следующих моментах:
Долгое время Чингисхан со своей гоп-компанией выступал союзником чжурчжэньской империи Цзинь. И в Северном Китае очень многие представляли дело так, что этот мелкий поц своими ебанутыми вылазками работает на них.
Меркиты за неласковое обращение с женой Тэмуджина были вырезаны поголовно или почти поголовно. И это тогда было не только понятно по личным мотивам, но и считалось абсолютно справедливым — напомним, что все войны тогда представлялись как разросшиеся клановые разборки.(спойлер: Стоит заметить, что хитрый Темучин отплатил таки меркитам той же монетой. А именно — сделал своей последней женой молодую дочь одного из меркитских главарей Кулан-хатун)
Чингисхан умело сочетал гнев и милость: старался оставлять пленных в живых, если был шанс, что они перейдут на его сторону, но при этом расправлялся, как в предыдущем пункте, со всеми, кому у него были основания мстить по тогдашним «понятиям» — примерно как в предыдущем пункте. Тащемта, именно это и стало краеугольным камнем монгольской «идеологии» на долгие годы.
В 1206 году Тэмуджин провозгласил себя Чингисханом, который хер знает, что означает[2], — но в дальнейшем всем стало понятно, что это очень и очень круто.
Особо нужно упомянуть про Ясу Чингисхана. По сути, она была неписаным законом — то есть, всё теми же «понятиями». По ней не судили — судило начальство по своему разумению. Её толковали, воспринимая как некоторый кодекс чести, узду на произвол даже самых первых лиц в империи. Что-то подобное было жизненно необходимо в условиях столь быстрых перемен, иначе все понятия о жизни просто повисли бы в воздухе. Ведь Чингисхан создавал государство ударными темпами: медлить было смерти подобно.
К величайшему сожалению евразийцев, монголы писать умели, но на бересте, подобно древним русичам. Только, в отличие от Новгорода, почвы в Монголиях малость другие, поэтому архивы попросту сгнили. Сохранились разве что изложение каких-то кусков Ясы от египетского историка (непонятно, насколько достоверное) и «Ики Цааджин Бичик», вроде бы на основе Ясы, но уже в XVII веке и явно под более мирную культуру: штрафы вместо казней и буддистские ламы в качестве статистиков и экспертов по всем вопросам.
Армия
| « | Добро должно быть с кулаками! | » |
| — Фраза, которой оправдывается любой пиздец |
Монгольский доспех назывался «хуяг». Монголы зрели в корень.
Пафосная экранизация
По страшилкам школьных учебников истории, которые перекликаются с реальной жизнью где-то серединка на половинку, средневековых кочевников и монголов в особенности принято изображать какими-то кровожадными монстрами. На самом же деле, бедная и вольная кочевая жизнь на открытых пространствах всегда формирует несколько иной менталитет. Это были вполне понятные люди со вполне внятной мотивацией — пожрать, поспать и размножиться, но надстройка тут получается несколько другая: во-первых, постоянная готовность обороняться и менять условия жизни (из-за открытых пространств); во-вторых, очень сильно развитая клановая взаимовыручка (из-за нищебродства и первого пункта); и только в-третьих идёт желание и умение грабить корованы, если предоставится случай. С другой стороны — мало у кого выдержат нервы мёрзнуть по ночам в степи, дни и ночи проводить с табунами трепетных кобылиц и лишь мило улыбаться жирным соседям-горожанам, выменивая ништяки на мясо и шкуры по грабительской цене. Кроме того, к войне близко прилегала степная загонная охота, зачастую требовавшая немногим меньших стратегических навыков.
Как результат, воевать кочевники учились, во-первых, с самых ранних лет (на лошадь сажали уже в три года, когда многие нынешние дети ещё соску сосут), а во-вторых, зачастую на практике. Чингисхан, кстати, книг о воинском искусстве тоже не читал (ибо не умел), что не помешало ему вдуть чуть ли не всем пафосным полководцам эпохи. И досталась ему армия таких же прокачанных распиздяев, которых оставалось лишь слепить в Систему. Нормальную систему из кочевников Чингисхан создал первым, за что и получил кучу плюшек.
А создал он её, в первую очередь, своей пресловутой десятичной организацией войска. Слухи о «децимации наоборот» (мол, за побег одного казнили десяток etc) — скорее всего, преувеличение либо неточность перевода, но круговая порука в этой армии была очень сильна. И самое главное, организация тут была не родовая, а механическая — Чингисхану таки удалось загнать в неё кочевников. Как раз правило «одному подчиняются ровно десять» нарушалось очень часто, это всё было очень условно, но психологическая ломка в кочевом сознании произошла радикальная. Теперь как коллектив каждым из них воспринимался не род и даже не племя (предел мышления тогдашнего жителя Монголии), а войско в целом.
Но именно в силу этого многие из них оставили такое потомство, о котором и мечтать бы не могли, варясь в собственном родоплеменном соку. Ибо вместе они образовали страшную силу, сокрушившую не один десяток государств и завоевавшую огромное «место под солнцем», которого долгое время хватало на всех.
Кроме обычного скилла «природного воина» важнейшим преимуществом монголов над более «цивилизованными» армиями была маневренность, сочетавшаяся с неприцельной стрельбой из лука. Грубо говоря, пока тяжёлый конник или, упаси Небо, пехотинец поворачивался на месте, сотня монголов кружила где-то на горизонте и осыпала его и окружающих дождём стрел, из которых уж одна-то, сцуко, точно зацепит. Прибавьте к этому умение преодолевать огромные расстояния практически незаметно, а потом всем отрядом выскакивать в самом неожиданном месте и дружно говорить «превед», прибавьте умение питаться кровью из шеи собственного коня и ещё туеву хучу типично кочевых скиллов — и вы поймёте, какая мощная сила оказалась в руках Чингисхана.
Не следует забывать здесь и о вышеупомянутой способности кочевников моментально перестраиваться, приспосабливаясь к новым условиям жизни. После сотен лет по пустыне изменить взгляды на жизнь ещё раз было сущей хуйнёй. Так, у тюркских племён издревле имелся обычай, по-монгольский именуемый барымта, — набег на провинившегося соплеменника «понарошку»: нонкомбатантов гуманно не гасим, на селенья не нападаем, пиздить можно только пастухов и скот, и только палками, кто первый схватится за острое оружие — получит пиздюлей от своих же (ибо это не война, и такое поведение может спровоцировать вендетту). Чингисхан, завоевав тюрков, славный обычай и вовсе запретил, ибо нехуй. Впрочем, нашу песню не задушишь, не убьёшь!
Но главное вот в чём: монголы сотоварищи поняли, что современная техника — весьма неплохой бонус к и без того весьма винрарной кочевой армии, и стали юзать захваченных военспецов по прямому назначению, а не так, как раньше. Поскольку производство военной техники в XII—XIII веках было ещё занятием крайне дорогостоящим и штучным, монголы в итоге смогли наладить его (пусть и силами пленных), не слезая с коней. Таким образом, последнее преимущество цивилизованных соседей над ними было ликвидировано.
Предстояла эпоха хардкора, впереди было МЯСО.
Утро Империи. Кровькишкираспидорасило
Китай. Тест-драйв военной машины
Подготовка
Корован монголов. Грабить чревато
Поначалу Монголия крысятничала по мелочи: старший сын Чингисхана Джучи присоединял «лесные народы», то есть трёх с половиной анонимусов в лесах Южной Сибири. Но Чингсихана быстро заебала эта стрельба из пушек по воробьям, и он решил подточить зубы на тангутском государстве Си Ся. Это полукитайское-полуварварское государство было самым слабым звеном во всём Китайском мире, то есть тренажёр был выбран правильно.
Совершив несколько унылых набегов на Си Ся, монголы в конце концов сумели блокировать его столицу. И тут начались лулзы — брать города вчерашние распиздяи-кочевники пока ещё совершенно не умели! Правда, у них уже было множество сисястых пленников, которые и устроили им ликбез на скорую руку. Попытавшись затопить столицу, монголы из-за своей пока ещё вопиющей рукожопости оказались затоплены сами. Впрочем, тангуты всё равно были весьма обоссамшись и предложили покорность, которую Чингисхан принял.
В результате этой первой серьёзной пробы пера на оседлой цивилизации монгольская армия получила-таки нехилый опыт осады городов, а Чингисхан — вассала-союзника с солидной материальной и технической базой. На чжурчжэней они шли уже единым фронтом.
Перед схваткой
Тем временем умер император чжурчжэней. Чингисхан, до сих пор формально подчиняющийся им, здраво рассудил, что наследник — жалкая, ничтожная личность, и высказался о нём: «Я считаю императором в Срединной равнине того, кто отмечен Небом. Но ведь этот же является заурядным и робким, как такому кланяться!?». Намёк на того, кто в действительности отмечен Небом, тут довольно прозрачен, ага.
С Небом монголов вообще связывали особенные отношения. Монголофаги сломали сотни копий из-за какой-то особенной, таинственной монгольской религии. Между тем, скорее всего, дело обстояло так: Вечное Синее Небо — это просто некий собирательный образ всех богов, дабы избежать внутримонгольских религиозных холиваров. И очень долгое время это работало: похуй, какой там Б-г — важно, что он на нашей стороне!
Монголы и чжурчжэни, однако же, пока опасались воевать в открытую. К Чингисхану стекались новые подданные, в том числе и такие важные в культурном отношении, как уйгуры. Южнокитайское государство Сун вступило с ним в союз. Чжурчжэни же бездарно проёбывали время, вероятно, в значительной мере утратив уже варварскую хватку и так и не приобретя в полной мере китайской хитрожопости.
Проба сил
Наглядный косплей
1211 год — это год начала реальных войн монголов. Собрав всю разношёрстную массу подданных, многие из которых присягнули и вовсе недавно, Чингисхан двинулся в неспешный поход в направлении одной из столиц Цзинь. Удар по второй столице планировал нанести Джэбэ.
Запомните, блять, это имя! Джэбэ, судя по сохранившимся сведениям, был человеком абсолютно без башни, но всегда каким-то хуем умел ориентироваться и принимать решения в любых обстоятельствах. Поэтому он пёр на рожон решительно всегда, и от него порой фэйспалмили даже другие полководцы Чингисхана. Судя по «Сокровенному сказанию монголов», в молодости он чуть было не выпилил стрелой (за что и получил погоняло Джэбэ — «стрела») своего будущего пахана. Впрочем, тот умел прощать обиды, если человек был реально нужный.
Армия хана, слегка прокачанная на тангутах, взяла несколько городов севернее Великой Стены, но её пока форсировать не стала. Тут было всё честь по чести — неспешное такое позиционное месилово. Вообще, сам по себе Чингис был довольно осторожен, и не исключено, что к самым упоротым завоеваниям его косвенно подталкивали отморозки вроде Джэбэ, жаждавшие адреналина, жизненного пространства и славы.
Что же касается нукеров Джэбэ, то тут всё веселее. ВНЕЗАПНО появившись у стен столицы, они разграбили там всё, до чего дотянулись (корованов, наверное, не нашли) и кагбэ съебались подальше. Чжурчжэни, привыкшие к подобным набегам степняков, обрадовались, что уже всё, и забухали ёпт. В это время Джэбэ отобрал самых быстрых из своих молодцов, вернулся и внезапным рашем занял и опустошил столицу.
От удара в один из основных нервных центров военно-бюрократическую машину чжурчжэней начало неслабо так колбасить. Джэбэ же с ребятами вернулся к Чингисхану для того, чтобы перетереть дальнейшие замесы.
Сквозь стену
Брутальный монгол. Он даже не смотрит на тебя, ибо не смотрит на говно вообще!
Великая стена… Сколько о ней написано!
На самом же деле надо, сцуко, знать древнесредневековокитайский менталитет. Как уже упоминалось, китайское государство всю жизнь корчило из себя охуенно тоталитарное общество, где всё всегда по клеточкам. Оборонять такую махину у них бы всё равно не хватило никаких ресурсов, но вот психологическое превосходство Поднебесной над северными варварами Стена иллюстрировала отлично. Сам факт, что такую хуиту построили, уже у многих отбивал всякую охоту погостить нелегалами в Китае.
Построил её первый объединитель Китая — Цинь Шихуанди, и потом каждый более-менее винрарный китайский режим считал своим долгом отреставрировать её по последнему слову техники. Штабелей народу там за всё время было положено немерено, но кто когда считал рядовых китайцев?
К тому же, стену надо было охранять. Генералы, которым это было поручено, имели под началом over 9000 весьма боеспособных юнитов плюс изрядные как полномочия, так и амбиции. Поэтому на фоне развала династии они нередко попросту набирали кавалерию с той стороны стены, пехтуру с этой и начинали наступление на беззащитную столицу.
Прорыв Стены очередными варварами тоже имел огромное психологическое значение, и монголы не могли не воспользоваться этим. Для начала Джэбэ взял какой-то Мухосранск, через который можно было беспрепятственно проникнуть за Стену, потом он же взял ещё одну столицу Цзинь. Ну, блять, любили варварские правители устраивать себе несколько резиденций!
Затем Джэбэ (вспоминается пиндосский боян про «дедушка, а нахуя в американской армии были остальные солдаты?») выманил гарнизон из главной столицы чжурчжэней, и монголы покрошили его в винегрет. А ведь это были основные силы Цзинь. Пограбив Северный Китай для приличия ещё немного, но не сумев-таки взять столицу, монголы испугались приближающегося шумного дыхания генерала Мороза и отвели войска обратно за стену.
Продолжение драмы
В 1212 году монголы попёрли добивать южного соседа. Но из городов им нихуя толком не обломилось: чжурчжэни наконец-то сподобились по-нормальному организовать оборону. Однако монголы неплохо пошуровали за пределами городских стен, а там чжурчжэни с ними поделать уже ничего не могли. Монгольская армия всегда неплохо чувствовала себя на равнинах, а поредевшие цзиньские силы с матом, но держали города. Таким образом, корни Цзинь в этом году оказались неслабо подточены.
В 1213 году от чжурчжэней отложились кидани — прошлые хозяева Северного Китая, давно точившие на своих сменщиков большой-пребольшой зуб. Отложились, разумеется, к Чингисхану. Примеру их последовали многие, ибо сплочённость цзиньцев оставляла желать дохуя лучшего.
В конце 1213 — начале 1214 чжучрчжэней мало того, что постиг один большой эпик фэйл (монголы брали города, как в игре в шашки, почти без перерывов), так они ещё и умудрились, походу, выпилить своего императора. В итоге Цзинь пошла на крайне унизительное перемирие, отдав монголам сотни нефти. Чингисхана свои уговаривали добить врага, и, скорее всего, у него хватило бы сил. Но Чингисхан, как это часто бывало, перестраховался и тоже пошёл на это перемирие.
Промежуточные итоги
Собственно говоря, Цзинь была уже обречена. Ни о каком восстановлении мощи империи не могло быть и речи, оставалась лишь мучительная агония, а пока монголы еще ссали наносить «удар милосердия».
Северокитайские феодалы лавинообразно стали переходить на службу монголам, и тем пришлось отказаться от массового выпила мирного населения, столь полюбившегося было им. Вялотекущее завоевание Северного Китая шло по многим направлениям, но общая схема была такова: северокитайские вассалы монголов приводили к покорности тех феодалов Северного Китая, которые ещё не. По меркам Луркмоара это — УГ, поэтому не будем подробно на этом останавливаться.
Скажем лишь, что окончательно сожрал Цзинь только наследник Чингисхана Угэдей. Но это было уже скорее не завоевание Китая монголами, а дальнейшее продвижение монголо-китайского улуса Империи на юг.
Мы же переходим к куда более эпическому рассказу о продвижении монголов, уже неебически прокачавшихся в военном деле и навербовавших туеву хучу китайских военспецов, в Среднюю Азию и дальше. Оставайтесь с нами, будет интересно.
Средняя Азия и Ближний Восток. Господство на века
Предыстория
Итак, Анон, давай сначала узнаем, вас ист дас. В Средней Азии тогда, по сути, было только два государства — Великий Хорезм и Арабский халифат, оба довольно мощные. Халифат тогда уже начал скатываться в говно, теряя позиции в Испании и Африке, а вот Хорезм стоял твердо и скатываться в говно даже не думал. Действующая (!!!) армия Хорезма насчитывала 500 килосолдатиков. По сути, Хорезм мог перемолоть армию Чингисхана и даже не заметить. Но, увы, на троне сидел не тот человек.
Средняя Азия в тот период представляла из себя проходной двор для тюркских племён, шурующих туда-обратно и попутно выпиливающих друг друга и всех, кого ни попадя. В городах же, матерясь, сидело с лохматой древности ираноязычное население, медленно растворяющееся в тюркских волнах.
При дворе же самого Хорезм-шаха племенной срач был еще более сильным. Хорезм, объединивший всю эту мешанину, был интернациональным государством, но два тюркских народа были наиболее влиятельны — это кипчаки (они же половцы) и туркмены. Так уж вышло, что позиции кипчаков оказались сильнее, и единственный винрарный сын Хорезм-шаха был выкинут на окраину Хорезма, так как был сыном туркменки. Тем не менее, позиции при дворе он сохранил, и пользуясь доверием отца, мог вмешиваться в войну.
Собственно, war
Первые срачи
В атаку!
Как и всякий псевдоцивилизованный народ, кипчаки, несмотря на оседлый образ жизни, иногда испытывали зуд в пятой точке и жгучее желание воровать-убивать. Настроение передавалось от низов наверх, до самого окружения Хорезм-шаха. Когда ближние кипчаки окончательно заебали шаха-батюшку, тот повелел: быть походу. И все заверте…
Хорезм-шах собрал небольшую армию и принял решение набижать на тех самых не в меру любвеобильных меркитов, которые, видимо, заебали не только бабу Чингиса, но и всех соседей, однако воровали-убивали не на землях Хорезма, и претензий у шаха к ним вроде не было. Но как раз в то время зашевелился Чингисхан, и меркиты решили быстро, решительно съебаться под покровительство Хорезма. У самых его границ всё племя было нашинковано монголами в мелкое крошево, и солдаты Хорезма нашли только это.
Тем не менее, зуд в жопе от этого не прошёл, а лишь усилился. Вскоре армия Хорезма в 40000 человеков набижала на армию монголов в 20000 человеков. Сражение началось, Хорезм-шах лениво попивал чаёк, глядя на то, как кипчакские части окружают врага… а через десять минут уже съёбывал изо всех сил. Монголы опрокинули кипчаков, ударили в центр, и лишь вовремя подтянутые резервы остановили их продвижение.
Тем временем на другом фланге, которым командовал сын шаха Джелаль-ад-Дин, туркменские части отбили атаки монголов, загнали их в солончак и устроили банальнейший котёл. Резня на обоих флангах продолжалась до самой ночи. А утром, когда Хорезм-шах горел желанием продолжить сражение, он не обнаружил никого: монголы успешно съебались под прикрытием темноты. Хорезмцы ничтоже сумняше засчитали себе победу.
Заметим тут в скобках, что кочевники вроде туркмен, тащемта, могли и нередко вставляли монголам фитиля. Из них в теории могла сложиться сила, способная противостоять Чингисхану, но не сложилось с вождём и ещё много с чем, так что монгольский каток таки прошёлся по всей Великой Степи.
Войско Хорезма поредело чуть более, чем наполовину. Войско монголов — чуть менее, чем полностью. И это была только проба сил.
Чингисхан предложил Хорезм-шаху мир-дружбу-союз. Но гордый шах ханского посла (одного из ближайших советников) убил, чем фактически развязал войну.
Отрар
Шах-батюшка ещё не верил в серьезность заявления Чингисхана, но на всякий случай послал в приграничные города войска. И это ему помогло. На пути войска Чингисхана, которое, кстати, было довольно немалым (11 туменов монголов, сиречь 110000 человек, + всякие китайцы-киргизы-левые кипчаки, что в итоге дает около 250000 человек), встал Отрар — средних размеров город торгового значения. В гарнизоне Отрара состояло 30000 бойцов под предводительством Каир-хана — одного из самых адекватных отпрысков кипчакского рода. Отрар стал занозой в заднице Чингисхана почти на полгода. Мухосранск этот монголы взяли только с помощью живого щита из пленных. Оставалась только цитадель, в которой держались чуть более трёхсот героев. Чуда не произошло — цитадель была взята спустя ещё два месяца. Ворота открыл предатель Кара Шока. Sad, but true.
Ходжент
Старинная цитадель жемчужины Хорезмского оазиса, Хивы. Носит гордое имя Куня Арк. Монголы неплохо над ней поработали языком
Ходжент был довольно серьезной крепостью, находившейся в излучине Сырдарьи (это такая река, если что). А вот гарнизон в нём был разика этак в три меньше, нежели в Отраре. Однако это с лихвой компенсировалось комендантом — лучшим полководцем Хорезм-шаха Тимур-Меликом. Увы, этот достойный человек поддержал Джелаль-эд-Дина на военном совете и попал в опалу. Но казнить такого полезного человека было как-то ссыкотно, вот мудрый шах-батюшка и придумал ему почётную ссылку.
По иронии судьбы, к Ходженту бросили именно те части, которые больше всего пострадали при штурме Отрара, и долбиться об стены нового города под стрелами солдат Хорезма им не хотелось. Поэтому поначалу они сами чуть было не оказались в положении осажденных. Видя такой баг, Чингисхан послал туда более приличные войска, включая расовых китайцев с их боевыми машинами. Когда стены были проломлены, а через Сырдарью уже переправился авангард монголов, Тимур-Мелик вывел войска из города и начал разумно отступать, меняя прикрытие. Большая часть монголов радостно бросилась за ним… Из них вернулись только двое… Правда, и от гарнизона Ходжента, собстна, только сам Тимур-Мелик и остался. Впоследствии, он сумел вернуться к Хорезм-шаху, чтобы доложить о падении Ходжента.
Бухара
Уже наслышанные о силе монголов жители этого города, родины Ходжы Насреддина и одного из богатейших в мире, решили не испытывать судьбу и сопротивлялись очень недолго. Через неделю город был сдан монгольским войскам — кстати, возглавляемым лично Чингис-ханом. Увы-увы, тот не оценил такого жеста доброй воли, и участь бухарцев немногим отличалась от обычной участи взятого монголами среднеазиатского города. Одним прекрасным утром все население погнали из города и начался отбор: специалисты отправлялись в орду, сильные с виду — в рабство (каждый монгольский воин в среднем уносил по 3-5 человек), ни на что ни годные — вырезались на месте или отправилась пушечным мясом, в данном случае, на осаду Самарканда.
Самарканд
В эту уберкрепость неслабо обоссавшийся Хорезм-шах перетащил свою резиденцию из старой столицы — Гурганджа (ныне Кёнеургенч, aka Куня-Ургенч. Стащив туда огромный гарнизон и даже боевых слонов (не глядя на то, что последние издревле зашкварены в войнах), он принялся ожидать подхода монголов, уверенный в победе превосходящими силами, хули.
Увы-увы, мусульманское духовенство через пару дней открыло монголам ворота города. Разумеется, население не миновал геноцид, хотя само духовенство особо не пострадало. Монголы вообще щадили духовенство, и это преследовало многие цели: не прогневить на всякий случай чужих богов, приобрести малой ценой неслабых союзников на покорённых землях, пятую колонну, как в описываемом случае, и т. д.
Махач в Иране
Runaway!!11. Иранская миниатюра XIV в.
По хитрому плану Хорезм-шаха, пока войска Хорезма в городах должны были сдерживать монголов, тот должен был собирать новое, огромное войско в Иране. Увы, не вышло. Собрав лишь двадцать килосолдат, он был настигнут войском монголов примерно в столько же юнитов. ИЧСХ, битва закончилась экстерминатусом для обеих сторон. Хорезм-шах наконец-то понял, что его сын был прав, вызвал Джелаль-эд-Дина к себе, быстро, решительно объявил его новым Хорезм-шахом и съебался на остров в Каспийском море, где и принял ислам (вторично).
Тогдашний коллега Шурика-Собирателя тостов, обычаев, баек и прочих сказок Рашид ад-Дин вспоминает: Сыновья великого кагана, посланные оным изловить хитрого шаха, прознав про это немедля нашли перехожего гусельника-алкаша и наказали ему сыграть луноликому следующую песню «Сын бесхвостой лисы, Мохаммед Хорезм-шах, кончил дни в шалаше прокаженного…». Что и было исполнено, с немалым для балалаечника профитом.
Проблеск надежды
Джелаль-эд-Дин
Джелаль-эд-Дин размышляет о будущем своей Родины
Джелаль-эд-Дин был тем единственным, кто очень хорошо понимал, в какую жопу провалился родной Хорезм и как его из этой жопы вытаскивать. Территория Хорезма с каждым взятым городом сжималась, как шагреневая кожа, а авангард монголов уже подступил к Гурганджу, который вновь стал столицей Хорезма.
С тем, что осталось от Хорезм-шахова войска, Джелаль-эд-Дин атаковал монгольский авангард, который к тому же вёл корован с осадными машинами и прочей полезной для взятия городов хренью. Сопровождение было эталонно раскидано, корован был ограблен и разбит почти полностью, почти. Сотни нямки и осадные машины очень пригодились Гурганджу потом, во время обороны.
Пока Тимур-Мелик, который поехал вместе с новым Хорезм-Шахом, собирал новое войско, загребая всех, кто мог хотя бы держать копьё, Джелаль-эд-Дин со своим летучим отрядом метался по стране, грабя корованы монголов (надо сказать, костяк этого отряда как раз и состоял из профессиональных грабителей корованов, до войны промышлявших этим в пустыне, так что толк в этом деле они знали) и истребляя их отряды. Местные жители, видя это, начали сами взъёбывать монголов, и таким макаром почти половина завоеванных территорий Хорезма было отвоёвано. А тем временем из Гурганджа выступил Тимур-Мелик с 60-тысячным войском. Всё так хорошо начиналось…
Битва при Парване
Единственный, пожалуй, былинный фейл монголов в Средней Азии. Чингисхан сперва не вкурил, что за обосранцы так успешно его нагибают, и послал около 50000 человек под командованием своего сводного брата, дабы нагнуть самого Джелаль-эд-Дина…
Местечко Джелаль-эд-Дин выбрал очень удачное — каменистое ущелье, в котором невозможно было провести кавалерийский раш — главное оружие монголов. Хорезмские юниты стояли с луками и радостно выпиливали набигавшее на них мясо. К третьему дню войско монголов вконец охуело от потерь и попыталось отступить на измотанных лошадях. Ага, щщас. Юниты Джелаль-эд-Дина, будучи спешенными, оседлали совершенно свежих лошадей и провели контратаку. Итог — менее двухсот человек из пятидесяти тысяч вернулись к Чингисхану.
Битва на реке Инд
Потерпев такое оглушительное поражение, монголы забеспокоились. Посылать ещё одно войско было уже ссыкотно, поэтому Чингисхан применил тактику, актуальную еще для Александра Македонского — подкуп союзников врага. В результате, войско Джелаль-эд-Дина уменьшилось ровно вполовину.
Полководец дураком не был и таким войском не собирался бодаться с Чингисханом. Он принял решение отступать к Индии, где рассчитывал запросить помощи. Отступал он ровно до тех пор, пока ему не преградила путь речка Инд. Переправы не было, понтоны наводить тогда еще не умели, а лодок и кораблей катастрофически не хватало. А монголы уже наступали туркменам на пятки… Выбора не было. Солдаты Джелаль-эд-Дина приготовились к битве, а заодно и принятию ислама вторично.
Чингисхан и Джелаль-эд-Дин атаковали одновременно. Первый на острие атаки поставил «бешеных» — как бэ элитный корпус монголов. Второй — свой летучий отряд ограбителей корованов. Неожиданно «бешеных» опрокинули, и они бежали. Бежать пришлось и Чингисхану. Но при этом не дремали его полководцы, и, когда «бешеных» отогнали довольно далеко, ударили по войскам Джелаль-эд-Дина одновременно с обоих флангов. «Бешеные», отдохнув после быстрого бега и погрозив кулаками туркменам, обещали показать им кузькину мать, но в бой так и не пошли. Их заменили другими частями.
Армия Джелаль-эд-Дина попала в котёл. Но лёгкой победы не получилось, получилась мясорубка с тысячами трупов с обеих сторон. ИЧСХ, Джелаль-эд-Дин выжил. Он бросился в Инд, переплыл его и, покричав с другого берега Чингисхану всяких ненужностей, отправился-таки в Индию, собирать новое войско. Дальше он до самой смерти гадил монголам, грабя их корованы и захватывая крепости.
И это событие не прошло мимо внимания уже известного нам собирателя баек. Рашид ад-Дин поведал, что монгольский владыка нисколько не обиделся на дерзкие речи молодого Хорезм-шаха. Но, показав на него рукой, сказал своим малолетним гопникам: «Вот такой у отца должен быть сын» (правда, при этом он не уточнил, что он считал доблестью — умение быстро плавать или говорить старшим гадости).
Гургандж. Конец
Злой монгол ползёт на берег, наточив стрелу…
После нелёгкой победы над Джелаль-эд-Дином монголы подступили к Гурганджу. Они надеялись на то, что он, как и Бухара с Самаркандом, сам откроет им ворота. Ага, щщас. В Гургандже жили совершенно другие жители — кузнецы, медники, оружейники, пастухи. Они были побойчее, чем изнеженные купцы из Бухары, а посему ворота они не открыли и приказали убивать всех, кто хотел это сделать. Гарнизон в Гургандже (столица бывшая же!) был довольно неслабым.
Монголы, придя уже огромным войском (около двухсот килосолдат, которых вели три сына Чингисхана, каждый из которых хотел взять Гургандж раньше своих братьев), начали долбиться об стены. Гарнизон и ополченцы их с удовольствием расстреливали со стен. Каждый штурм оборачивался кровавой баней. Проебав 50 тысяч на троих, братья сменили тактику и начали обстреливать Гургандж из китайских метательных орудий. Но тут выяснился главный лулз: камней-та не нашлось! Бомбардировки закончились уже на следующий день. (Позднее какой-то хитрожопый китаец придумал вырубать снаряды из дерева, и, вымачивая их в воде, метать. Но это потом.) В конце концов, хан Джучи, старший сын Чингисхана сумел-таки захватить стены со своего направления, но это ему ничего не дало. Часть города монголы захватили, но гарнизон напрягся, контратаковал и выпихнул их оттуда.
Наконец, опять же какой-то китайский инженер догадался изменить русло реки, протекавшей неподалеку от Гурганджа. Река смыла уже полуразрушенные стены. Улицы города превратились в реки. Монголы вплыли в город.
Фактически, в обратном порядке повторился Сталинград, когда на захват одного дома требовались огромные силы. Монголы несли огромные потери, продвигаясь вперед. И всё же медленно, квартал за кварталом, они захватывали Гургандж, теряя огромное количество мяса. Когда из всего города в руках защитников осталось чуть менее, чем нихуя (три с половиной квартала), они сдались.
Монголы уложили под Гурганджем, хотя в основном в нём, более 140 тысяч человек, чтобы получить затопленный и разрушенный город. Но всё же это была победа. Великий Хорезм пал.
Рейд Джэбэ и Субэдэя. Всадники Апокалипсиса
О, это был воистину эпичный рейд! В нём сплелось всё — упоротость Джэбэ, осторожность и хитрожопость Субэдэя, отлаженность и обкатанность монгольской военной машины, средневековые распиздяйство и недалёкость элит всех попадавшихся на пути племён и государств, слепое стечение обстоятельств и тупо МЯСО. Несмотря на то, что скорее это являлось гибридом разведывательной операции и географической экспедиции, чем завоевательным походом — один из лютейших винов монголов за всю историю.
Начало
Они уже поучаствовали в нескольких битвах и убили не одну сотню врагов, а ты — задрот, дёргающий на футанари
Начиналось мероприятие с преследования хорезмшаха Мухаммеда. А потом как-то всё остальное само получилось…
Не забываем, что по монгольским понятиям завоевание Хорезма мыслилось как «Чингисхан со своими родными и преданными людьми навешивает хорезмшаху Мухаммеду с его родными и преданными людьми живительных пиздюлей за то, что тот — редиска». Следовательно, захват лично Мухаммеда был не просто очень важным, а ключевым моментом кампании. На это дело было отряжено аж три тумена (около 30 тысяч человек). В авангарде шёл тумен — кого бы вы думали? — Джэбэ.
Может быть, посылали поначалу и одного Джэбэ. Но затем Чингисхан вспомнил, насколько похуистично относится ко всему этот рыцарь без страха и упрёка, мать его, и выслал за ним ещё два тумена, чтобы делов не натворил. Если это и гон, то по крайней мере очень похоже на правду.
Первым делом монголы выкурили хорезмшаха с Амударьи. Он живенько съебал в Иран, как описано выше. Ну, монголы привычно поплевали на руки, и полицейская операция плавно перешла в завоевательный поход-light.
Монголы входят во вкус
Три тумена, алчущие гомосексуальной половой ебли врага в анал, перешли Амударью, смяв КЕМ оставленные Мухаммедом заслоны. Один из трёх палковводцев, Тохучар, атаковал город Мерв, уже бывший к тому моменту под монгольской крышей. Вероятно, за это он был вызван в ставку хана и анально дефлорирован сам. Так или иначе, дальнейшую развлекуху наши шерочка с машерочкой из сабжа этого параграфа продолжали вдвоём.
Некоторое время они забавлялись с некогда грозным Хорезмшахом, как два резвых котёнка с мышью. В конце концов мышка от полного отчаяния кинулась спасаться в мышеловку — на острова Каспия. При этом ей просто сказочно повезло, и этот остров оказался островом-лепрозорием. Как уже упоминалось, остров этот стал последним пристанищем шаха.
Узнав об этом, Джэбэ с Субэдэем ехидно поржали, сообщили Чингисхану и — по своей или по его воле — с воодушевлением продолжили рискованную операцию.
Кавказ
Обойдя с юга Каспий, монголы вторглись в Грузию. И, хотя тамошние воены были тогда на порядок лучше нынешних, монгольский утюг таки сплющил эту горную страну на общих основаниях. Всех соседей грузин постигла тащемта та же участь, и только тогда аланы с местными кипчаками-половцами объединились, чтобы уебать монголов.
Против соединённых сил злых аборигенов два уставших юнита монголов явно не тянули, это выяснилось после пробных стычек. Один Джэбэ, наверное, бросился бы в эту мясорубку с головой, полёг сам и положил всех. Но с ним был умный человек — Субэдэй, умело затролливший врага. Половцам было сказано: «вы и мы одного рода». Половцы поверили и решили отвалить.
Разумеется, первыми огребли аланы, а вторыми — половцы. Предатели, хули. Монголы вообще всё объясняли просто: борешься упорно — враг, отвалил от друзей — предатель, сосёшь монгольский хуец без должного причмокивания — хуй ты, и мать твоя — шлюха. В общем, Кавказ был повержен, а под горячую руку досталось и Крыму.
Здесь мы плавно переходим к очень важной теме — монгольскому игу на Руси. Прелюдия его начинается с битвы на Калке — финального аккорда этого эпичного рейда. Место этому аккорду уже в следующей статье…
Булгарские страдания
Все уверены, что монгольская армия не знала поражений в Европе. Но это не так. Дойдя до Волги, армия Субэдэя и Джэбэ отгребла от очень нехилого по тем временам государства, именуемого Волжской Булгарией. Трижды. Секрет фирмы крылся в том, что булгары не строили из себя гордых военов, а отвечали на хитрожопость Субэдэя ещё большей хитрожопостью: тайком пробирались в тыл противника, били его в незащищенные места и съёбывали обратно за крепостные стены. Только с 4-го раза, через 13 лет (!) после начала предприятия, монголы собрали 150-тысячную армию и таки одержали верх над непокорными аборигенами. Но этим дело не кончилось.
Булгарские князья Баян (да-да, тот самый) и Джику подняли восстание, и Субэдэй вынужден был вернуться, дабы устроить тотальный экстерминатус. Все города Булгарии были сожжены, корованы разграблены, социальная илита изничтожена чуть более чем полностью. На сей раз булгары урок усвоили и массово драпанули из лесостепей в глухие леса на северо-западе, где вступили в неприличные сношения с чухонцами и превратились в чувашей. Немногие же оставшиеся смешались со стоявшими в авангарде завоевателей кипчаками, приняли их язык, культуру и имя — то бишь стали татарами. Алсо, поскольку Булгария и помимо замеса с монголами была страной меметичной (шутка ли, первое государство в этой части Эуропы, немного старше Руси), то с тех самых пор любая встреча чувашских и татарских поцреотов заканчивается холиваром на тему того, кто из них — чистый и прямой потомок некогда выпиленных булгар. Истина, как водится, где-то между.
Полдень и закат
Татаро-монгольское иго
Основная статья: Татаро-монгольское иго
Господство в Китае. Те же грабли
Как уже было сказано, соваться в Китай для варварских народов было, в конечном счёте, себе дороже. Луркайте «Пикник на обочине», там было про ведьмин студень — хуйню, превращающую всё, с чем соприкасается, в часть себя. Казалось бы, при чём тут древний и средневековый Китай? Хм…
А ведь как всё весело начиналось!
Угэдэй
На детях гениев природа отдыхает — истина старая, как мир. Угэдэй был эпическим распиздяем и алконавтом, а ещё, на своё сомнительное счастье, — наследником своего великого папани. Его характер неплохо иллюстрирует легенда о том, как дохтур посоветовал хану сократить количество выпиваемых им кубков бухла вдвое. Не обладая математическим мышлением, Угэдэй, однако, не был лишён некой быдляцкой смекалки и приказал сделать себе кубки в два раза больше.
Реклама известного некогда банка напиздела тебе, Анон: Угэдэй стал великим ханом просто методом исключения. Нелюбимый и, вероятно, не биологический сын Джучи был направлен за 101-й километр — покорять Запад, где ему какие-то неизвестные сломали позвоночник; младшенький Толуй был назначен хранителем собственно монгольских владений и, согласно каким-то торадиционным заморочкам, великое ханство ему не полагалось; Чагатай же был как-то всё время сам по себе, пожизненно увяз в среднеазиатской каше (его потомки впоследствии и будут править Средней Азией), занимался религиозными поисками и вообще являл собой своеобразное небыдло по меркам ранних Чингизидов. Вот и пришлось отдуваться самому похуистичному из сыновей, поимевшему весь китайский гемор на свою пятую точку.
Де-факто, Империей в царствование Угэдэя, похоже, правили Толуй и китайские советники. Однако эта олигархия оказалась довольно винрарной — Цзинь была повержена окончательно, Корея приведена к покорности, а на другом конце мира как раз в годы правления Угэдэя прогремел победоноснейший Западный поход монголов.
Очень важный момент: из-за ослабления хватки монгольского хана и постоянного увеличения численности китайских подданных и территории китайских земель конфуцианская администрация, поплевав на руки, фактически снова начала рулить севером Поднебесной, для приличия слегка флюродрося новым господам. Дело-то житейское, хуле.
Гуюк и Мункэ
А также несколько баб-регентш. Что сказать — кризис центральной власти. Правители западных улусов, и особенно Батый, активно лезли в дела Центра, в ответ на что каан Гуюк, очень не любивший братца Бату, тихо гадил ему из Каракорума. Кто там от чего умер — чёрт ногу сломит. Однако машина завоевания Китая была запущена, и Южная Сун, контролировавшая остаток Китая, в это время была вынесена почти полностью. Следует отметить, что монголы в это время превращаются уже в незначительное, хотя и правящее, меньшинство. Ну, примерно как маньчжуры в империи Цин веке этак в XIX (это когда опиумные войны, тайпины и ДВЖК КВЖД). Именно к этому времени распри между чингисидами приобретают вооружённый характер. Дело в том, что Мункэ, сын Толуя и 4-й каан империи, поднятый на белой кошме при помощи Бату и Берке, решил захватить земли арабов — Багдадский халифат и Египет, для чего направил туда своего брата Ильхана («иль» — «младший») Хулагу с войском. Тот успешно превозмог арабов, в 1258 взяв Багдад, но Берке, уже принявшего ислам не в том смысле, убийство халифа несколько огорчило:
| « | Мы возвели Мункэ-хана на престол, а чем он нам воздаёт за это? Тем, что отплачивает нам злом против наших друзей, нарушает наши договоры… и домогается владений халифа, моего союзника… В этом есть нечто гнусное | » |
| — Ибнфадлаллах Эломари |
В качестве компенсации за моральный ущерб правоверный Берке уже после смерти Мункэ в 1262 отжал у язычника Хулагу Азербайджан. Золотая Орда и Ильханат будут с переменным успехом грызться за Кавказ ещё сто лет.
Хубилай
Неуклонно пестреющее полотно пока ещё великой Империи
Барабанная дробь. Этот человек в очередной раз зачеркнул все усилия варваров по уничтожению китайской цивилизации. Столица была перенесена в Пекин — внезапно, собственно тогда он и основан (под названием Ханбалык). Китайцам так понравилось это начинание, что с того момента и до сих пор столица этой страны находилась там почти непрерывно. В тот же период большое значение в Китае приобрёл буддизм.
Южный Китай был покорён окончательно. Кроме того, было присоединено ещё дохуя всего: цунами монгольских завоеваний докатилось аж до Индонезии, Центральной Европы и Африки (луркаем глобус и дисциплинированно охуеваем). Правда, у предков анимешников, пращуров вьетконговцев и потомков фараонов Хубилай таки изрядно взял за щеку. А у гордых мамлюков в Египте монголы соснули как раз перед вступлением оного на трон.
Лулз заключается в том, что корпус воинов-мамлюков сами же монголы косвенно и создали, польстившись на халяву и продав египтянам своих половецких и черкесских пленников. Вскоре свергнувшие султанов и захватившие власть над Египтом мамлюки отблагодарили монголов за такую любезность при Айн-Джалуте, где, по преданию, Давид победил филистимлян. Тут стоит заметить, что именно мамлюки регулярно давали пиздюлей монголам в… открытом полевом бою, да ещё и в конном (!), в котором монголы считались непобедимыми. Многолетние попытки монголов взять у мамлюков реванш в конце концов завершились крупной победой в битве, правда, оказавшейся для монголов пирровой: Дамаск на время взяли, но для похода на Каир не осталось сил, и ильхан Газан вернулся в Иран, дав мамлюкам возможность, собрав силы, быстренько отбить Дамаск, а через пару лет снова разбить монголов в крупной битве.
С тех пор о монгольском, в современном смысле, государстве как-то и говорить неприлично — на западе образовались независимые и враждующие друг с другом государства Джучидов, Хулагуидов и Чагатаидов, на востоке мы имеем отныне дело с Китайской империей Юань, одной из самых могущественных за всю историю Поднебесной. Кстати говоря, фаворитом приближённым хана был небезызвестный Марко Поло, оставивший подробное описание империи Юань и ряда других подконтрольных степнякам территорий. После визита — как водится в те времена, основательного, на несколько лет — хан даже просит купца привезти ему по-братски маслица с гробницы Христа в Иерусалиме и проповедников христианства на закуску. Правда, многие сомневаются, не плод ли вся эта поездка богатой фантазии путешественника, что есть благодатная почва для холиваров. Подробности, например, здесь.
Агония и пиздец
Могущество все это держалось на соплях и было очень недолгим. Столетие после смерти Хубилая — эпоха постоянной грызни монгольских и китайских группировок между собой. В конце концов, одна из последних — буддийская секта «Белый лотос» — решила послать всех нахуй и создать свою династию со всеми атрибутами императорской власти. После долгой и кровопролитной войны это начинание увенчалось успехом. Господство монголов в Китае пало, и в 100500-й раз в истории этой страны бабло (а точнее, огромные материальные ресурсы коренного населения) победило зло.
Впрочем, сама Монголия трепыхалась аж до конца 17 века, пока то, что от неё осталось, не зохавала империя Цин.
Наследие
MOAR интересных фактов и прочих кошерных вещей
Пятиминутка ненависти
Дорогой Анонимус, ты прослушал хронологию вселенского пиздеца. Половина земшарика (и так не плотно населенная) была реально залита кровью. Города, в которых люди молчат и кричат только вороны, 90% изнасилованных, уход в никуда процветающих цивилизаций с утончённой культурой и огромным потенциалом — всё это не только в исторических хрониках, но и в реальности происходило в тринадцатом веке. Даже двадцатый век, урожайный на пиздецы, смотрится НяШнЫм КоТеГоМ по сравнению с тем временем.
При этом надо отдавать себе отчёт, что воины Империи вовсе не были какими-то страшными назгулами, орками и тому подобными носителями зла. Нет, блять, для какого-нибудь рядового нукера, отправляющего пленных в чистом поле пачками к праотцам в надежде выслужиться до десятника, это была суровая работа с особенностями своего времени.
Отдельный привет и поцелуй нашим милым дамам, шликающим на героев былых эпох. Средневековые монгольские воины, хуле, по степени брутальности и труЪшности дадут 9000 очков вперёд любому вашему идеалу. Да и моральные качества на свой лад у них были на удивительной высоте — по Ясе ебли в жопу за малейшее кидалово товарищей. Вы думали, что Герой На Все Времена и отморозок-завоеватель существуют в природе отдельно и химически чисто? Щас. Ваших мушкетёров тоже касается, кстати.
Но хватит баттхёрта. Давайте лучше поговорим о том, что осталось после Империи, не считая Великого Пиздеца.
Государства и цивилизации
Полбюджета страны на покупку ковра и формы
Монголы ждут возвращения Государя
Про Русь уже было сказано в подстатье — по факту, Московское государство от Киевской Руси по менталитету отошло куда дальше чем, к примеру, Совок от современной Рашки. Хорошо это или плохо — один из эпичнейших отечественных холиваров, но факт остаётся фактом: были распиздяйские княжества — стала Империя. Переход на тёмную сторону силы засчитан.
Среди некоторых либерастов бытует мнение, что чуть менее чем все особенности Рашки: менталитет, полный соборности и духовности, вертикаль власти, роль силовиков и ЗАО РПЦ в государственном управлении, любовь к освоению бюджетных средств — сформировались в условиях Золотой Орды, законными наследниками которой стала Россия, которую мы потеряли, затем та страна, а теперь и эта. Подобную теорию активно форсит Нестеренко (пруфлинк и ещё один в стихах) и не только. С другой стороны, многих ымперцев, поцреотов и фошыстов само существование сабжа вызывает лютые боли в районе афедрона, поскольку потомок Великих Русов не может допустить того, чтобы его предки получили столько новых впечатлений от предков современных жителей Монголии, Бурятии, Уйгурустана и пр. В результате включается механизм отрицания реальности, перетекающий в заполнение образовавшегося вакуума альтернативной историей. С третьей же стороны, Орда была — по меркам своего времени — вполне в некоторых отношениях продвинутой и рационально обустроенной, а фирменный рашкинский иррационализм и мессианство (влезть в Первую Мировую, помогая «братьям-славянам»? — да легко!; разжигать мировую пролетарскую революцию? — как два пальца об асфальт!) гораздо ближе к другому средневековому государству, преемственностью с которым ымперцы и поцреоты как раз очень гордятся. Вот только гордиться там было уже в ту эпоху мало чем: бюрократия, коррупция и придворные интриги (не зря в английский вошло прилагательное “Byzantine” в значении “неадекватно сложный и забюрократизированный”), ультраконсерватизм, сакральность власти и сращение её с духовенством, а самое главное — гордость не объективными достижениями, а своим особым статусом и преемственностью от кесарей… ничего случайно не напоминает?
Кетай, как ни странно, выиграл от всего этого кошмара сильнее всего. После монголов он больше не распадался надолго, потому что окончательно определились единая культура, общая столица — да и сам этнос, пожалуй, сложился как раз примерно тогда. Куча территорий вошла в китайскую орбиту на века: Тибет, Маньчжурия, да и сама Монголия тоже. Своим убержёстким правлением монголы цементировали и без того зарегулированное китайское общество, которое, возможно, благодаря им дотянуло в одном государстве до двадцать первого века и ещё, быть может, будет рулить глобусом.
Средняя Азия скатилась в сраное говно, роль кочевого элемента в ней резко возросла. Пожалуй, ей был нанесён максимальный и неоспоримый урон: бывшая одним из центров мировой цивилизации, она оказалась задворками мира. Тимуриды были последним всплеском чего-то великого, после них упадок стал править там единолично.
А что же сама Монголия, спросит любознательный читатель? А ничего. То есть вообще. Самые буйные элементы сложили свои головы по всей Евразии, а на их родине и в XXI веке всё тащемта так же, как в XII.
Ымперцы! Подумайте, блеать: оно вам надо? Хотя да, к Последнему морю, хуё-моё… Впрочем, ладно, это уже совсем другая песня.
Потомство
Монгольского рэпчик. Припев неиллюзорно доставляет (слушать с 0.20 по 0.40)
А вот с этой точки зрения — вин же! Про миллионы потомков Чингисхана уже говорилось. Но мало того — это было потомство, в значительной мере, высокого социального статуса, очень много было аристократических линий. В огромном количестве дворянских домов мира течёт, в том числе, и чингисова кровь: аристократия роднилась между собою по всей планете.
Нижестоящие сотоварищи тоже не отставали, привнося монголоидный элемент на обширные территории Запада. Кстати, да — даже расу назвали в честь них. В общем, средней руки деятель искусства двадцатого века был бы доволен — тем более, что он-то как раз соснул.
Резюмируя всё вышесказанное: Монгольская империя была пиком Средневековья и его квинтэссенцией. Она показала максимум того беспредела, который способен сотворить безудержно-несокрушимый дух безапелляционного варварства. Вслед за нею в Великую Степь пришла цивилизация, со всеми её ништяками. Конец фильма, ребята. А теперь — дискотека!
Культурота
Фильмов о Чингисе за ХХ век было снято немало. Однако прямо-таки кинобум случился во второй половине 2000-х, когда отмечалось восьмисотлетие основания империи.
Гибель Отрара (в русском переводе «Тень завоевателя») — винрарный казахский фильм, снятый в 1991, когда уже было можно и ещё было кому. Один из лучших исторических фильмов ещё той страны. Скупая цветовая гамма как бы подчёркивает суровость эпохи. Ни капли пафоса, никаких приукрашенных боевых сцен, зато море превозмогания, кровь, грязь, огонь — всё как в жизни. Конец немного предсказуем:(спойлер: Отрар пал, с Каир-хана прижизненно сняли серебряную маску, главный герой возвращается на пепелище).
Чингисхан (2006) — крайне пафосный китайский телесериал, в котором он предстаёт няшкой и благодетелем (пояснение: в китайской традиции принято ставить знак равенства между Монгольской Империей и Китайской Империей, поэтому Чингизхан считается Великим Китайским Императором).
Чингисхан. Великий монгол (2007) — очень странный фильм японского производства, первые две трети которого заслуживают оценки «винрар», последняя же — фейл.
Монгол (2007) — вполне себе годная русско-казахская поделка под руководством Бодрова-старшего. Правда, ложкой дёгтя стало то, что к концу фильма ВНЕЗАПНО кончился бюджет, и его тупо не хватило на нормальную финальную битву.
Бурда Орда (2012) — недавнее творение рассейского кинематохрафа. Кровища, треш, ненависть. Фэйл в том что должность хана ВНЕЗАПНО выборная! И так как в фильме ханом не становились, хана выбирали всем народом (точнее все присылали на выборы своих представителей), на общенародном собрании. ЧСХ, монголы/татары в фильме говорят по-турецки, да еще и с ошибками. В роли одного из ханов — Андрей Панин.
Марко Поло (2014) — американский сериал, позволяющий взглянуть на Китай во времена правления Кубилай-хана. Как обычно для поделий подобного рода, историческая достоверность отходит на второй план. Алсо, над саундтреком сериала и вышеупомянутого фильма «Монгол», работала винрарная монгольская группа «Алтан ураг».
Из книг желательно прочитать Василия Яна: «Чингиз-хан», «Батый», «К последнему морю». Больше похоже на сказку, но для первого ознакомления самое оно. Также весьма рекомендуется к прочтению «Жестокий век» Исая Калашникова — про Темучина с пеленок и до гробовой доски: колодка, выпиливание конкурентов, приход к власти, етц. По показаниям многих, написано в лучших традициях «Сокровенного сказания».
Наконец, если после прочтения вышеуказанных сказочников интерес к теме не угас, переходите к Гумилёву-младшему.
Firudin Gilar Beg 
.jpeg?uselang=ru){kind=link}
.jpeg?uselang=ru){kind=link}
.jpg?uselang=ru){kind=link}
